Читать книгу "Вернусь, когда ручьи побегут - Татьяна Бутовская"

– Наденька, милая, не надо плакать, всё не так, – растерялась Саша, гладя ее по плечу. – Ты – замечательная, ты…

– И не говори мне, что Бог даровал человеку свободу! – пристукнула Надя по столу ребром ладони, так что посуда задрожала.

– Перестаньте, перестаньте, – взмолилась Симочка, затыкая уши.

Все затихли и присмирели. Надя приглушенно всхлипнула. Саша сидела ссутулившись, низко опустив голову.

Сима негромко заговорила, вздохнув:

– А у меня как раз все было «как у людей». И я всегда боялась, чтобы хуже не было. Боялась, что меня бросят, я останусь одна, совсем потеряюсь… – Она споткнулась, смутившись своих слов. – На цыпочках ходила и пикнуть боялась, чтобы не спугнуть… как там?.. В Багдаде все спокойно.

– А теперь? – тотчас просунулась в замочную скважину Александра.

– А теперь я вроде и не думаю – боюсь я или нет, – просто ответила Сима.

– По сравнению со мной ты – продвинутая, – сказала Надя, вытаскивая из рукава кофточки носовой платок и вытирая мокрые глаза.

– Надь, ну хватит себя гнобить, честное слово, все не так плохо. – Симочка заерзала на тахте, нервно почесываясь. – Не знаю, Надька, может, я… того-этого… глупость скажу… Уходи ты с этой работы к чертям собачьим!

Надя высморкалась в скомканный платок, сунула его обратно за рукав и сказала едва слышно:

– Да я ушла уже.

Симочкины каштановые очи широко распахнулись. Александра резко выпрямилась в кресле.

– Как ушла?

– Куда ушла?

– К чертям собачьим, – сказала Надя и уголок ее рта дернулся. – Вчера пришла на работу и заявление подала. Как в той песенке «прихожу на работу я в пятницу, посылаю начальство я в задницу»…

– Ничего себе! – воскликнула Сима, прихлопнув себя по бедрам. – Чего ж молчишь?.. Партизанка.

– Чего молчу? – переспросила Надя. – А потому и молчу, что не уверена, что не заберу его обратно. Обфурюсь в очередной раз, и будет стыдно.

Александра вдруг рассердилась.

– Да что ж это такое, Надя, миллионы людей уходят с работы, меняют деятельность – и ничего! А ты – как будто на войну отправляешься!

– Тебе смешно, а для меня это и есть война – с самой собой!

Камилова взяла со стола бутылку с клюквенной водкой, налила Наде и себе.

– Ну, тогда за твою победу, стойкий оловянный солдатик! Не дрейфь, белка.

Сима протянула свой стаканчик с морсом, все трое чокнулись.

– Ничего, Надька, глаза боятся – руки делают, как доктор Сергей Васильевич говорит, – сказала Сима и порыскала глазами по столу. – Девочки, а вот пожевать бы чего-нибудь…

Немедленно сделали бутерброды с колбасой, поставили тарелку рядом с Симочкой.

– Пойдем покурим на улицу, – сказала Саша, трогая Надю за руку.

– Да курите здесь, чего там, дверь открыта – махнула рукой Симочка, откусывая от бутерброда.

Закурили, налили еще по одной.

– За что пьем? – поинтересовалась Надя.

– За жизнь! – предложила Сима, жуя.

Саша пожала плечами:

– За жизнь так за жизнь. Чтоб я знала, что это такое и за что пью, – сказала она, поднося рюмку к лицу.

– Да брось ты, Камилова, все ты знаешь и всегда знала, чего хочешь от жизни, – с легкой укоризной покачала головой Сима.

– Ты заблуждаешься! – с живостью откликнулась Александра. – Я знала, чего не хочу, – это правда. А искала то, не знаю что. Вслепую, методом щупа. Иногда попадала случайно в точку – тогда возникал ток, живое чувство, незнакомое переживание. Тогда я ощущала жизнь!

– По-моему, ты просто ищешь приключений на свою задницу, – вздохнула Сима.

Александра горячо продолжала, не обратив внимания на Симину реплику:

– А если считать за жизнь вот это перемещение изо дня в день по одной и той же утоптанной колее с лямкой через плечо и с выпученными от натуги глазами – такую жизнь я ненавижу, душа не принимает, выть от тоски хочется. Это обморок, а не жизнь!

– Большинство людей так и живут, – сказала Надя.

– Большинство людей понятия не имеют, чем им заниматься в жизни и куда себя пристроить. И это понятно. Живем-то в первый раз. Что мы про себя знаем? Нам внушили зачем-то, что каждый обязательно найдет свое место и будет счастлив. Много их, нашедших-то? Знаете, мне стало казаться, что нас неправильно экипировали, отправляя в путь, и не сообщили чего-то самого важного, главной правды… Может, даже специально, с тайным умыслом. А может, по небрежности. Всучили корзинку с подручным набором представлений и сделали ручкой: дуй до горы! Человек шел-шел и пришел почему-то совсем в другое место. И вот он озирается недоуменно, не понимает, как так произошло и где ошибочка случилась. – Александра с чувством хлопнула себя по коленке. – Анекдот на эту тему расскажу. Значит, умер великий Эйнштейн и предстал перед Господом Богом. Бог ему говорит: «Хочешь что-то у меня спросить?» «Да, хочу, Господи. Начерти мне, пожалуйста, формулу мироздания». Бог начертил. Эйнштейн смотрит на формулу и говорит: «А вот тут-то у тебя ошибочка!» «А я зна-а-ю», – ответил Бог.

Сима озадаченно повертела головой.

– Чего-то я это… того самого… не поняла, почему ошибка?

– Серафима, – медленно и терпеливо начала Александра, – ты ведь образованная женщина, институт с красным дипломом закончила, ну почему ты не можешь излагать свои мысли внятно, без «этого самого» и «того-этого», а?

– Так я их никогда не умела излагать, а теперь у меня вообще все мозги вот здесь, в пузе. – И она заливисто засмеялась, откинувшись назад и прикрывая рот ладонью.

– Ну что ты с ней будешь делать! – улыбнулась Саша, обращаясь к Наде и глядя на Симу как на неразумное дитя.

– Так в чем ошибка? – нетерпеливо спросила Надя, возвращая разговор обратно в русло.

– Не знаю, – призналась Саша. – Человек рассуждает, а боги смеются. Вот ты, Надя, всегда хотела любви и семейного счастья, мне, честно говоря, непонятного. А в результате отдала себя с потрохами суровой мужской работе, которую даже сейчас из себя не можешь вырвать. Забавно?

– Чего ж тут забавного? – усмехнулась Надежда.

– Хотя я думаю, что твое настоящее призвание быть сестрой человеческой, другом, утешительницей. Ну да ладно. Мне же, в отличие от тебя, всегда хотелось заниматься только своим делом, всю себя этому посвятить. Узы брака навевали смертную скуку. Люди часто создают семью, чтобы просто какая-то цель была, пустоту заполнить. К детям нежных чувств я не испытывала, не хотела их. Ценности любви казались мне зыбкими и потому второстепенными… А в результате? Боги опять обхохотались. Мы собирались наполнить один сосуд, а наполненным оказывается совсем другой. – Александра откинулась на спинку кресла и вперилась в Симочку. – А ты, Сима?