Читать книгу "Ни страха, ни надежды. Хроника Второй мировой войны глазами немецкого генерала. 1940-1945 - Фридо фон Зенгер"

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ РОДОВ ВОЙСК

Принципы, лежавшие в основе взаимодействия родов войск, которыми руководствовались при подготовке германской армии в межвоенный период, оправдали себя в оборонительных боях под Кассино. Исключительный факт, состоявший в том, что фронт из 6-8 дивизий перешел под единое командование командира корпуса, очень помог взаимодействию пехоты и артиллерии. Благодаря этому удалось избежать обычно более узких разграничительных линий корпуса, что часто мешало созданию участка сосредоточения усилий. Поэтому мне легко было путем многократных и, как правило, незначительных изменений устанавливать новые разграничительные линии между дивизиями, чего в противном случае у меня бы не получилось.

Но самое главное было то, что появилась возможность вести артиллерийский огонь независимо от этих разграничительных линий с мощной концентрацией огневых средств. Подразделения, не входящие в боевые порядки дивизий, безжалостно срывали с других участков фронта и перебрасывали в район сосредоточения усилий.

Именно коллективный огонь многочисленных батарей на угрожаемых участках фронта делал невозможным ввод в действие танков противника или уничтожал сосредоточения его бронетехники. Оборона, подобная той, что осуществлялась в Кассино, могла быть эффективной только в том случае, если все силы артиллерии работали во взаимодействии с минометчиками и батареями, ставившими дымовую завесу, что мешало противнику бросить в бой танки. Возобновление участия танков означает конец устойчивой обороны.

Как всегда, когда не хватает боеприпасов, весьма полезным оказалось сосредоточение складов в заранее выбранных местах. В больших сражениях было три класса батарей. Те, что накрывали огнем район сосредоточения усилий, могли использовать подвозимые боеприпасы без ограничений, и это был максимум того, что позволяли условия снабжения. Дивизии, стоявшие по обе стороны от этого района, могли, если атака переходила на их участок, использовать предписанный дневной боекомплект. При определенных условиях они обязаны были докладывать о своем расходе боеприпасов, указывая характер целей. Третья категория батарей, артиллерия дивизий, не участвующих в бою, имела приказ вообще не вести огонь, чтобы все ресурсы направить в район сосредоточения усилий. По количеству задействованных батарей германская артиллерия фактически не уступала артиллерии противника, но у того было преимущество за счет превосходства в воздухе. Имея возможность держать необходимое количество артиллерийских наблюдателей в воздухе, противник в значительной степени увеличивал эффективность своей артиллерии. Его геликоптеры кружили над германскими позициями каждый день практически безнаказанно. У нас таких возможностей не было. После прорыва противника и нашего отступления в 1944 году господство противника в воздухе оказалось для нас катастрофой, потому что все передвижения нам приходилось осуществлять под покровом темноты.

Взаимодействие с бронетехникой отражает характер того этапа войны и того театра боевых действий. Чисто танковой войны в Италии уже не было, даже на стадиях нашего отступления.

Территория Центральной и Западной Европы, застроенная, покрытая лесами и сельскохозяйственными угодьями, с узкими проходами и многочисленными каналами, менее пригодна для танковой войны, чем русские или африканские равнины. И все же не по этой причине, а из-за новых способов противотанковой борьбы бронетанковые операции переживали упадок. Теперь обе стороны вводили в бой свои танки одновременно. Рельеф до такой степени служил препятствием танкам и благоприятствовал противотанковой обороне, что танковые части не в состоянии были перехватить инициативу, особенно в жестоких оборонительных сражениях на таком узком участке фронта, как у Кассино.

Действительно, союзники неоднократно предпринимали попытки использовать для прорыва свою бронетехнику, чтобы ускорить наступление, но ни разу не добились в этом успеха. Дно долины между Минтурно и Кассино до реки Лири и далее до Рима пересекается руслами рек Рапидо, Гари и Гарильяно, все они были серьезными препятствиями для танков.

Для наступления на Кассино имелись удобные участки для подхода и, следовательно, прорывов танков, но и там они не имели успеха, поскольку ширина фронта тоже была небольшой. Закаленный в боях и хорошо подготовленный германский фронт мог вести сосредоточенный огонь на уничтожение танков противника, когда они еще находились в районе сосредоточения.

Противотанковая оборона с германской стороны, естественно, включала значительное количество танков, все еще имевшихся в танковых и гренадерских дивизиях. Разумеется, им приходилось действовать с учетом местности и обстановки, и не в виде танкового клина, как это предписывалось классическими законами танковой войны. Вместо этого они придавались другим подразделениям с различным вооружением. И они уже воевали не только в собственной стихии – на равнине, но и в жилых кварталах, на кукурузных полях, на горных перевалах и склонах.

ПЕРЕДЫШКА И ОТЪЕЗД

После второго сражения у Кассино на фронте наступило некоторое затишье. Репутация нашего корпуса укрепилась. Иногда по вечерам мы сидели и обменивались мыслями. Дом, где находился штаб корпуса, принадлежал маркизу Кампанари, с которым мы постепенно подружились. Он жил в расположенном неподалеку Алатри и иногда вместе с женой и дочерью заезжал к нам на обед. Когда Алатри разбомбили, они перебрались в соседний сельский домик. Кампанари, как и я, был кавалерийским офицером. Он бежал из Болоньи, поскольку считал ниже своего достоинства позволить немцам разоружить себя, и под видом погонщика скота добрался до дома. Я его хорошо понимал и взял под свою защиту. Республиканско-фашистские прислужники пытались арестовать его за «дезертирство», к тому же он находился под подозрением, так как служил адъютантом у герцога Аосты. И все-таки он никоим образом не проявлял враждебности к Германии.

Были мы в дружеских отношениях и с бенедиктинскими монахинями и епископом Барончелли из соседнего Вероли. Монахини несколько раз приглашали меня на трапезу. Монастырь находился на небольшой тихой площади. Двери открывала какая-то женщина, так как монахиням запрещалось покидать свои кельи, и мы должны были находиться в помещении вдали от них. В жаровне на уровне пола горели угли. Единственным декором в этом помещении было распятие, а в центре стоял стол, маняще уставленный едой. Потом за окошком, забранным двойной решеткой, появлялась наша хозяйка, аббатиса, в сопровождении монахини-немки. В полумраке за толстыми железными прутьями трудно было различить их лица, но они проявляли обаятельную доброту, дружелюбие и спокойствие, обычно присущие монахиням. Пока мы рассаживались, они хранили молчание за своей решеткой. Через вращающуюся дверь из кельи в гостиную передавались блюда, которые расставляла служанка.

После того как стихли бои, мне удалось съездить на полдня в Рим. По дороге с линии фронта, доехав до окрестностей Анцио, я попал в зону слышимости орудийного огня. После всех этих боев я острее, чем обычно, ощущал красоту здешних мест. Меж высоких башенок виллы Медичи в Риме я подъехал к Павильону, откуда открывается вид на весь город. Я обратил свой взор и на другие достопримечательности: Санта-Чечилия с ее портиком и отдельно стоящей колокольней, дышащей ароматом раннехристианской эры, несмотря на блеск XVIII столетия в ее внутреннем убранстве. Здесь находится склоненная статуя святого, чье нетленное тело было обнаружено на месте его погребения спустя примерно семьсот лет после его смерти. В Трастевере узкие улочки с расположенными на них простенькими гостиницами ведут к капелле Марии, знаменитой маленькой церкви, путь к которой лежит через мирную аркаду, сохранившую теплую атмосферу X века. Перейдя через Тибр, я прошел Мария-Космедиано, церковь, которая после тщательной реставрации, вероятно, являет собой самый яркий пример смены тысячелетий. Взобравшись на Авентинский холм, я дошел до улицы, идущей мимо Сан-Алессио, виллы Мальтезе и Сан-Ансельмо, таких же мирных и уединенных, как в те времена, когда здесь не происходило ничего примечательного. Я смог наконец удовлетворить и свою давнюю прихоть – посетить Санта-Сабу, где находится резиденция германских иезуитов. Была суббота Страстной недели, и старинное здание заливал свет сотен пасхальных свечей, а воздух был наполнен чистыми голосами мальчиков-хористов. Это был такой большой праздник, который редко увидишь в соборе Святого Петра или в Сикстинской капелле.