Читать книгу "Иду на грозу - Даниил Гранин"

— Разрешите мне! — выкрикнул он как-то безобразно громко.

Агатов вздрогнул, попятился, наступая на кучу земли, не спуская глаз с Крылова и что-то быстро шепча, как заклинание.

— Нет, Яков Иванович, не так, товарищи дорогие, — лихорадочно торопясь, начал Крылов, — Ричард, он погиб не впустую, нельзя так, я вам все могу…

Он остановился, глотая воздух открытым ртом, и вдруг задумался, словно забыв обо всех. В гнетущей тишине слышно было, как кто-то шепнул:

— Оправдаться хочет.

Крылов вздрогнул, очнулся. На него смотрели возмущенно, неприязненно или не смотрели, опустив глаза от стыда и неловкости.

— Наоборот, я принимаю на себя, но именно теперь наша задача — доказать, что мы не напрасно… — Он потряс кулаком в гневной беспомощности.

Вера Матвеевна тронула его за плечо:

— Успокойтесь, Сергей Ильич.

Агатов пришел в себя, держась за крашеную фанерную пирамидку, отряхнул с ног землю, огляделся, не заметил ли кто его испуга, сказал Крылову крепким голосом:

— Здесь не собрание.

Крылов обессиленно махнул рукой и захромал прочь, тяжело опираясь на палку. Проходя мимо матери, он поклонился ей:

— Вам следует знать… — Голос его сорвался на тонкий фальцет. — Он хотел стать настоящим ученым. Он погиб как настоящий ученый. Его имя останется в научных…

Мать Ричарда испуганно отшатнулась.

«Что там?», «Безобразие!» — слышался громкий шепот из задних рядов, еще более увеличивая неприятность происходящего.

Агатов вытер лицо, почтительно взял мать Ричарда за руку.

— Простите нашего товарища, — сказал он. — Гибель Ричарда слишком потрясла нас всех. Его смерть — тяжелый урок! Перед свежей могилой мы поклянемся, что ничего подобного не повторится. Пусть же память о Ричарде станет выше мелкого тщеславия. — Он вдруг подумал, что действительно все могло кончиться ужасней и он сам мог погибнуть. Голос его дрогнул. — Нет, конечно, Ричард погиб не напрасно, может быть, мы все обязаны ему своими жизнями, потому что прекратятся раз навсегда эти преступные попытки… — Он взял мать Ричарда за руку, слезы выступили на его глазах. — Верьте, мы с вами навсегда!

Он сделал все, что мог, чтобы как-то вернуть церемонию к той торжественной печали, которую считал обязательной при подобной процедуре и нарушение которой было неприлично и оскорбительно для памяти покойника, как будто смерть можно было чем-то оскорбить.

Но в это время издали снова раздался недоуменный и отчаянный выкрик Крылова:

— Да черт возьми, скажите же кто-нибудь, он не ради этого погиб!..

Прикопали пирамидку, возложили венки. Мать Ричарда постояла молча, потом, сопровождаемая студентами и сотрудниками группы, направилась к выходу.

Крылов заступил ей дорогу:

— Извините меня, все получилось не так, но я хотел сказать, что Ричард верил в нашу работу, и мы докажем, что он был прав, вы убедитесь…

Припухшие красные глаза ее глядели на Крылова с неприязнью:

— А мне-то что с того… Вы-то все живы.

Она отвернулась, и Агатов повел ее, поддерживая под руку и рассказывая о выплате страховки.

Мысль о том, что он сам мог погибнуть, не оставляла Агатова. Сегодня могли хоронить его. И все было бы точно так же, и произносили бы те же речи. Но небось Крылов не стал бы выскакивать. И Тулин не был бы так расстроен. Никто из них не остался бы у его могилы. Он с тревогой перебирал в памяти близких и знакомых. Кто из них заплакал бы по-настоящему? Разумеется, похороны были бы торжественней, венков прислали бы больше, поместили бы объявление в газете, но все сразу бы ушли с кладбища и по дороге судачили о том, кого назначат на его место. Если бы ему не удалось отцепиться от Ричарда, они погибли бы оба. Хоть в этом-то судьба обошлась с ним справедливо. Почему он должен был погибнуть из-за тулинской авантюры, он, который с самого начала возмущался?..

Но теперь наконец-то пробил его час. Он предупреждал, что все может кончиться катастрофой. Он требовал запретить полеты. Он был прав. Это они, они виноваты во всем.

На выходе из кладбища Агатов обернулся. У могил, поодаль друг от друга, стояли Крылов, Женя, Тулин и Алеша с Катей.

— Вы знаете, почему они там остались? — сказал он матери Ричарда. — Они чувствуют себя виноватыми.

Все объясняется всегда самыми простыми мотивами. Выходка Крылова вызвана просто страхом ответственности. Он руководил программой, он командовал. За высокими словами всегда скрываются корыстные интересы, надо только уметь распознать их.

Что хотел Ричард сказать ей перед полетом? Что-то важное, иначе бы он не прибежал и не просил остаться, не настаивал. Теперь каждое его последнее слово, каждый жест приобрели значительность. Женя восстанавливала их в памяти, пытаясь разгадать тайну, погребенную в землю. «Я должен тебе рассказать…» Запыхался, в черных глазах гнев, размахивает тонкими руками. И последнее, такое робкое, отчаянное прикосновение.

Почему она не поняла, как нужно ему немедленно сообщить это «что-то»? Что это могло быть? О чем? Почему именно в ту минуту?

Она расспрашивала Алешу. По его словам, Ричард ни с кем не говорил, сидел в самолете какой-то пришибленный, оживился, когда вошли в грозу, но там было уже не до разговоров. Никогда она не узнает. Никогда! Смерть входила в ее сознание через это никогда.

О чем думал он там, в последние минуты? А она в это самое время слушала, как Тулин высмеивал Ричарда… Она читала укор на всех лицах, обращенных к ней. Ричард просил не ехать, он не хотел ее отпускать. Он так просил. Согласись она, может быть, ничего не случилось бы.

Женя не решалась положить на могилу свои цветы. Даже заплакать не смела. Дождалась, пока разошлись, шагнула к холмику, заваленному венками, и остановилась.

Неужели это все, что осталось от Ричарда? При чем тут эта могила, венки? Какое отношение к нему имеет гроб, закопанный в землю, и то, что в этом гробу? Где сам Ричард?

Что-то мешало ей наклониться к могиле. Послышались осторожные шаги. Женя закаменела, почувствовала прикосновение к руке, робкое, так прикасался к ней Ричард. Она отпрянула.

— Уйдите, — сказала она Тулину. — Оставьте меня.

— Женя, я не могу сейчас один… Так паршиво. Помоги мне. Приезжает комиссия. Мне надо как-то справиться…

Все о себе, об одном себе. Все для него и все для него. Не Ричард погиб, а у него неприятности.

Она вырвала руку, и вдруг как будто что-то возопило в ней: все из-за него! Он увез ее, поссорил, и Ричард погиб из-за него.

И с размаху она ударила его по щеке так, что голова его дернулась и сам он пошатнулся. Всей ладонью она с наслаждением ощутила боль и тяжесть удара.

У могилы стояли Крылов, Алеша и Катя. Она только сейчас увидела их и они ее. Они смотрели на Тулина. Губы его сомкнулись. На щеке медленно расплывалось красное пятно. Стоило ему пошевельнуться, произнести хотя бы слово, она ударила бы еще. Она била бы его до исступления. Наверное, в такие минуты убивают.