Читать книгу "Корабль Рима - Джон Стэк"

Сквозь шум боя Септимий различал команды карфагенян. Их командир с бранью набросился на солдат, стремясь остановить наступление римлян. Центурион почувствовал изменения в рядах врага еще до того, как они стали заметны, — задние ряды двинулись вперед, чтобы остановить пятившуюся первую шеренгу.

— Боевой порядок! — скомандовал центурион за мгновение до того, как напор карфагенян передался первому ряду.

Стена из сомкнутых щитов образовала полукруг, защищавший место высадки.

— Держать строй!

Легионеры ответили на приказ боевым кличем. Не имея возможности продвигаться вперед под напором превосходящего по численности противника, они будут оборонять свои позиции — не отступая, не отдавая ни пяди отвоеванной у врага палубы. Теперь все зависит от их стойкости. Тот, кто дрогнет первым, будет уничтожен.

* * *

— Сбросьте их в море! — взревел Гиско, когда первая атака римлян была остановлена.

Со своего места в задних рядах он видел, как попятились его солдаты под напором врага. Адмирал был взбешен и, почувствовав приближение паники, ждал первых признаков отступления. Молодой солдат повернулся спиной к битве, и секундное колебание стоило ему жизни — Гиско пронзил мечом его грудь.

Переступив через распростертое тело, адмирал проложил путь в первые ряды сражавшихся. Халил и личная охрана следовали за ним, пока все не оказались прямо перед острием римского клина. Громкие команды и само присутствие Гиско подавили первые ростки паники, и карфагеняне с новой силой обрушились на врага. Адмирал смотрел, как римляне перестроились, выставив перед собой кажущуюся непробиваемой стену из щитов. Скользнув взглядом по боевому порядку врага, он без труда обнаружил нужного человека в самом центре — высокий рост выделял его среди остальных. Гиско повернулся к Халилу, чтобы указать на центуриона, но нубиец уже сам заметил цель.

Адмирал повторил приказ к наступлению, и карфагеняне бросились вперед. Движение позволило Халилу пробиться в первую шеренгу наступавших солдат. Через несколько секунд он сможет атаковать центр вражеского строя — свою цель, римского центуриона.

* * *

Аттик, стоявший на баке «Аквилы», не обратил внимания на стрелу, вонзившуюся в его гоплон. Когда Септимий перевел своих людей через «ворон», капитан осознал всю сложность задачи, стоявшей перед легионерами. Враг имел как минимум двукратное численное превосходство, и карфагеняне, оправившись от первой растерянности, будут яростно защищать свою квинквирему.

Исход боя висел на волоске, и Аттик собрал на баке лучших воинов из своего экипажа. Эти двадцать человек, ветераны бесчисленных сражений и стычек с пиратами, стоически наблюдали за ходом битвы. Восемь матросов Аттика умели обращаться с луком, и теперь они старались нейтрализовать карфагенских лучников, одновременно высматривая цели на палубах «Мелкарта». Увидев, как еще один легионер пал под ударами врага, Аттик подавил желание броситься к «ворону». Ни капитан, ни его люди не знакомы с тактикой легионеров, и они лишь нарушат строгий порядок боевого построения. Если карфагеняне прорвут строй, начнется рукопашная схватка, и только тогда Аттик введет в бой своих людей.

* * *

Септимий негромко выругался, почувствовав свежий напор на стену из щитов, и выдвинул плечо вперед, чтобы противостоять новой атаке. Его гладий нашел щель между щитами и устремился вниз, целясь в пах невидимого врага. Меч соприкоснулся с плотью, и Септимий повернул лезвие — послышался крик боли, и еще один карфагенянин упал под напором римлян. Центурион выдернул окровавленный меч, а затем снова отправил его в промежуток между щитами — калечить и убивать.

Плечи и руки Септимия болели. Физическое напряжение схватки начало сказываться на легионерах. В сухопутном сражении три линии боевого порядка, или триплекс эсиес, обеспечивали смену первой линии и позволяли солдатам передохнуть, прежде чем снова вступить в бой. У полуманипулы на палубе карфагенской галеры такой возможности не было. Легионерам приходилось сражаться до конца. Здесь все решали выносливость, воля и мужество.

Услышав хриплый боевой клич, Септимий остановил свою руку с мечом, готовую нанести следующий удар, — инстинкт воина призывал к осторожности. На щит легионера слева от него обрушился удар такой силы, что солдат потерял равновесие, и в сплошной стене из щитов образовалась брешь. Легионер следующей линии тут же нанес удар в открывшийся промежуток, но его меч отбили, явно ожидая атаки. Септимий крикнул Друзу, чтобы тот закрыл брешь — сам он не мог броситься на помощь легионеру слева, не обнажив фланг того, кто занимал позицию справа от него.

Новый удар по щиту легионера был нанесен с такой яростью, что солдат попятился, и Септимий увидел вражеского воина, пробившего брешь в рядах римлян. Глаза центуриона удивленно раскрылись: Халил, нубийский раб Сципиона. Лицо гиганта светилось мрачной решимостью, а его меч обрушивался на щит легионера, словно молот на наковальню. Очередной удар пробил защиту римлянина, и он упал, зажав обеими руками смертельную рану на животе.

Увидев брешь в рядах врага, карфагеняне издали победный клич. Время словно замедлило течение, и Септимий смотрел, как враг собирает силы в кулак, намереваясь броситься в прорыв. Для римлян победа и сама жизнь теперь зависели только от дисциплины. Прорванная линия обороны и незащищенный тыл создавали угрозу паники. Обратись легионеры в бегство, и они будут уничтожены. Если Септимию удастся восстановить порядок, солдаты выстоят и смогут контратаковать. Теперь все зависит от него. Выкрикивая команду, центурион автоматически поднял меч, парируя удар Халила. Нубиец не бросился в тыл римлянам, как того можно было ожидать, а повернулся к центуриону и атаковал вражеского командира.

Септимию пришлось отражать очередной удар, а в это время карфагеняне хлынули в пробитую Халилом брешь. Центурион попятился под натиском нубийца — удары сыпались с неимоверной быстротой, и меч, казалось, одновременно направлен в два места. Умом Септимий понимал, что обязан восстановить управление подчиненными, но все действия теперь определял инстинкт самосохранения — ему с трудом удалось парировать очередной выпад противника. Центурион злился на свою беспомощность, на невозможность управлять легионерами именно тогда, когда они больше всего в нем нуждались.

Восстановив равновесие, Септимий снова отступил и принял боевую стойку, упираясь ногами в палубу. Держать строй, подумал он, отражая удар. Возможно, битва за флагман карфагенян проиграна, но центурион позаботится хотя бы о том, чтобы одержать победу в поединке за честь легионов.

* * *

— Брешь! — крикнул Аттик, острием меча указывая на промежуток, образовавшийся в боевом порядке римлян. — Моряки «Аквилы», за мной!

Аттик перебежал по «ворону» на палубу вражеского судна; за ним последовали матросы, выкрикивая имя своей галеры. Капитан достиг бреши в линии римлян как раз в тот момент, когда огромный черный воин бросился на Септимия. Аттик сразу же узнал нубийца, но мысли его были заняты тем, как закрыть брешь. Еще один легионер пал под ударами врага, натиск усилился, и брешь стала расширяться.