Читать книгу "Варан - Марина и Сергей Дяченко"

— Здравствуй, добрый человек, — сказал Варан, не вылезая из саней. — К Приморкам я правильно еду?

Человек у костра молчал. Варан только сейчас увидел, что рядом лежит, опутанная веревками, туша морской козы. Охотники, особенно с добычей, всегда смотрят неприветливо, подозревая в каждом встречном любителя легкого мяса.

— Путник я, — Варан развел руками, показывая, что ножа в ладони не прячет. — Еду к Приморкам. Далеко?

— Недалеко, — охотник наконец-то разжал узкие бледные губы. — Проезжай, старичок. Прямо по вешкам, от развилки направо — будут тебе Приморки.

— Погреться не пустишь?

— А разве холодно?

— Да уж не жарко, — Варан улыбнулся. — Что ж ты, мужик, старика безоружного боишься? Съем я твою козу?

Охотник отвернулся. Он был очень молод, в его глазах Варан действительно казался стариком и действительно, может быть, безоружным.

— В ней костегрыз, — сказал охотник, глядя себе под ноги. — Проезжай.

— Эге, — Варан перевел взгляд с парня на тушу у огня и снова на охотника: — Брось. Себе дороже.

Парень помотал головой:

— Нет. Я ее добыл… Дома жрать нечего. Я его вырежу.

Варан выбрался из саней. Коротко проиграл тягунам «отдыхать». Мушки сбились клубком, загудели, затрещали, вытирая тонкими ногами прозрачные крылышки.

— Помочь? — спросил Варан.

Парень посмотрел удивленно:

— Ты чего, дед?

— Какой я тебе дед, — Варан подсел к костру, скинул рукавицы, протянул руки к чахлому огоньку. — Я путник, бывалый, можно сказать, человек…

— Ты тоже?

Варан удержался от резкого движения. Очень медленно поднял голову:

— А у вас тут часто ходят путники?

— Да проезжал один… С неделю назад. Совсем старый. У нас ночевал в доме…

— Огонь разводил?

— А ты откуда знаешь?

— Обычай такой с Побережья. В Степи тоже принято…

— А ты откуда знаешь?!

— Бродил я и на Побережье, и в Степи…

Парень смотрел на него, забыв про свое копье, про козу, про костегрыза.

— Врешь, — сказал, будто защищаясь. — Нигде ты не был.

— А он? Тот путник, он тоже врал?

Парень отвел глаза:

— Нет. Он… не врал.

— Ушел он? Или… — Варан задержал дыхание.

— Ушел, — парень снова смотрел в огонь. — Одну только ночь переночевал.

— С почтарем?

— Нет. Караван за горы шел, так он с караваном…

— Когда?

— Я же говорю — с неделю…

Варан поднялся:

— Ты костегрызов когда-то гонял?

— Нет.

— И взялся?! Ну дурак…

Парень забормотал что-то обиженно и зло, но Варан не слушал. Подошел к козе — туша лежала на боку, и внутри ее, под обращенным кверху вздувшимся боком, что-то явно шевелилось и слышалось потрескивание. Варан брезгливо поморщился. Бродячая Искра удалялся и удалялся, проклятый караван нес и нес его по направлению к горам…

Неподалеку дышало и перебрасывало камушки холодное море. В стороне от костра «шкура» покрывалась инеем; парень был седой с головы до ног. Варан тоже был седой — и, в отличие от одежды, его борода никогда уже не оттает.

Он тряхнул рукавом. Узкий длинный нож вывалился в ладонь; Варан положил его лезвием в костер. Парень смотрел во все глаза.

— По какой дороге ушел караван?

— По тракту.

— Другой караван скоро?

— Не знаю.

— И как тебя угораздило взять козу с костегрызом?

Парень насупился. Ничего не ответил.

— Сюда, — потухшим угольком Варан нарисовал крест на круглом боку козы. — Сюда ударишь копьем, когда я скажу… Только сильно бей, не бойся ей шкуру попортить… Если собственная шкура хоть немножко дорога… Готов?

Парень двумя руками взялся за копье. Побледнел. Посмотрел на Варана; кивнул.

— Ну, — Варан надел рукавицы, взял нож из костра, — Император в помощь!

Треугольный наконечник копья с треском пробил козью шкуру. Чмокающий звук эхом отразился от ледяного потолка над головами, и вернулся, и вернулся опять.

Из кровавой пробоины в шкуре взметнулась темно-красная медуза с режущей кромкой по краям студенистого купола. Парень-охотник вскрикнул. Медуза сжалась в комок — будто в предсмертной судороге; на самом деле одним таким сокращением костегрызы отнимали человеку руку. Варан дождался, пока купол с зазубренной кромкой не раскроется снова, и пырнул в самый центр его раскаленным ножом…

* * *

— Не будет каравана, — сказал почтарь. — Или сам отправляйся, или сиди и жди. А что? Слепи себе домишко, с месяц продержишься, а там потеплеет.

— Спасибо, — Варан снова влез в сани. — Некогда мне ждать.

— Смотри, ночь идет! Замерзнешь и тягунов погубишь…

Вместо ответа Варан вытащил губную гармошку и проиграл своей упряжке «вперед».

Тракт оказался дорогой, настоящей дорогой, а не кротовым лазом в снегу. В Приморках Варан накормил тягунов салом и сахаром. Прозрачные крылья жужжали уверенно и мощно.

Караван идет медленно, останавливается у каждого домишки, поджидает отставших, подолгу отдыхает и запасается пищей. Между бродягой и его преследователем — шесть дней…

Провожая его, молодой охотник сказал с тоской:

— Я бы с тобой ушел. Видит Император — ушел бы…

— В чем же дело? Пойдем.

Парень удивился. Долго молчал, помогая Варану ладить упряжку.

— А тот… Сказал, что, мол, оставайся, на одном месте лучше, родина, и все такое…

— Сам решай. Захочешь — уйдешь. Как я ушел когда-то.

— Так ведь, — руки парня, привычно пристегивавшие тягунов к шлеям, замедлили движение, — невеста у меня. Она не уйдет — у нее мать больная, и вообще… что это такое — баба в пути? Не бывает…

Варан вдруг разозлился. Это не было раздражением, не было минутной вспышкой — это был настоящий приступ ярости, холодной, трезвой.

— Решай, чего ты хочешь, — сказал он, отстраняя парня от упряжки. — Если просто бродить, бездельничать и кормиться сказками — тогда да, тогда лучше жениться. А если…

Парень хлопал глазами. Ему всю жизнь казалось, что бродяга — именно тот, кто бродит, бездельничает и кормится сказками; он не понимал, почему гость вдруг захлопнулся, как дверь, не оставив ни щелочки доброго расположения.

— Ты боишься смерти? — спросил Варан.