Читать книгу "Полет бабочки. Восстановить стертое - Татьяна Рябинина"

— Марина? — удивился Денис. — Но мне сказали, что… что ты погибла. И что я должен поговорить с Инной.

— Денис, — Андрей тронул его за плечо, — это и есть Инна.

* * *

Он смотрел на меня, растерянно моргая, и мне стало жаль его. Как тогда. В то утро, когда, наплакавшись за ночь, опаздывая на работу, я вышла из дома и увидела его сидящим на скамейке. Он был такой жалкий — мокрый, дрожащий, несчастный. Я не могла поверить — он что, сидел здесь всю ночь?! Ждал меня?!

Столько лет прошло, а я все еще, наверно, любила Андрея. Сначала ждала и ругала себя. Потом злилась, ненавидела, презирала… Оправдывала… Прощала…

«Зря ты так, — сказала мне его мама. — Андрюшка не трус, но очень нерешительный. Его надо было плавно подвести к тому, чтоб он сам решение принял, а ты так резко все повернула. Он очень переживает». — «Мне что, пойти извиниться? — вскипела я. — Он же знал, что я беременна. И ни слова не сказал. Понимаете? Ни слова!» — «Хочешь, я поговорю с ним?» — «Не вздумайте! Или он сам придет, или…»

Получилось «или». Он не пришел.

«Да что ты в нем нашла? — возмущалась Машка. — Скотинус вульгарис. Обычный козел. Ну ничего в нем нет, ничегошеньки. Пройдешь мимо и не заметишь. Пустое место. Ничтожество».

Что я в нем нашла? Да откуда я знаю. Редактор заурядного бульварного листка. Намного старше меня, ничем не привлекательный внешне. Богатый? Нет, скорее наоборот. Умный? Скажем, неглупый, но не более того. Обаятельный? Особо не замечала. В общем, совершенно не принц на белом коне. Тогда почему же я его любила? Ведь я ничего не придумывала, не окружала его мерцающим флером, не надевала на него красивый костюм, который можно было бы слепо любить. Но… Он словно пророс сквозь меня и навсегда остался моей частицей.

Да, сначала я ждала. И если бы он пришел, позвонил, я не сказала бы ни словечка упрека. Но чем больше времени проходило, тем призрачнее становились надежды. Родители были еще в Будапеште, и я не торопилась их «радовать». Правда, Деду, моему любимому крестному, я все-таки рассказала. Он предлагал отвести меня к хорошему врачу, сокрушался, что я испортила себе жизнь. Я отказалась наотрез.

А потом меня толкнули в метро, я упала на лестнице, ребенка потеряла. Начались осложнения, женские проблемы. Через год, после длительного и страшно болезненного обследования мне сказали прямо: такие спайки оперативно не лечат, и мой единственный шанс родить ребенка — экстракорпоральное оплодотворение.

Я ненавидела весь свет, а в первую очередь Андрея. Если б тогда он попался мне на глаза… Слава богу, что не попался.

Когда ярость и отчаяние схлынули, я поняла, что могу жить дальше. Машка говорила о том, что клин клином, что «новая встреча — лучшее средство от одиночества» и прочие вполне разумные вещи. Я пробовала — не получалось. Чувство к Андрею удалось загнать глубоко, и оно уже не мучило меня. Но полюбить снова я не могла. Просто не получалось. Маша пыталась знакомить меня с кем-то, тащила в ночные клубы, в гости к своим многочисленным знакомым. «Ты просто боишься снова обжечься, — говорила она. — Но ведь не все же такие». — «Мне не нужен мальчик, чтобы просто перепихнуться, — отвечала я. — А кому нужна бесплодная жена?» — «Вот дура! — злилась Машка. — Тебе же сказали, шанс есть. Впрочем, даже если б и не было. Сколько семейных пар живет без детей. Усыновить можно». Я только головой мотала, и в конце концов она оставила меня в покое.

Время шло. Я окончила с красным дипломом институт, устроилась на работу в налоговую. Родители, вернувшись из Венгрии, перебрались в Москву. Звали меня к себе, но я неизменно отказывалась. У мамы была просто навязчивая идея поскорее выдать меня замуж и нянчить внуков. Каждый наш телефонный разговор заканчивался одинаково: «Иннуля, тут есть один молодой человек… Очень перспективный. Я так хотела бы вас познакомить. Может, возьмешь недельку за свой счет, приедешь, а?» Я неизменно отказывалась. О том я им так ничего и не рассказала. Дед тоже молчал, как партизан. А потом мама с папой погибли, и я осталась совсем одна. Последняя жена Деда меня невзлюбила, и я почти перестала у него бывать. Машка познакомилась со своим Ариком, и ей стало не до меня. Только с Ларисой я и общалась, да и то в основном на работе.

— Как этот мальчик на тебя пялился! — усмехнулась Лариса, когда за молодым человеком, пришедшим оформлять налоговый вычет, закрылась дверь. — Я думала, он шею вывихнет. Или глаз сломает. Сидит передо мной, а сам все в твою сторону косится. Дуня, примечай. Замдиректора банка. Или кто он там? Вице-президент? Сам черт ногу сломит, везде по-разному называют. Короче, второе лицо в государстве. Квартирку прикупил за триста штук. Холост, что характерно. И тридцатник всего.

— Ну и что?

— Как что?

— Мне что, побежать за ним? «Молодой человек, говорят, вы не женаты и на меня смотрели. Может, нам того-этого, чай, кофе, потанцуем?»

— Ну ты и дура! — фыркнула Лариса. — Он ведь еще раз придет. Он придет, а я выйду. А ты займешься… его бумагами. И им самим.

— Да я его и не рассмотрела.

— Зато я рассмотрела. Реальный мальчик. Жаль, что не на меня пялился. Уж я бы…

Я посмеялась и занялась своими делами. А потом понесла бумаги на подпись начальству и увидела его сидящим в коридоре. И сразу поняла, что он ждет меня.

Почему я согласилась встретиться с ним? Ну уж, разумеется, не потому, что он только что «прикупил квартирку за триста штук». Просто давно никто не смотрел на меня с таким восхищением и надеждой. Мы пошли в пивной бар и играли там в настольный футбол. Точно такой же, какой был когда-то у Деда, — я играла в него с папой. И все было хорошо. Пока мы не остановились на моем крыльце. Он, конечно, ждал, что я приглашу его к себе. Наверно, привык именно к такому завершению свиданий. А я не могла вот так — сразу…

Полночи я ревела в подушку. Потому что я — не такая, как все. Белая ворона. И из-за этого останусь одна. И потому что уже семь лет никак не могу забыть человека, которого любила.

Увидев на скамейке Дениса, я не поверила своим глазам. А потом меня затопила жалость. Жалость и нежность. Совершенно материнская нежность. Как будто за одну ночь я стала намного старше. И он — мой маленький, глупенький сыночек. Сыночек, которого на самом деле у меня никогда не будет…

А потом начались сомнения. Можно ли построить семью на жалости и снисхождении? Может быть, и можно. Только мне не хотелось этого делать. Я видела его инфантильность, поверхностное, слишком легкое и потребительское отношение — как к людям, так и к жизни в целом. Меня это раздражало, но я старалась не показывать виду. Его родители отнеслись ко мне сдержанно, если не сказать безразлично, а сестре я точно не понравилась. Да и Дед был от моего выбора не в восторге.

— Ты не поторопилась? — буркнул он, разглядывая мою родинку. — Какой-то он… Извини, конечно, но мне он напоминает годовалого сеттера. На вид взрослая собака, а мозги щенячьи. Поумнеет или нет — вопрос.

— Откуда вы знаете? — возмутилась я. — Вы же едва парой слов обменялись.