Читать книгу "Похититель звезд - Валерия Вербинина"

– Ваше величество, – в смятении пробормотала герцогиня Пражская, – граф Эстергази явно болен. Может быть, стоит обратиться к врачу? Что он говорит про его высочество… про вашего дорогого покойного сына!

– Молчите! – крикнула Елизавета с такой яростью, что зазвенели хрустальные подвески на люстре. – Продолжайте, граф. Слово королевы, я никому не дам вас в обиду. Говорите!

– Я продолжаю, Ваше величество… – промолвил Эстергази со змеиной улыбкой. – То, что было дальше, вам известно: его высочество влюбился в ширму! Она была противоположностью графине, была противоположностью его жене Стефании – тихая, кроткая, милая девушка, которая никогда ничего у него не просила, никогда ничего не требовала. В своих дневниках он писал, что она единственный человек на свете, который его понимает… Но по рождению Мари была никто! Ее даже не на все придворные балы допускали, только на такие, где не было Его величества вашего мужа и Вашего величества… Любовникам приходилось встречаться тайком, украдкой. Сначала Мари была готова терпеть, но потом… потом она начала страдать. Фрейлины не желали ее знать, слуги разговаривали с ней пренебрежительно. Она стала плакать, а мужчины плохо выносят женские слезы, и его высочество не был исключением… И однажды они поссорились. Это произошло в субботу в старых покоях замка, где они встречались. И его высочество сказал ей, что все кончено, больше он не желает ее видеть. Может быть, он ничего особенного и не имел в виду, а просто сказал так в гневе. Карел Хофнер, его адъютант, сказал мне, что его высочество вышел из комнаты и шел по коридору, когда вдруг услышал выстрел. Кронпринц не поверил своим ушам и вначале решил, что какой-то часовой на посту неосторожно обращался с ружьем. Но выстрел прозвучал слишком близко, и его высочество вернулся обратно в спальню. А там он увидел бедную девушку, Мари, которая застрелилась. Она лежала на постели вся в крови, кровь была на ковре, на подушках… Ужасно! Карел Хофнер испугался скандала – Ваше величество были в замке, и король должен был приехать… Ведь нельзя, чтобы такое происходило… Карел побежал за братом и бароном Селени… Это была его ошибка, ужасная ошибка, потому что он оставил кронпринца в спальне, а там Мари… и пистолет…

Эстергази заломил руки. Все присутствующие потрясенно молчали. Через минуту граф продолжил:

– Я не знаю, что нашло в то мгновение на его высочество. Но он взял пистолет и… И выстрелил себе в сердце.

Когда Карел прибежал обратно, было уже поздно… Поздно. Потом пришли Альберт Хофнер и барон… Барон Селени был в ужасе, он вызвал меня… Он не знал, что делать. Но никогда, никогда бы я не стал предавать огласке столь позорные обстоятельства… И мы решили все скрыть. Пришлось посвятить в дело доктора Брюкнера, и он сказал, что рана на груди не слишком заметна, поэтому можно будет объявить, будто его высочество умер от чахотки. Мы перенесли принца в его спальню… Барон Селени взял тряпку и, как простой слуга, стал замывать следы крови. Тело Мари мы отправили в монастырь, где настоятельницей была сестра Селени, она бы никогда не проговорилась… Мадам Эвремон пришлось заплатить за молчание и за то, чтобы она убралась как можно дальше, в Австралию. По-моему, она была не в себе – все время повторяла предсказание какой-то цыганки, что ее дочь войдет в историю вместе с человеком королевской крови…

Шатогерен с изумлением оглянулся на Амалию.

– Что все это значит? – вырвалось у него. – Что за балаган тут творится?

Но вместо Амалии ответил Рудольф:

– Ради бога, доктор, помолчите! Здесь замешаны государственные интересы… Вам не понять.

Врач пожал плечами и отошел к камину. Алексей не сводил глаз с королевы. Присутствие остальных только раздражало его, и более всего казался неуместным граф Эстергази, взрослый мужчина, по слухам, бывший офицер, который трясся как осиновый лист и бросал затравленные взгляды то на королеву, то на Амалию, то на Рудольфа фон Лихтенштейна.

– Почему, – прошептала Елизавета с усилием, – почему вы не сказали мне? Ведь я… – По ее щекам текли слезы. – Я же заметила, что Мари куда-то исчезла… Бог мой, какие только мысли не приходили мне в голову! Я думала: может быть, она убила его… Думала: может быть, он убил ее и потом покончил с собой… Я перестала спать, вы понимаете, граф? Ни одной ночи… Я видела его там… с пятном крови на груди… Ах, граф! Как вы могли…

– Ваше величество! – Эстергази кинулся к ее ногам. – Я все, все делал, чтобы… Преданность, верность. Это не пустые слова! Во что бы то ни стало надо было избежать огласки… И германский император, на племяннице которого был женат ваш сын, был того же мнения. Чем меньше людей посвящены, тем лучше… Это же… позор! Пятно! Застрелиться из-за… из-за… – Граф искал подходящие слова, чтобы охарактеризовать Мари Эвремон так, дабы не оскорбить монаршую особу, и не мог найти. – Ведь он уже думал о том, чтобы написать письмо римскому папе – просить развода!

– Я знаю, – устало промолвила королева, – знаю. Незадолго до того ужасного дня у Руперта была ссора с королем…

Елизавета взглянула на Рудольфа, который был мрачен, как осенняя туча, и перевела взгляд на бесстрастное лицо Амалии. Граф по-прежнему лежал у ног королевы.

– Простите, господа. Но… Граф, я не понимаю… Вы говорите, кто-то хотел вас убить?

Эстергази сделал попытку улыбнуться.

– Ваше величество… Что я мог подумать, если… если все люди, которые знали истинную причину смерти вашего сына, один за другим стали умирать? Барон Селени… доктор Брюкнер… братья Хофнер…

– Но французский инспектор сказал, что доктора Брюкнера хотели ограбить, при нем не нашли ни денег, ни документов, – нерешительно возразила королева. – А Карел Хофнер… он ведь погиб на дуэли?

– Именно так, Ваше величество! – пылко подтвердил Рудольф. – И вы можете спросить господина Нередина, который тоже там присутствовал… В сущности, имел место несчастный случай. Смешно даже предположить, что его кто-то убил!

Эстергази затравленно покосился на него и утер со лба пот. Правая сторона его лица все еще подергивалась в нервном тике, и Шатогерен, видя это, нахмурился и покачал головой.

– С разрешения Вашего величества я хотела бы задать только один вопрос графу Эстергази, – неожиданно подала голос Амалия. – Письмо, которое должен был получить шевалье де Вермон. Поскольку вы были так откровенны, удовлетворите мое любопытство, скажите, что в нем было? Из-за чего непременно надо было его перехватить?

– Встаньте, граф, – приказала королева. – И ответьте на вопрос баронессы.

Эстергази поднялся на ноги.

– Письмо отправила Мари Эвремон, – с отвращением заговорил он. – Когда-то она была знакома с шевалье, и, насколько мне известно, довольно близко. Мари проведала о предсказании, которое ей сделала цыганка и которое должно скоро сбыться. Также она писала о кронпринце Руперте в выражениях, которые не оставляли сомнений о характере их отношений. Такие письма были направлены нескольким людям, потому что Мари была уверена, что он разведется с женой и женится на ней. Она вообще была чрезвычайно болтлива, герцогиня Пражская несколько раз пыталась ее предупредить, что не следует распускать язык, но…