Читать книгу "Хроники ведьм. Наследство колдуньи - Мирей Кальмель"

— Ты помнишь, что ты туда ходил?

— Если да, то откуда у меня взялась шишка на голове? И почему мы пришли в себя в том месте, куда ты добежала?

— Но, мне кажется, мы потеряли сознание совсем в другом месте! — Муния говорила, не обращая внимания ни на Катарину, которая не сводила с них глаз, ни на Лину. Та между тем вернулась к столу. За окном снова звучал детский смех.

— Ты ведь сама сегодня подняла там мой меч…

— Это правда, — с сожалением сказала молодая женщина. — Но минуту назад я готова была поклясться, что…

— Это нам приснилось, — сказал Ангерран.

Они не извергали из себя святую воду, не бились в корчах. И все же оба были одержимы духами. В этом теперь Катарина была уверена. Оставалось только узнать, как это случилось и ушли ли демоны или до сих пор пребывают в их телах. «Есть только один способ это выяснить», — подумала она. Она тихо, словно мышь, проскользнула к своей постели и стала шарить под подушкой.

— А что с пряностями? — спросил Ангерран, чтобы вернуться наконец в настоящее.

— Два бочонка целы, третий треснул, но его можно починить. Старшие мальчики занесли их в дом. Последний, четвертый, разбился на куски, когда осел упал, и все развеялось по ветру, — с сожалением сообщила Лина и, обернувшись, вскрикнула от изумления.

Муния и Ангерран обернулись и тоже увидели Катарину, которая размахивала распятием.

Муния первой поняла, что происходит. Ей хотелось смеяться, но из уважения к хозяйке дома она сдержалась.

— Я понимаю ваше недоверие, Катарина, особенно если учесть, что вы вчера мне рассказали. Что нам сделать, чтобы вас убедить?

— Поцелуйте крест, — свирепо приказала сардинянка.

— Но вы же не думаете, что мы… — вспыхнул было Ангерран, но умолк под умоляющим взглядом супруги, которая встала и подошла к распятию.

— Что теперь? — спросила она, выполнив распоряжение Катарины.

Ни он, ни она не рассыпались прахом, прикоснувшись к святому распятию. Катарина немного успокоилась. Она ущипнула обоих за правую щеку, пнула ногой в голень, не переставая неразборчиво бормотать какую-то молитву, а потом встала перед ними, уперев руки в худые бока. Во время процедуры Муния и Ангерран морщились от боли, а Лина нервно хихикала, но Катарина не обращала на это никакого внимания.

— А теперь мы пойдем в нурагу! — непререкаемым тоном изрекла она.

Глава 30

Спонтанность и порыв — вот слова, наиболее точно описывающие настроение принца Джема, когда он мчал галопом по лесным тропинкам, старательно объезжая кусты и низко растущие ветки. Эта своеобразная гимнастика обостряла все его чувства. На небольшом расстоянии за ним скакал Насух. Он с трудом выдерживал темп, заданный его повелителем. «И все же, — подумал Джем, — Насух — прекрасный наездник!» И он улыбнулся ветру. Любовь подарила ему крылья. Он ощущал себя орлом, парящим над вершинами, высоко-высоко над миром, и с презрением взирающим на озабоченно снующих взад и вперед людей. Свободен! Впервые за многие годы он упивался этим чувством. Каждый час, минуту, секунду все, что его окружало, приобретало новые краски, словно горевший в нем внутренний свет освещал все и вся. Земля и небо смешались, поглощенные бешенной скачкой. Зелень леса казалась ему сочнее, голубизна неба — глубже, желтые и красные россыпи цветов — ярче. Даже запахи, вернувшиеся к истомленной жарой земле после короткой ночной грозы, — и те представлялись более насыщенными. Это было не ощущение счастья — нет. Счастье — это приманка, которой он научился остерегаться. Счастье — это удержать в руках совершенный исключительный момент. В противном случае оно будет неполным. И таковым останется, пока он не увидит Елену де Сассенаж и не убедится, что их чувства взаимны.

Припав грудью к лошадиной гриве, он ударил своего коня пятками, хотя знал, что быстрее он скакать не в состоянии. Не важно! Он получал острое удовольствие от возможности поглощать время и расстояния. Тридцатого мая Джем-воин, Джем — свергнутый султан, Джем — пленник был Зизим своей матери, и только. Принц-поэт с сердцем, переполненным чувствами, которых так давно не испытывал.

* * *

Если бы было можно, Филиппина с радостью подняла бы юбки и села на коня «по-мужски». В женском седле, устроенном так, чтобы дама не мяла платье, она не могла мчаться так быстро, как хотела. Дождется ли ее Джем, если она опоздает? Следом за ней, с наигранно рассеянным видом посматривая по сторонам, скакала Альгонда. Они не застали Луи в замке, а потому обе были настороже. Они могли столкнуться в любую минуту. Между дорогой, ведущей в Рошешинар, и дорогой на Бурн распростерлось лесное море. Разумеется, Филиппина попыталась выяснить, где брат, но его лакей, тот самый, которой накануне согласился шпионить в ее пользу, ничем не смог ей помочь. Луи куда-то уехал, едва рассвело. И это правда — его лошади не было в стойле. Их вылазка оказалась под угрозой срыва. Филиппина и Альгонда условились ехать медленно, делая вид, что прогуливаются. Если мимо проходили или проезжали крестьяне, жители окрестных деревень, мадемуазель де Сассенаж приветливо им улыбалась.

* * *

Солнце встало в зенит. Полдень. Джем прибыл на условленное место вовремя. Осмотрев поляну, пришел к выводу, что она пуста. Она не приедет? Кольнуло в сердце. Совладав с нетерпением, он спрыгнул с утомленного коня. Скакун заржал, поднимая губы, и Джем выпустил из рук повод. Животное, узнав место, безошибочно направилось к журчащему неподалеку источнику.

Прекрасным галопом подскакал Насух на рыжем коне. Мгновение — и он тоже спрыгнул с седла.

— Здесь вы с Хушангом попрощались? — спросил он и хлопнул лошадь по крупу, давая понять, что пока она может отдохнуть.

Джем кивнул. Он сгорал от нетерпения, и в то же время воспоминания о Хушанге разбудили в его сердце тревогу. Из соображений безопасности турки никогда не заговаривали о нем в Рошешинаре.

— Пока никаких вестей.

— Но как он может дать о себе знать?

Джем сцепил руки за спиной и, чтобы успокоиться, стал мерить шагами узкое пространство поляны. Птицы, затихшие при появлении людей, запели снова.

— Временами мне начинает казаться, что это его путешествие — не слишком хорошая задумка. Если Муния приняла христианство, она может сейчас находиться где угодно. И вовсе не обязательно в Египте, где он намерен ее искать.

Насух улыбнулся, открывая два ряда белых зубов, которые по контрасту с кожей казались просто ослепительными.

— Она должна отправиться туда, если хочет навредить тебе, Зизим! Ну же, друг мой, мой повелитель, сегодня тебе не пристало грустить! Слушай!

Сердце подпрыгнуло у Джема в груди. Он спонтанно схватил руку Насуха и пожал ее, и тот быстро отошел к лошадям. На поляну выехали два иноходца.

* * *

— Это он! — прошептала Филиппина. Она чуть было не упала с седла, увидев между деревьями фигуру мужчины в тюрбане.