Читать книгу "Лед и пламень - Ольга Романовская"

– На колени!

Грациозно опуститься не получилось: мешали юбки и каблуки. Спасибо неслышно подошедшему по знаку короля придворному: тот помог и тут же отступил в толпу.

Его величество по-прежнему стоял за спиной. Это нервировало. По позвоночнику мурашками расползался страх. Но, видимо, стеснение – необходимая часть ритуала присвоения дворянства, не стал бы король просто так потешаться. Или стал бы?

В очередной раз я обвела глазами зал и наткнулась на Соланжа. Он стоял в боковом проходе и, казалось, ничуть не интересовался происходящим. Однако стоило мне посмотреть, встрепенулся. По губам скользнула теплая улыбка. Он пытался подбодрить? Невероятно, но иначе трактовать столь странное поведение я не могла.

Хм, а что означает поглаживание перстня на пальце? Смотрит, ухмыляется и поглаживает. Сразу неловко, душно стало. Поспешила отвести взгляд. К счастью, события завертелись, и я на время позабыла о Соланже.

Король коснулся скипетром моей шеи и провозгласил свою волю: даровать мне дворянство и земли. Дальше следовал древний обычай – капелька крови. Его величество милостиво объяснил суть обряда, материализовал жезл и, обойдя меня, царапнул горло.

Страшно! Я знала, как остер клинок жезла темных. Он резал многослойную ткань, будто бумагу, а тут кожа. Но обошлось. Король действительно взял лишь каплю и вытер ее листом коричневой бумаги, на которой значились мое имя и герб. Она мгновенно ее впитала. Кровь для темных – свидетельство личности, теперь никто не усомнится в законности королевской грамоты.

– Отныне вы леди Дария Эрасса. Леди по титулу, – уточнил его величество и вручил мне, ошалевшей от происходящего, документ. – Вам выделяется во владения часть земель рода Свейн, а именно Эрасская долина. Такова моя воля и наказание за слепоту графа Местрийского. Владейте достойно!

Земли Геральта? Ох, как дурно! Зачем так подставлять меня? Сомневаюсь, что Геральту понравится дарственная. Наши отношения после того, как меня похитила Элиза, охладели, как бы королевская грамота их не заморозила!

Собравшиеся зааплодировали и начали хором выкрикивать: «Слава Веосу!» Я так же смущенно стояла на коленях и простояла бы невесть сколько, если бы король не поднял меня и со словами «Проследите за ней» не отдал кому-то мою потную ладонь.

Странно, сам король… Значит, хотел показать мой статус. Кого же его величество назначил в опекуны? Я обернулась и в страхе вырвала пальцы.

Могла бы и догадаться, когда ощутила знакомый запах. Легкий, ненавязчивый, казалось, он пропитал каждую клеточку тела. На месте колдуний я бы вешала пучки вербены перед входом в жилища. Сама же точно никогда не сплету из нее венков и из букетов повыдергиваю. Невзрачный цветок станет напоминать о наглом жестоком беловолосом типе. Я ему игрушка, отчего никак не отстанет? Мстит за упущенную силу, за украденную славу палача Филиппа? И поцелуи – что они, если не издевательства? Снова вспомнился ужин на крыше, когда Соланж… Кто знает, как далеко он бы зашел, если б я не сбежала.

Прежде я не видела некроманта таким, без футляра. Только начинка пугала не меньше оболочки. С тем же Филиппом проще: я знаю, чего он хочет. А здесь… Никогда не угадаешь, что Соланж сделает в следующую минуту, искренен ли он, не заманивает ли в ловушку. Противный – ну да, приятный – запах обволакивал. Хотелось снова и снова вдыхать его.

Соланж покосился на их величеств.

– Дворянскую грамоту давайте сюда, а то сомнете. – Некромант без труда забрал бумагу из моей ослабевшей руки. – Я ее не съем, отправлю по адресу. Улыбайтесь! Вас не наказали, а наградили.

Соланж растворил грамоту в воздухе и церемонно увел меня с лобного места. Признаться, помощь оказалась нелишней: ноги дрожали.

– Переволновались? – участливым шепотом спросил некромант, щекоча дыханием ухо.

Нет, он не склонился непозволительно низко, просто от его слов шевелилась прядь волос, выбившаяся из прически. Она-то и причиняла неудобства. Пальцы некроманта сжали мои и погладили, отчего по телу прокатилась удушливая волна паники, а вслед за ней – мурашки.

– Почему вы такая пугливая, миледи? – Мерзавец легонько щекотал мои пальцы, хотя прекрасно знал, что мне не нравится. – Вечно сбегаете, уже надоело догонять.

– Оставьте меня в покое! – резче, чем следовало, прошипела я и нашла в себе силы вырвать руку.

– И не надоело, Дария?

Казалось, Соланж не замечал толпу людей, с интересом прислушивавшихся к нашей беседе. Наверняка об отношениях некроманта и наиви пойдут сплетни. Страшно представить, что выдумают люди!

– Евгения рвет и мечет. – Некромант упорно не замечал моих поджатых губ. – И сейчас смотрит. Ваше смущение лишь распаляет ее.

– Послушайте! – Не выдержав, я взорвалась. Щеки пылали, в мозгу плавало облачко цветочного аромата, сердце билось через раз. – Найдите другую жертву! И если вам хочется избавиться от навязчивого внимания одной особы, не приплетайте меня. Только королевской ревности мне не хватало!

Некромант изогнул бровь и разразился скупыми хлопками.

– Миледи, как же вы рветесь потерять титул! Бойкий язычок сказал, а королева услышала. Это ей очень-очень не понравится. Сделайте выводы. – От тона Соланжа засеребрился воздух.

Некромант отвесил легкий поклон и удалился. С облегчением я перевела дух и провела рукой по вспотевшему лбу. Что-то в жар бросило! Даже корсет ослабить захотелось.

Забери Сумеречный мир некроманта в вечные объятия! Ему там самое место: своя стихия. Чувствуется, он житья не даст, пока не затравит, не остановится. Узнать бы причину! Может, тут замешан Геральт? Соланж его ненавидит.

Я еще раз оглядела зал и с тоскливым вздохом констатировала: Геральта действительно нет. То ли не пригласили, то ли обиделся, то ли услали. Спросить бы, но у кого? Ни одного знакомого лица, хотя… Я отвернулась, чтобы не пересечься взглядами с герцогиней Терской. Мы никогда не встречались, но я запомнила ее облик по видению в имении Геральта. Так и не собралась с духом поговорить с матерью Филиппа, хотя обещала, все откладывала, а сегодня, видимо, придется.

Рядом с герцогиней, чьей горделивой осанке позавидовали бы сильфы, стоял не менее представительный мужчина. Зеленоглазый брюнет с косичкой, и не простой, заплетенной из хвоста. Высокие скулы, тяжелый подбородок, властная посадка головы. Герцог он и есть герцог. Родриго Соурен, герцог Терский, отец Филиппа.

Время не оставило следов на волосах и лице его светлости, но я чувствовала, что он родился намного раньше Эллана. Возраст выдавали движения – выверенные, степенные, уверенность сквозила в каждом жесте. Только вот закрадывалось подозрение, что герцогиня еще старше. При всем желании я не могла назвать ее ровесницей Элизы.

Рука герцогини покоилась на локте мужа. Насколько я успела понять, подобный жест означал лад между супругами и заодно намекал: мужчина занят, покушаться чревато.

Герцог хмурился, искал кого-то в толпе. Как оказалось, меня. Стоило зеленым – какие ж навсеи все-таки красивые! – глазам поймать мой взгляд, как Родриго дернулся и что-то быстро сказал супруге.