Читать книгу "Челюсти пираньи - Владимир Гурвич"

— Это мне понятно. Но я полагаю, что студии не было и вашего друга. Анна, прошу вас, расскажите мне все по порядку.

Я видел, что она колебалась, однако готовность поведать мне свою историю возрастала в ней с каждой минутой.

— Учтите, у нас мало времени, события в любой момент могут принять неожиданный оборот.

— Ну хорошо. Только можно еще одну сигарету? — Арсений снова устремился к ней с сигаретой и зажигалкой. — Я расскажу. — Она откинула налезшую на лоб густую прядь. — Мы с Митей познакомились полтора года назад. Я окончила художественную школу, а он тоже пробовал свои силы в живописи. Мы стали встречаться, потом — вместе жить. В этой квартире.

— Это он предложил вынести отсюда всю мебель.

— Мебель мы стали продавать, когда у нас кончились деньги, — неохотно поведала Анна. — Ему не везло, никто не хотел его признавать всерьез, все считали, что его картины не дотягивают до уровня профессионалов.

— А вы?

Анна как-то нерешительно посмотрела на нас.

— Он обладал потрясающим умением передавать стиль других художников. Но собственного стиля у него не было. Хотя он старался его выработать. Он очень переживал свои неудачи и во всем винил художников. С некоторых пор он стал считать, что они ему завидуют, а потому затирают.

— Что было дальше?

— Однажды он пришел и предложил мне уехать, как он выразился «из этой чертовой страны, где не никогда не ценился талант». Он предложил мне отправиться с ним во Францию, где люди лучше понимают: кто есть кто. Сперва я думала, что он говорит несерьезно, просто со злости, потом я долго отказывалась его сопровождать, а потом согласилась. Полгода мы добивались визы во Францию. Сперва с нами никто не хотел разговаривать, но затем нам все же дали вид на жительство, когда узнали, что мой родной дядя был послом в Париже.

— Это правда?

— Да, только это было лет тридцать назад. Но у нас одинаковая с ним фамилия, однажды один чиновник в посольстве спросил: не родственница ли я ему? А когда я подтвердила, то вскоре разрешение было получено. Так мы оказались там.

Она замолчала.

— Что было в столице мира?

— Ничего хорошего! — раздраженно произнесла она. — Парижские художники приняли его также, как и московские, никто его не воспринимал всерьез. А потом у нас кончились привезенные с собой деньги и начался самый настоящий кошмар. Я говорила ему, чтобы он нашел бы себе работу, но он кроме как заниматься живописью, ничего не хотел делать.

— Скажите, что же вас удерживало рядом с ним?

Анна дерзко посмотрела на меня.

— Вы все равно не поймете, — с вызовом проговорила она.

— Я постараюсь, — как можно мягче произнес я.

— Мы любим друг друга.

Она произнесла эту фразу в настоящем времени, мысленно отметил я.

— Что случилось потом?

— У него возникла странная идея: написать картину под какого-нибудь знаменитого художника и продать ее кому-нибудь.

— В качестве художника он выбрал Ренуара, — заметил я.

Анна удивленно посмотрела на меня.

— Да, откуда вы знаете?

— Я знаю, что он взял новую фамилию: Филипп Ренуар. Непонятно только, где он достал паспорт? Расскажите все по порядку.

— Он написал эту картину. Я никогда бы не отличила, что это не Ренуар. Он был очень горд таким сходством.

— Но ведь старую картину и новую отличить очень легко. Как он собирался ее продавать?

— Есть способы состарить картину. И не профессионалу же ее всучивать, а так какому-нибудь лопуху. В Париже до черта богатых русских, они не знают, куда девать деньги. Швыряют их направо и налево. Почему бы им не помочь нам.

— Он стал ходить по таким швыряющим?

— Да, только никто не желал покупать картину. Пока не наткнулся на этого Яблокова. Он купил. И это он сделал ему паспорт. А как, не знаю. Сказал лишь, что купил.

Анна замолчала, ее щеки вдруг стали пурпурными.

— Ненавижу его, это он во всем виноват.

— В чем именно?

Ее ответ немного меня удивил.

— Не знаю, но только это он виноват в том, что Митя исчез.

— Расскажите, пожалуйста, как это произошло?

— Денег что он нам дал, была капля в море, они очень быстро кончились. И нам ничего не оставалось, как пойти к нему снова. Он пообещал нам дать еще, если мы будем работать на него.

— В чем же состояла ваша работа?

— У меня ни в чем, — пожала Анна плечами. — А что касается Мити, то этот Яблоков стал часто с ним беседовать.

— О чем?

— Не знаю, Митя мне ничего не рассказывал. Все это продолжалось до тех пор, пока однажды Митя не сказал мне, что уезжает в Россию.

— И он ничего не сообщил о цели поездки?

— Ничего, только сказал, что когда он вернется, испытывать нужду в деньгах мы больше никогда не будем. Единственное, что мне удалось у него вытянуть, что его дело связано с концерном «Русский Альянс».

Я молчал, обдумывая услышанное.

— Скажите, Дмитрий владел каким-либо оружием?

Анна с некоторым удивлением посмотрела на меня.

— Да, конечно, он же бывший офицер, но ему не нравилась военная служба. Я все вам рассказала, теперь ваша очередь, — требовательно произнесла она.

Я понял, что попал в щекотливую ситуацию. Я не мог ей рассказать об истинной судьбе ее друга, так как в этом случае я бы подставил не только себя, но и Ланину. Но и обманывать мне ее не хотелось; то, что она отправилась на поиски возлюбленного, вызывало во мне уважение и симпатию к ней.

Выйти из этого мучительного для меня положения помогла мне судьба. Внезапно раздался звонок в дверь. Мы все посмотрели друг на друга.

— Вы кого-нибудь ждете? — спросил я.

— Нет, никого.

— Ведите себя как можно тише. Я посмотрю в глазок, кто к нам пожаловал.

Ступая, словно балерина, на пуантах, я подошел к двери, посмотрел в глазок и невольно отпрянул. Незваным гостем был Зайченко. Оказывается, и он вернулся на горячо любимую Родину.

Снова раздался требовательный звонок. Я вернулся в комнату.

— Идите к двери и спросите, кто там? Только прижимайтесь к стене.

— Зачем? — удивленно посмотрела она на меня.

— Он может выстрелить через косяк. Дверь-то деревянная. Но, думаю, этого не случится.

Я увидел, как она побледнела. Но затем направилась к двери. Я последовал за ней.

— Кто там?

— Меня послал к вам Павел Иванович. Он просил передать через меня важную информацию, ему только что стало кое что известно о вашем пропавшем друге.