Читать книгу "Дело диких апостолов - Михаил Карчик"

Знание, а точнее абсолютное незнание собак, к сожалению, оказалось присущим не только простым гражданам, но и чиновникам. Иначе чем можно объяснить, что в том же Питере к «особо-опасным» породам, которые везде обязаны появляться лишь в наморднике, был отнесен маленький безобидный фокстерьер, в то время, как, например, дог или восточно-европейская овчарка сумели избежать подобной участи?

Более интересным оказался вопрос с местами выгула для животных. Естественно: «Только в специально отведенных местах». Иначе ни-изя! Только где они, эти места? — На набережной Фонтанки, где днем с огнем не сыскать ни одного кустика, у которого можно поднять лапку? На перекопанном нынче «диком» пляже у Смольного, куда с собакой добираться чуть ли не полчаса. «Пусть лучше лопнет моя совесть, чем мочевой пузырь — с этой мыслью вполне законопослушные граждане, обыскавшись работающего общественного туалета, забегают в ближайшую подворотню, а менее культурные — в чужой подъезд. Так что же мы хотим требовать от несчастных животных, чтобы они терпели, покуда власти не удосужатся создать им места для выгула?..

Действительно, собаки с их абсолютно искренними, а потому предсказуемыми реакциями расплачивались за людскую дурость не меньше самих человеко-уродов. Ну, спрашивается, какому дебилу придет в голову оставить в клетке с кормящей львицей чужого (!) ребенка? — Так, стоит ли удивляться действиям ощенившейся суки, снявшей детский скальп в подобной ситуации, пока недоделанная хозяйка в другом помещении развлекалась с безмозглой мамашей?..

Или, может, надо возмущаться агрессией ротвейлера после того, как придурошный прохожий бросается на хозяина собаки с бранью и кулаками (почему, дескать, животное без намордника)?

А кто научил граждан, части из которых в результате пооткусывали носы, что выражать симпатию к собаке следует приблизив к ней лицо и широко улыбнувшись? — Лучше бы заглядывали почаще в зеркало: не слишком ли напоминает наша улыбка угрожающий животному оскал?..

Умей братья наши меньшие разговаривать, они разъяснили бы, что не выносят, когда посторонние кладут им руку на голову, мечтая погладить — в порядочной своре это — жест подчинения, мол я — главный, а ты — подо мной, стой и не рыпайся… Ну, приглядитесь же к гуляющим собакам размером от пикинесса до «лох-несса»: если при встрече кто-то положит сверху лапу или голову на соседа по лужайке — драки не избежать…

Психологи с пеной у рта доказывают, что в семьях, где есть собаки, дети вырастают более чуткими, отзывчивыми, заботливыми. Кинологи уверяют, дескать, именно сука — ротвейлер — одна из самых оптимальных пород для нормальной семьи. Но кому же нужны эти изыскания? — Вот и Аню, как и абсолютное большинство граждан, теория волновала меньше практики, а потому она, на всякий случай, переходила на другую сторону улицы, завидев вдали крокодилообразную пасть.

Однако Маша совсем не напоминала чудовище с газетных страниц. Она быстро освоилась в квартире, а главное, полюбила ее хозяйку. Мэй то вытягивалась на своем лежбище, то внезапно взлетала с него и прыгала на Аню. При этом она порыкивала, но очень уж добродушно. Даже дедушка свыкся с новой жилицей и не обижался на Машу, когда та подкрадывалась к нему, и, лизнув, убегала. Все это происходило быстро и молча.

Собака вообще вела себя очень тихо, почти не лаяла. Лишь когда кто-нибудь поднимался по лестнице, она быстро подходила к двери и раз — два дежурно гавкала. Нертов уже объяснил девушке, что Мэй Квин Лаки Стар о’Кэнел обладает уникальной интуицией и практически безошибочно определяет, возникнет ли на этот раз проблема или нет.

Судя по поведению Маши, за ночь и утро не возникло ни одной проблемы. Собака иногда подбегала к входной двери и, немного постояв рядом, возвращалась на место. Аня чувствовала себя спокойно даже после того, как Нертов ушел. На прощание он пообещал раз в два часа выходить на связь. Уже было около двух и Юрист пока что исправно отзванивался.

— Ну, что, моя королева, — в очередной раз спрашивала Аня, сидевшая в кресле и обнимавшая огромную черную морду с рыжими подпалинами. — Неужели ты меня уже любишь? А может быть на прежнем месте тебе не позволяли есть столько пряников, сколько ты хотела? Отвечай, рыжее сокровище, раз ты такая умная. Сколько раз тебя в день полагается выгуливать?

«Рыжее сокровище» внимательно посмотрело Ане в глаза и два раза гавкнула. Подумав, она гавкнула еще три раза.

— А вот врать ты не умеешь. Гуляешь ты два раза в день. Пять прогулок — твои заветные собачьи мечты. А сколько раз в день мы кушаем?

Собака недоуменно уставилась на собеседницу, потом, словно поняв суть вопроса, гавкнула два раз. Не успела Аня рта открыть, как она тихо заскулила.

— И тут нельзя без фантазий. Кормят тебя два раза в день, но будь твоя воля, этот процесс не прекращался бы ни на одну минуту. Сидела бы на кухне и лопала, лопала, лопала. Ладно, хоть честная. Какой бы еще тебе задать вопрос, сокровище ты мое зубастое? Спросить, сколько ботинок ты погрызла со щенячьего возраста? Сколько кобелей посмотрели на тебя своими кобелячьими глазами, а ты ответила им взаимностью? Кстати, насчет кобелей…

Тут уже задумалась сама Аня. Собака недоуменно глядела на нее, а девушка все думала и думала, непритворно наморщив лоб. Было ясно, что эта мысль, посетившая ее случайно, оказалась очень уж серьезной.

— Знаешь что, разлюбезная моя собаченция. Раз мы так давно знаем нашего Алексея, раскрой мне маленькую тайну. Ну так, между нами девочками. Скажи мне, со сколькими дамами он тебя знакомил и оставался у них ночевать? Ну, я жду.

Собака взглянула на нее, навострив уши, потом начала гавкать. Раз, другой, третий.

— Ничего себе, — удивленно сказала Аня. — Пятый, шестой. Да не принимай ты так близко к сердцу. В чем дело, Маша? Что случилось?!

Собака действительно что-то приняла близко к сердцу, но это был уже не анин вопрос. Она вырвалась из рук и когда, озлобленно гавкая добежала до входной двери, лай перешел в злобное рычание. При этом шерсть на загривке стала похожей на прическу ирокеза, а нос стал собираться в гармошку, обнажая огромные влажные клыки.

— В чем дело, Маша? — уже испуганно повторила Аня, добежав до двери и прислушиваясь к происходящему на лестнице. Там, вроде бы, ничего не происходило. Или происходило. Аня напрягла слух и расслышала удаляющиеся шаги.

* * *

В этот день Регина явно старалась угодить вкусам хозяев. Она взялась приготовить блюдо, одно название которого вызывает обильное слюноотделение у любого уроженца Украины или юга России: борщ с пампушками. Когда она первый раз принялась за такой труд, хозяйка старательно за ней наблюдала. Она ходила за Региной по пятам и постоянно давала советы, утверждая, что татары от украинской кухни далеки.

Теперь она решила предоставить заложнице свободу, по крайней мере, в деле приготовления борща. Некоторое время она просто сидела на стуле, лениво почитывая детектив в мягкой обложке, а потом, здраво рассудив, решила, что читать можно и в гостиной, на диване. Караулить пленницу остался дежурный хлопец. Он слонялся по кухне и занимался тем, чем в этом помещение заниматься естественнее всего: беспрерывно жевал, то запуская грязные руки в буфет, то хватая полуфабрикаты. В первую очередь его привлекало сало, которого Регина не жалела для борща.