Читать книгу "Правило четырех - Дастин Томасон"

Ненадолго устанавливается тишина. Миссис Фримен смотрит на меня так, словно хочет сказать: «Нечего улыбаться. Ты не совершил большого подвига, спасая моего мальчика из беды, в которую он попал только благодаря тебе». Но когда Чарли снова подает голос, она кивает и приказывает мне зайти в палату, пока сын не надорвался, крича через всю комнату. Похоже, у нее еще есть вопросы к врачу.

— И, Томас, — добавляет миссис Фримен, когда я прохожу в дверь, — не сбивай с толку моего мальчика. Держи свои идеи при себе.

Я киваю. Миссис Фримен — единственная из всех знакомых учителей, в устах которой слово «идея» звучит так же, как и некоторые другие слова из четырех букв.

Чарли лежит на специальной больничной кровати с металлическими перилами по обе стороны. Такого рода ограждение вряд ли помешает здоровяку вроде Чарли свалиться на пол, если ему приснится что-то малоприятное, зато санитар может легко пришпилить больного к кровати, подсунув под металлические ручки швабру. Больничных кошмаров у меня больше, чем историй у Шахерезады, и даже время не стерло их все из памяти.

— Время на посещение заканчивается через десять минут, — сообщает, не глядя на часы, дежурная сестра.

В одной руке у нее поднос в форме почки, в другой полотенце.

Чарли дожидается, пока она выйдет из палаты, и хрипло говорит:

— По-моему, ты ей понравился.

От шеи и выше он выглядит почти нормально, но кажется усталым. Вся грудь, за исключением небольшого участка в районе ключицы, перевязана марлей, и кое-где из-под нее просачивается гной.

— Можешь задержаться, — говорит Чарли, отвлекая меня от созерцания пострадавшего участка его тела. — Поможешь им с перевязкой.

Глаза у него — как у больного желтухой. Возле носа собрались капельки пота, которые он, возможно, вытер бы, если бы мог.

— Как ты себя чувствуешь?

— А как я выгляжу?

— Довольно неплохо, принимая во внимание…

Чарли изображает намек на улыбку и пытается посмотреть на себя. Только теперь до меня доходит, что он понятия не имеет, как выглядит на самом деле, и знает, что не может полагаться на ощущения.

— К тебе еще кто-нибудь приходил? — спрашиваю я.

Он отвечает после небольшой паузы:

— Если ты имеешь в виду Джила, то нет.

— Я имею в виду… вообще.

— Ну, ты, может, не заметил там мою мамулю. — Чарли улыбается и привычно добавляет: — Ее легко не заметить.

Я выглядываю в коридор. Миссис Фримен все еще разговаривает с доктором.

— Не беспокойся, — неверно истолковав мой взгляд, говорит Чарли. — Он еще явится.

Медсестра, похоже, собирает всех, кто имеет какое-то отношение к состоянию Чарли. Если Джил еще не пришел, то уже не придет.

— Послушай. — Чарли меняет тему. — Как там все?

— Ты о чем?

— О том, что случилось в кабинете Тафта. Он же тебя провоцировал.

Стараюсь припомнить слова Тафта. Прошло уже несколько часов. Хотя для Чарли это, наверное, последнее, что он помнит.

— Насчет твоего отца.

Чарли пытается переменить позу и морщится от боли.

Я смотрю на металлические перила кровати и представляю себя на месте Чарли. Миссис Фримен все же запугала злополучного врача, и он повел ее в свой кабинет. Коридор пуст.

— Послушай, — хрипит Чарли, — не забивай себе голову всякой ерундой.

Таков наш Чарли на смертном одре — его волнуют мои проблемы.

— Я рад, что у тебя все в порядке.

Ему хочется сказать что-то умное, но я кладу ладонь ему на руку, и Чарли ограничивается простым:

— Я тоже.

Он улыбается, даже смеется и качает головой.

— Черт бы меня побрал! — Его взгляд устремлен куда-то за меня. — Черт бы меня побрал…

Наверное, бредит, думаю я и поспешно оборачиваюсь, чтобы позвать медсестру.

Сюрприз — на пороге стоит Джил с букетом цветов.

— Стянул со стола в «Плюще», — неловко, как будто не зная, как его здесь примут, объясняет он. — Скажи, что они тебе нравятся.

— А вина не притащил? — слабо хрипит Чарли.

Джил виновато улыбается:

— Не нашел дешевого. — Он подходит к кровати и протягивает руку. — Сестра сказала, у нас всего пара минут. Ты как?

— Бывало и лучше. Бывало и хуже.

— Там, кажется, твоя мама.

Джил все еще не знает, с чего начать.

Чарли начинает отрубаться, но при этом ухитряется изобразить подобие улыбки.

— Ее легко не заметить.

— Ты к нам сегодня не присоединишься? — тихо спрашивает Джил.

— Может быть, — шепчет Чарли. — Кормят здесь… — он вздыхает, — ужасно.

Голова его падает на подушку, и в этот же момент в палату входит медсестра и сообщает, что наше время истекло, а Чарли нужен отдых.

— Крепкого сна, вождь.

Джил кладет букет на тумбочку.

Чарли уже дышит через рот и ничего не слышит.

У двери я оглядываюсь — Чарли лежит на кровати, огражденный перильцами, закованный в марлевые повязки и охраняемый капельницей. Вспоминается книжка комиксов из детства. Великан, на котором испытывают новейшее лекарство. Таинственный пациент, чудесное выздоровление которого приводит в изумление местных врачей. Тьма опустилась на Готам, но заголовки в газетах все те же. Сегодня супергерой противостоял силам природы и остался жив, чтобы пожаловаться на скверную кормежку.

— Как по-твоему, он поправится? — спрашивает Джил, когда мы подходим к парковочной стоянке.

Других машин, кроме его «сааба», там нет. Капот еще теплый, и падающие на него снежинки тут же тают.

— Думаю, да.

— Выглядит он не очень.

Мне трудно представить, как чувствуют себя после ожогов, но заново привыкать к собственной коже, наверное, не самое большое удовольствие.

— Я думал, ты уже не придешь.

Джил переступает с ноги на ногу.

— Жаль, меня с вами не было.

— Когда?

— Днем.

— Это шутка?

Он поворачивается ко мне:

— Нет. А что ты имеешь в виду?

Мы стоим рядом с машиной. Я злюсь на Джила — за то, что ему было так трудно разговаривать с Чарли, за то, что он побоялся прийти к Чарли раньше.

— Ты был там, где хотел быть.

— Я пришел сразу же, как только услышал, что случилось.

— Но с нами тебя не было.

— Когда? Утром?