Читать книгу "Инквизитор. Природа зверя - Надежда Попова"

– Ты уверен, что нет никаких способов справиться с инфекцией? – уточнил Бруно угрюмо, и он отмахнулся свободной рукой, с удивлением заметив, что все еще сжимает в ней оружие.

– Проверено все, что только могли придумать наши эскулапы, – возразил Курт, бросив меч на пол у ноги, и покрутил плечом, проверяя целость костей и связок. – Доживу в лучшем случае до вечера, посему ночью вас будет на одного человека меньше; возьмите это в расчет.

– Вы так спокойно говорите об этом, майстер инквизитор…

– Мое отношение не только к чужой жизни столь философское, господин фон Зайденберг. На такой работе как факт принимается мысль о том, что старость есть перспектива туманная и скорей всего мифическая.

– Если дашь слово, что не будешь цепляться к моему брату, – с нотками нескрываемого самодовольства произнес Ван Ален, – я скажу, что тебе поможет.

– А если не дам – неужто позволишь мне сдохнуть? – усмехнулся Курт, склонив голову набок, чтобы сочащаяся сквозь ткань кровь не лила в глаз. – Не верю.

Мгновение охотник смотрел на него пристально, то ли пытаясь понять, насколько он серьезен, то ли и впрямь обдумывая эту мысль, и, наконец, отмахнулся.

– Черт с тобой, – приговорил Ван Ален, отложив оружие на стол. – Но учти: ты мне будешь обязан жизнью, и когда все закончится, я с тебя что-нибудь стребую.

– Ну так учти и ты, – заметил Курт серьезно, – что я, как и все люди, неблагодарная сволочь.

– В этом не сомневаюсь, – так же нешуточно отозвался охотник, сняв куртку и бросив ее на скамью. – Итак, как я уже заметил в вечер нашего знакомства, парень ты небедный, стало быть, при хороших деньгах. Мне нужны пять талеров. Лучше поновей.

– Не дороговато ли берешь за врачевание? – усомнился Курт, кивнув помощнику, и тот метнулся вверх по лестнице бегом.

– Воды, – продолжил Ван Ален, повернувшись к трактирщику. – На огонь и довести до кипятка. Чистую ткань. Спирт.

– Что здесь случилось? – из-за пределов видимости, с верхней площадки лестницы, донесся напряженный голос Амалии, и вслед за ней ахнула Мария Дишер.

– Боже мой… – испуганно пробормотала она и, судя по дробному топоту, сбежала по лестнице вниз. – Ян, что случилось? Почему кровь?

– Это хороший вопрос, – заметил фон Зайденберг. – Вы с майстером инквизитором в один голос уверяли, что вервольфы при свете дня остаются людьми, на вас же, как мы поняли, напал волк. Пока ты будешь создавать свое таинственное исцеляющее зелье, быть может, пояснишь нам, что, в самом деле, здесь случилось?

– Не имею ни малейшего понятия, – зло отозвался Ван Ален, приняв от трактирщика бутыль шнапса и ком истрепанной ветоши, и кивнул Курту: – Убери эту тряпку от раны – пусть течет, больше заразы выйдет… Мне еще не доводилось слышать о чем-то подобном. Есть оборотни, умеющие становиться по своему произволению зверем или человеком в любое время дня и ночи, но это – колдовское умение, не природная склонность, этому учатся. И это не наш случай: те выглядят совершенно иначе.

– Так что же тогда?

– «Ночь полной силы», – тихо произнесла Мария Дишер. – Сегодня первый день после зрелой луны. Быть может, вот она, его сила?

– Тогда почему никто из охотников этого не знает? – несмело возразила Амалия. – Ведь должны же эти люди знать такие вещи.

– А я тебе скажу, почему, – нервно засмеялся покинутый возлюбленный. – Да потому что в живых никого, кто мог такое рассказать, никогда не оставалось, вот почему!

– Должен заметить, – согласился Курт, снова отирая кровь с лица, – что это одна из немногих умных мыслей, высказанных нашим любителем богатых горожанок. Мысль логичная и многое объясняющая.

– То есть, – упавшим голосом вымолвил Макс Хагнер, – вы хотите сказать, майстер Гессе, что и днем… он… тоже будет зверем?

– Думаю, это зависит от желания. Если в прочее время превращение происходит вне зависимости от его воли, в этот первый после полнолуния день ликантроп, если он уже вошел в пору зрелости, по всей вероятности, получает силу контролировать его.

– Вот, – торопливо швырнув на стол пять серебряных монет, еще блещущих новизной, констатировал Бруно. – Что дальше?

– Протри их шнапсом; деньги штука едва ль не самая грязная на свете – неизвестно, кто и чем их лапал и где хранил. Как там вода?

– На огне, – отозвался Велле тускло, отстраненно глядя в капающую на пол кровь.

– Замечательно, – протянул Карл Штефан. – Вот это попали. Это значит, что нас круглые сутки пасут восемь тварей?

– Он напал один, – возразил охотник и, забрав у Бруно оттертую до блеска монету, протянул Курту: – Приложи к ране и держи… Он напал один, сам. Значит, его приятели на такой выверт были не способны, а значит, подобное умение – привилегия лишь таких, как он. Тех, кто повыше рангом.

– Значит, – уточнил Хагнер, – теперь нельзя покидать этих стен и днем тоже?

– В ближайшие несколько часов – можно, – с нескрываемым злорадством усмехнулся Ван Ален. – Молот Ведьм вспорол ему плечо и вену на бедре, а я успел зацепить по хребту. Такое даже у него не затянется просто так… Неплохо, кстати замечу, было сработано. Не знаю, кто вас натаскивает, но вижу, что слухи об инквизиторских умениях – не пустой треп, и в то, что ты прошел збмок со стригами – верю. Я б сказал, что в скорости ты ему не уступил.

– Я ранен, – возразил Курт, покривившись, и охотник отмахнулся:

– Он тоже. И, заметь, куда серьезней. Жаль только, что от тебя ему досталось сталью; было бы железо и у тебя, как знать, быть может, мы от него избавились бы дня на два, а там и конец полнолунию.

– Теперь я не уверен даже в том, что это будет иметь значение, – вздохнул Курт, отняв окровавленную монету ото лба, и скептически уточнил: – Эта симпатическая ворожба впрямь должна помочь?

– Скажем так – а другие предложения есть?.. Приставь обратно и держи. А теперь поясни, о чем это ты.

– В первую ночь, когда были убиты лошади, он был здесь один. Мы слышали вой; теперь мы знаем, что он собирал стаю – они припозднились, и он указывал, куда следует идти. Теперь это ясно. Однако кто-то же открыл задвижку на дверях конюшни; этого не сделаешь волчьими лапами, для этого нужны руки. А это значит, что и в ту ночь тоже он мог обрести человеческий облик на нужное ему время и стать снова волком. По собственному произволению. По своей воле. В свете этого я бы пересмотрел основные знания, известные охотничьему сообществу, касательно ликантропов. Скорее всего, Карл прав – до сих пор просто не оставалось в живых тех, кто мог рассказать о способности оборотней такого класса, достигнув зрелости, менять облик по желанию. Как знать, быть может, нам не известно и большее? К примеру, то, что они вольны делать это вовсе в любой день и любую ночь в году? Ну, а они, в свою очередь, активно поддерживают в людях это заблуждение, тем самым оставив для себя маленькое тайное оружие против нас.