Читать книгу "Демон плюс - Георгий Зотов"

– Тема Третьего рейха хорошо продается, братец, – оспорил малининское заблуждение Калашников. – Знаешь, сколько книг на эту тему лежит в одних только российских магазинах? Ужас – полки рушатся. Плюс отдадим должное реализму. Во-первых, в Германии мистика рулила на самом высоком уровне, не говоря уж про культы скандинавских богов, общество «Туле», и тому подобное. Во-вторых, нацисты – удобное кинематографическое зло. Если их разом убрать, среди козлов на экране нарушится баланс. Вот смотри – в последней серии «Индианы Джонса» плохих нацистов заменили на плохих русских. И что? Драйвовый фильмец получился, но сплошная клюква. Русские, конечно, на Западе тоже считаются злом, но выглядят неубедительно. Кого могут испугать железнозубые агенты КГБ в ушанках, с балалайками, и бочонками водки за спиной? К мистике в качестве гарнира идут только немцы, другое публика не хавает.

– Уфф. Спасибо, что объяснили, – повеселел Малинин. – Так это же совсем другое дело! Отлично, теперь можно и помирать со спокойной душой.

Он хрипло, натужно закашлялся.

– Эй, подожди, братец, – забеспокоился Калашников. – Ты куда торопишься? Легионер-то еще не подошел. Веди себя прилично, соблюдай очередь.

– Не дождусь я его, повелитель, – прошептал Малинин, выгибаясь на кресте всем телом. – Хорошо мне стало, легко – словно летаю. Пить не хочется. И боль сама собой уходит. Гвоздей в ладонях будто нет, ног не чувствую.

– Я тоже, – грустно сказал Калашников, понимая, что сейчас происходит.

Он сглотнул хлынувшую в горло кровь.

– Прощай, братец, – уронил голову Калашников. – Вот и конец.

– Счастливо, повелитель, – выдохнул Малинин, обвисая на кресте…

Девочка в темном балахоне коршуном взлетела в воздух – желтый череп раздвинулся в нечеловеческом оскале. Испуская змеиное шипение, Смерть простерла огромные черные крылья, полностью закрыв ими кресты с телами казненных. Пустые глазницы черепа вспыхнули, наливаясь алчным огнем. Разжиревший ворон тяжело взлетел с крепостной стены, направляясь к холму с крестами. Долгое ожидание оправдало себя – его ждет сытный обед.

…Три человека, бегущие к Голгофе, вдруг разом остановились – как вкопанные. Алевтина, не поняв, в чем дело, снова двинулась по дороге, но Кудесник, переводя дыхание, придержал ее за край нарядной туники.

– Мы опоздали, – тихо сказал он. – Все уже закончилось.

– Они умерли? – одними губами спросила Алевтина. – Ни Рай, ни Ад?

Кудесник кивнул. Алевтина заплакала, уткнувшись в плечо бледному ангелу с темными волосами – пряди свисали до кончика носа. Тот молча обнял ее.

– Я так хотела… так мечтала, чтобы ты его увидел, – глотала она слезы.

– Я видел его, мама, – ласково сказал ангел. – Один раз, на гладиаторской арене. Я даже успел ему помочь, поднял тигра в воздух, и сломал ему шею. Хорошо, когда ты невидим. Отец был очень занят в Ерушалаиме, да и я постоянно сидел на дежурстве, так и не пообщались с ним по-семейному. Иногда я даже жалею, что попал в Рай вместе с тобой. Но ты знаешь – у душ нерожденных детей нет выбора, кроме как становиться ангелами. Таково постановление Небесной Канцелярии.

Алевтина захлебнулась в рыданиях.

– Почему? – со слезами и злостью крикнула она в лицо Кудеснику. – Это слишком жестоко! Как только я обрела свое счастье – ты отнял его снова, словно издеваясь надо мной. Да, это ты виноват! Стоит тебе лишь захотеть – и ты по мановению руки воскрешаешь людей пачками. Поднимаешь мертвецов со смертного ложа, чтобы доказать свое могущество и заставить публику поверить в чудо. Даже злейших врагов своих, готовых сожрать тебя живьем – и тех возвращаешь к жизни. Не спорь со мной – я видела, как сегодня ты воскресил Каиафу.

– Он еще наверняка пожалеет о своем воскрешении, – с усмешкой возразил Кудесник – Ведь я перенес первосвященника в пустыню, откуда ему предстоит всю ночь напролет топать пешком до Ерушалаима. Понятное дело, он меня ненавидит. Думаю, от этого случая любви у него не прибавится.

– Зато он жив! – повысила голос Алевтина. – Руководствуясь правилом «возлюби врага своего», ты не желаешь и пальцем о палец ударить, чтобы помочь своим друзьям, которые принесли себя в жертву – ради тебя. Ах да, они ведь служат твоему главному врагу. Но уж прости, придется выслушать одно важное откровение! В Аду гораздо больше порядочных людей, чем в Небесной Канцелярии. Просто потому, что они чаще туда попадают!

Кудесник ласково положил руку на ее голову, и Алевтина затихла.

– Кто сказал тебе, что я не желаю? – спокойно спросил он.

…Небо над холмом с тремя крестами словно разорвалось. Прозрачное синеватое пламя, колыхаясь, накрыло пространство на манер тонкого и плоского блина – чем-то напоминающего модную дамскую шляпку. Пылающие края «шляпки» сотрясались от белесых молний, разбрызгивая искры огонь вдруг сделался нестерпимо ярким. Сокрушительной силы взрыв потряс Ерушалаим, раскатившись сразу во все стороны обжигающими волнами. Роскошные пальмы во дворах белоснежных ерушалаимских вилл пригнулись до земли, истошно махая остатками листьев. Римский орел на фронтоне резиденции Пилата вздрогнул, его крылья осыпались на мраморную лестницу мелкими камешками. Подлетевший к холму жирный ворон вспыхнул от головы до хвоста – в воздухе вихрем закрутились горящие черные перья. Издав отчаянное карканье, птица начала терять высоту…

Глава четырнадцатая КРОВЬ

(спустя сутки, термы в окрестностях Ерушалаима. Поздняя ночь – мозаичный зал парной с бассейном)

…Тиберий, предвкушая удовольствие, взял с золотого блюда ножку лесной куропатки. Птица чуть-чуть горчила, но в целом холодное мясо, облепленное прозрачным желе, было восхитительным на вкус. Кудесник ясно сказал – тебе осталось недолго. Что ж, придется брать от жизни все. А много ли уже можно взять в его возрасте? Только и осталось, что наслаждаться едой.

Рот треснул в ледяной улыбке – он показал гостям на жареных птичек

– Не бойтесь. Вы видите – я же их ем. Никто не собирается травить вас.

Анна, Зоровавель, Езекия и изможденный Каиафа не двинулись с места. Куропатки выглядели соблазнительно, однако кусок не лез им в горло.

– Прошу прощения, цезарь, – прошелестел Каиафа. – После того как я трое суток побывал мертвецом, да еще сутки тащился через пустыню, ко мне никак не вернется аппетит. Прикажи лучше подать воды. Много воды.

Кивнув слуге, Тиберий откусил от птичьей тушки почерневшими зубами.

– Теперь вы знаете, на что он способен, – без улыбки добавил император, заглатывая крыло куропатки. – И чего от него можно ожидать. Я пригласил вас для обсуждения совместных действий. Склонен предупредить – если кто-то хоть словом проговорится о нашей встрече… я гарантирую, что ему не поможет даже Кудесник Его тело никогда не найдут для воскрешения.

– Я нем, как рыба, – глухо произнес Анна. – Мы ценим доверие великого цезаря, и не нужно угрожать – поверь, мы и так на твоей стороне. Едва очнувшись после колдовства в пещере, когда Кудесник оживил труп, мы втроем составили заговор, решили написать ложный донос. Темка созрела великолепная – вроде того, что пришелец собирался разрушить главный храм Ерушалаима. В его гроте синедрионская стража найдет тайник, доверху забитый золотыми парфянскими треугольниками. Каиафа внес свежую идею – приклепать ему обвинение в «оскорблении величия». Много людей, цезарь, попадают каждый день на крест за то, что плохо отзываются о твоем облике.