Читать книгу "Жажда наслаждений - Тия Дивайн"

Все остальное можно устроить.

— Ты так уверена в себе? — удивленно спросил он.

Она ни в чем не была уверена, даже в том, что сделала минуту назад, но холодно ответила:

— Мне кажется, ты сам указывал на такую возможность. — Она начала складывать письма Дороти.

— Разве? Какой я дальновидный. И что потом? — иронизировал он.

— По-моему, викарий должен быть сейчас у себя дома и пить херес с пирожными.

— Элизабет, — произнес он.

— Если ты хочешь спросить, будет ли присутствовать так называемая семья, то ответ — нет. Я не хочу, чтобы они знали.

И неожиданно поняла почему. Она внезапно осознала, почему так и не решилась рассказать отцу о письмах.

Потому что это касалось только ее. Ни его, ни его финансовых проблем и деловых планов. Использование писем должно было помочь ей одной, вот почему она сохранила в тайне их существование.

Оттого и не хотела никого видеть на венчании.

Их очень сильно испугала мысль о возможной жене Николаса. Теперь ею станет она. Никто из них не думал, что так может произойти, тем более чем такой поворот событий может грозить им.

Особенно Питер. И даже ее отец.

Более того, она не знала, что может произойти с ней самой.

Оказалось не очень просто незаметно выскользнуть из дома на венчание. Во-первых, она не могла надеть нарядное платье. Во-вторых, ее отец постоянно ходил за ней по пятам.

Она не знала, как ей удалось уложиться в восемь часов, за время которых слуги сновали между ее домом и домом викария, относя записки, в которых говорилось, какой Элизабет хотела бы видеть свою свадьбу. Она очень надеялась, что викарий каким-то образом сможет достать кольца.

После семи Элизабет сказала, что Николасу нужно лечь в кровать, и они вдвоем спустились по лестнице для слуг и вышли через заднюю дверь.

Там их ждала заранее приготовленная двуколка, так что через десять минут они покинули земли Шенстоуна, а через двадцать уже стояли перед дверями церкви.

Здесь их приветствовал викарий Бристоу:

— Дети мои.

Он помог Николасу, все еще страдающему от боли, вылезти из двуколки.

— Пойдемте.

Они вошли в дом, где их ждала его жена.

— Батюшки, Николас выглядит не совсем здоровым.

— Бумаги подготовлены? — спросила Элизабет, отметая в сторону все возражения.

— Да, конечно. Садитесь. Выпьем чаю. Ты подпишешь здесь, здесь и вот здесь. Николас, ты проделаешь то же самое. А вот и чай.

Жена викария поставила перед Николасом поднос, и викарий налил чай.

— От него ты себя почувствуешь лучше. После церемонии мы заверим все свидетельскими подписями, как положено. Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы стоять? Не хотите ли пройти в церковь?

— Нет. Ваша комната вполне подойдет, — проговорил Николас, оглядываясь на побеленные стены и удобную мебель. — Прекрасно подойдет.

— Тогда будьте добры встать передо мной, — сказал викарий. Они встали перед ним: Николас в своем строгом черном костюме, а Элизабет в черном платье, отделанном бархатом. В нем она вполне могла пойти на прогулку. Церемония венчания началась.

Элизабет схватила Николаса за руку, когда викарий предложил им повторять за ним слова клятвы:

— Я беру тебя, Николас… — С этими словами она надела ему на палец кольцо.

— Я беру тебя, Элизабет… — Он проделал то же самое.

— …пока смерть не разлучит нас…

— …пока… смерть не разлучит нас…

— А теперь я объявляю вас…

Затем миссис Бристоу сказала:

— Вы можете поцеловать невесту.

Николас положил Элизабет руки на плечи и заглянул в глубь ее глаз.

Снова Элизабет.

Теперь она получила именно то, что ей было нужно, использовав небольшой шантаж, как в свое время поступил и он.

Он легко поцеловал ее в губы. В ее прекрасные лживые губы.

Затем они подписали необходимые бумаги, записали жену викария в качестве свидетеля, их имена занесли в церковный реестр, они выпили еще по чашке чая, а затем миссис Бристоу принесла поднос с хересом и пирожными, как и говорила Элизабет.

— Поздравляю, — сказал викарий, поднимая бокал с хересом. — Лучше и быть не могло. Кроме, конечно, семейной свадьбы… Но, полагаю, у вас не такие уж и многочисленные семьи. Твой отец, Элизабет?

— Он на какое-то время уехал в Лондон. — Ложь легко сорвалась с ее языка.

— Я имел удовольствие знать твоего отца, — обратился викарий к Николасу.

— Разве?

— Милый, немного безрассудный молодой человек. Уехал в Россию, если я не ошибаюсь? Мы, знаете ли, лишились деревенского врача. Но… ты ведь родился там?

— Да. — Николас явно выглядел не в своей тарелке.

— Я всегда считал, что было большим позором, что Уильям и Ричард отстранились друг от друга.

— Такое случается, — произнес Николас.

— Однако все вернулось на круги своя. Ты вновь в Шенстоуне, там, где и должен быть. И по великой мудрости Господней Элизабет теперь с тобой.

— Я очень рад, — сказал Николас, осторожно взглянув на Элизабет. — И тому, что вы были так добры и настолько быстро организовали церемонию.

— Элизабет дала мне понять, что церемония должна быть проведена безотлагательно, поэтому я поспешил удовлетворить ее пожелания, как, надеюсь, и твои.

— Конечно же, — проговорил Николас, прожигая взглядом Элизабет. — Думаю, нам пора ехать, Элизабет?

— Да, Николас. — Такого покорного тона он от нее еще не слышал.

Конюх викария подогнал двуколку, и они сели в нее.

Викарий сжал руку Элизабет.

— Удачи, моя дорогая. Бог в помощь.

— Так что такого ты сказала викарию, отчего он решил, что бракосочетание необходимо организовать немедленно? — спросил Николас. — Или я должен догадаться?

— Полагаю, ты можешь догадаться, — защищаясь, ответила она. — Но я не говорила никаких конкретных слов.

— Понятно. — Ему было ничего не понятно, кроме того, что своим маленьким шантажом Элизабет смешала все карты, и теперь у его врага было две мишени вместо одной. — Интересно, как они отреагируют, когда мы им расскажем?

— Не могу дождаться, чтобы увидеть их лица. После твоих рассказов о поисках жены…

— Я перепугал их всех до смерти.

— Только моего отца.

— Теперь он ничего не получит, — сказал Николас спокойным голосом, за которым угадывалась с трудом сдерживаемая ярость.