Читать книгу "Прогулки по Испании. От Пиренеев до Гибралтара - Генри Воллам Мортон"

Акведук — настоящий общественный центр Сеговии. К нему прибывают и от него уходят автобусы; полагаю, здесь зарождаются всякий слух или байка, прежде чем подняться по холму. Вечерний paseo болтает и смеется на своем пути вниз от Пласа Майор, по узкой крутой Калье де Хуан Браво, мимо замечательного Casa de Las Picos — Дома гвоздей, украшенного выпуклыми камнями, создающими эффект обитой гвоздями двери, — и заканчивается в длинной тени акведука. Воскресным вечером, когда обычная толпа невысоких смуглых и темноволосых девушек пополняется множеством солдат из близлежащих казарм — все в хаки и белых перчатках, — paseo приобретает истинно столичную оживленность. Известный ресторан около акведука, где можно отведать местные блюда, обложенные фестонами чеснока, в обстановке, больше похожей на выставку искусств и ремесел, всегда полон по воскресеньям, и приезжие обходят зал, читая высказывания политиков, художников, поэтов и даже, думаю, Франко, а уж Примо де Риверы непременно, которыми покрыты все стены. Как-то раз я заказал суп, именовавшийся «супом Карла V» и выглядевший как сильно приправленный куриный бульон, в который разбили яйцо — в последний момент, когда суп уже кипел.

Фирменными блюдами Сеговии являются запеченный молочный поросенок (я удивляюсь, как свиньям в Кастилии вообще удается иногда пережить детство) и восхитительный запеченный барашек, вскормленный на склонах холмов и приправленный диким шалфеем. В Испании три пояса кухни, и, как утверждает испанская пословица, «еп el sur se fríe, en el centro se asa y en el norte se guisa»: на юге поджаривают, в центре запекают, а на севере тушат. Сеговия, конечно же, расположена в сердце страны запекания, и я нашел, что кухня здесь высочайшего качества. Как я мечтаю вернуться в Испанию и, так сказать, проесть путь из Севильи в Мадрид, потом размеренно прогрызться через Кастилию и прожевать в Страну басков — и, продвигаясь медленно и со вкусом, переползти, словно гусеница, через Астурию в Галисию. «По Испании с ножом и вилкой»! Можно ли представить более аппетитный заголовок? Какой-нибудь Борроу от гастрономии или эпикуреец Форд могли бы написать классическое произведение на эту тему, ибо в мире стандартизации и рефрижерации Испания — страна, где каждая провинция подобна новому ресторану, гордящемуся традиционной кухней и напитками; страна, где люди не могут воздать большей хвалы городу, чем отметить, что «хорошо там поели».

Один из лучших моментов в Сеговии, да и во всей Испании — закат. Сумерки короче, чем в Англии, но это и не внезапное африканское погружение во тьму. Иногда я видел башни собора, чернеющие на фоне розово-красных облаков, разгоравшихся до огненно-оранжевого, и вся равнина со стоящим на холме городом впадала в многозначительное молчание, нарушаемое лишь звуком церковного колокола, который вызванивал последние мгновения дня. Это время сильных чувств, настоящий миг истины, когда человек ощущает, что все святые Испании: Исидор, Ильдефонсо, Евлалия, Тереза, Игнатий, Хуан де ла Крус — наверное, собрались в каком-то небесном уголке и смотрят вниз, на темнеющую землю. Потом цвет с неба уходит и зажигаются звезды.

§ 2

Самая интересная достопримечательность Сеговии — это алькасар, замок из сказки, увенчанный тонкими подсвечниками башенок, укрытых шапками крутых шиферных крыш, похожими на воронки. Замок построен из беловатого камня, который придает ему неземной, бесплотный вид, особенно в сумерках, когда он может показаться летящим по ветру сном о рыцарстве или главой из Фруассара, которая, обретя форму и плоть, опустилась отдохнуть на этот испанский утес. Или — сменим метафору — галеон под названием «Тинтагель», плывущий по воздуху, и все рыцари Круглого стола на его палубе чистят доспехи, пока их оруженосцы обихаживают боевых коней, а прекрасные дамы, все как одна в высоких заостренных головных уборах с ниспадающей вуалью, склоняются над вышивкой и бросают на рыцарей лукавые взгляды. Великолепное зрелище, идеальный замок из детской книжки с картинками.

Лучший вид на это романтическое сооружение — из долины, где вы поднимаете взгляд и видите, как оно парит в небе, его стены и башни плотно вросли в скальный выход; а если у вас достаточно сил, чтобы обойти вокруг скалы и подняться по крутым ступенькам в город, вы получите другой, даже более романтический вид — в раме стройных тополей. Замок перестает быть прозой: это песня, спетая на провансальском жонглером в круглой плоской шляпе с загнутыми полями на золотистых волосах. Этот жонглер сидит у окна, настраивая лютню, и закидывает красную ногу на зеленую — а песня, которую он поет, конечно же о любви:

Anc sa bela bocha rizans

Non cuidei, baizan trais…

«Я никогда не думал, что ее улыбчивые уста могут предать меня…» — старинная песня, которую Вильяр де Корбье певал в замках, таких как этот, чьи створчатые окна отворялись над пропастью, глубокой, словно людская глупость.

Я так восхищался алькасаром снаружи, что, как мог, откладывал его посещение, уверенный, что оно принесет лишь разочарование. Но, как ни странно, этого не случилось. Я прошел по анфиладам каменных покоев, чьи окна позволяли увидеть равнину с высоты птичьего полета; некоторые комнаты красиво отделаны, и там есть очаровательная часовенка с ширмой конца пятнадцатого века из кордовской кожи, тисненной большими и маленькими попугаями из Индий, — именно тогда люди впервые увидели таких птиц. Я уверен, мы преувеличиваем неудобства жизни в средние века: при наличии гобеленов и горячей воды в алькасаре чувствуешь себя не менее уютно, как в любой квартире с центральным отоплением в Нью-Йорке или Лондоне. Думаю, гобелены были решением всех проблем украшения интерьера в средние века, так что, имея сундук шпалер, вы могли превратить мрачный каменный зал в шкатулку драгоценностей за десять минут.

Первая мысль астронома-любителя, посещающего алькасар, — здесь идеальное место для телескопа; приходишь в восторг, узнавая, что многомудрый король Кастилии Альфонсо X создал большую часть своих математических, астрономических, юридических и литературных работ в этом замке. Он был современником Генриха III Английского и Роджера Бэкона и, кажется, первым заслуживающим упоминания мыслителем в Испании севернее Кордовы. Мне показали окно, из которого маленький дон Педро, сын Энрике II Трастамара, выпал и разбился насмерть в 1366 году, а следом тут же выбросилась его нянька, избежав таким образом наказания. Могилу принца можно увидеть в соборе: маленькая фигурка с длинными волосами, подстриженными на лбу по прямой, в одежде средневекового пажа, лежит, сомкнув ручонки на рукояти маленького меча. Изабелла жила в алькасаре, когда ее призвали, чтобы провозгласить королевой. Именно здесь — возможно, в большом тронном зале — Филипп II, сорокатрехлетний и поседевший раньше времени, переодевшись, смешался с придворными и впервые увидел свою четвертую жену: собственную племянницу Анну Австрийскую, на которой он решил жениться по политическим и династическим причинам. Судя по всему, она произвела хорошее впечатление легкомысленной богемской шляпкой с пером и амазонкой с коротким плащом из алого бархата. Браки Филиппа прекрасно иллюстрируют «триумф надежды над опытом», по словам доктора Джонсона, но на сей раз королю повезло, и династия Габсбургов сумела сделать еще несколько шагов.