Читать книгу "Мастер - Дмитрий Шидловский"

— Я не в игры играю, — насупился Петр. — Я дело делаю.

— И много сделал? — съязвил Басов.

— Много. Провел реформу образования. Теперь здесь есть школы — младшие, средние. Есть кадетские и юнкерские училища для подготовки офицеров из мелких дворян и разночинцев. Флот Северороссии — шестой в Европе, уступает только Испании, Англии, Голландии, Португалии и Франции. И это меньше чем за десять лет — благодаря мне. Я создал полицейскую систему и уголовный розыск, до которого в других странах Европы додумаются не раньше девятнадцатого века. Северороссия — единое и сильное королевство, которое, вот увидишь, скоро станет сильной империей. Я прекратил междоусобную войну. Хочешь сказать, что война по-прежнему идет? Да. Но теперь это война Северороссии и Московии, идущая на периферии, а не гражданская война, где брат восстает на брата. А знаешь, как это страшно — гражданская война, когда конница топчет посевы, когда нет недели, чтобы деревня, находящаяся в зоне боевых действий, не была ограблена то одной, то другой стороной? Когда, видя на дороге группу вооруженных людей, ты не знаешь, убьют тебя или только ограбят? Когда соседние государства вмешиваются в усобицу, чтобы отхватить себе кусок пожирнее? А ты что сделал за это время — ты, такой чистый и красивый?

— Я многое понял. И один из моих учеников стал мастером.

— Федька? Строптив, как и был, — буркнул Петр.

— Только теперь он мастер, — улыбнулся Басов.

— Но ведь это же неэквивалентные вещи — то, что назвал ты, и то, что перечислил я! — вскричал Петр.

— Полностью согласен, — подтвердил Басов и, отхлебнув из кубка, посмотрел Петру прямо в глаза. — Неэквивалентные. Я добился большего.

— Мы никогда не сможем понять друг друга, — откинулся на спинку стула Петр.

— Почему же? — улыбнулся Басов. — Я тебя прекрасно понимаю. И ты сможешь понять меня, если захочешь.

— И осуждаешь меня, — глядя исподлобья, полуутвердительно произнес Петр.

— Ни капли, — покачал головой Басов. — Ты сделал свой выбор, я свой. Мы пошли — каждый своим путем. Что-то мы сделали хорошего, что-то дурного. Хорошее зачтется, за плохое придется платить, и не нам решать где и как. Важно найти свои ошибки и по возможности исправить. Вот и все.

— Что было, того не исправишь, — помотал головой Петр. — Знаешь, я до сих пор не могу простить себе. В самый разгар гражданской войны Иван Грозный во главе своего войска вошел в Новгород и устроил там резню. Дичайшую. Схватил царя Василия и лично его обезглавил, а потом его опричники принялись за бояр и прочий новгородский люд. Никого не щадили — ни стариков, ни детей. Говорят, Волхов был красен от крови сбрасываемых жертв. В живых осталась лишь горстка горожан. Я знаю, что это должно было произойти, — так было и в нашем мире[39]. Но мы могли предотвратить… то есть, э-э-э… Не суть. Конечно, нам это очень помогло: все жители новгородских и псковских земель перешли на нашу сторону. Граф Турашев, сумевший бежать от опричников, перешел на нашу сторону с большим отрядом псковитян. Они прекрасно воевали и воюют на нашей стороне, а Турашев сейчас снова псковский наместник. Один из преданнейших людей. Фактически именно тогда гражданская война и закончилась. Поляки ударили на Москву из-под Смоленска, мы навалились с севера. Ивану пришлось отступить, и теперь он ведет лишь оборонительные бои на своей территории. Это была победа. Но Новгород-то вырезан! Этих людей уже не вернешь.

— Ты бы поступил иначе, если бы можно было вернуть то время? — спросил Басов.

— Зачем об этом говорить?

— И все же, — с напором произнес Басов.

— Не знаю, — после минутного молчания произнес Петр. — Другого шанса прекратить все это тогда не было.

— Значит, — заключил Басов, — поступил бы точно так же.

— Наверное… да, — тихо сказал Петр. — Но как хочется, чтобы был! — и тут же воспрянул: — Зато Северороссия теперь — мощное королевство. И демократическое, между прочим, а не тоталитарное, как Московия. Ты должен понять: лес рубят — щепки летят. Политической целесообразности еще никто не отменял.

— Я понимаю, что это и многое другое еще долго будет висеть на тебе, — сказал Басов. — Все, что ты перечислил как свои заслуги, — попытка оправдаться перед собой. Заметь, не передо мной, а перед собой. Но зачем? Политическая борьба — это всегда кровь и интриги. Ты в них пошел, я нет. Ни понимать, ни судить я тебя не собираюсь. Живи, как жил. А у меня школа фехтования.

— Игорь, — Петр наклонился вперед и приблизил свое лицо к лицу Басова, — сейчас все решается. Если я одержу победу, вся история может пойти по другому пути. Понимаешь? Мы свернем всю Россию с этого ее дурацкого «особого пути», сделаем европейской державой. Не будет многовекового крепостного права, не будет отсталости и изоляции. Даже и революции семнадцатого года. Не будет коллективизации, репрессий, милитаризации всей страны, крушения империи… Может быть, к концу двадцатого века она станет державой, рядом с экономической и политической мощью которой Америка покажется карликом. И все это можем заложить мы, здесь и сейчас, всего лишь выиграв очередную придворную баталию. Встань на мою сторону. Тебя еще помнят. Одно твое участие может стать козырем, который перетянет чашу весов. Неужели это не стоит каких-то жертв?

— Не стоит, Петя, — покачал головой Басов. — Не стоит и слезинки одного ребенка. И уж тем более — вырезанного города.

— Но ты же знаешь, что прольется еще море слез и реки крови! — закричал Петр. — Взгромоздится гора несправедливостей. Почему ты не хочешь пожертвовать малым ради великого?

— Потому что тот, кто сеет ветер, пожнет бурю, — спокойно произнес Басов. — А еще — для меня важно, что эти реки и моря прольются не по моей вине.

— Ты фехтовальщик, — вскипел Петр. — Ты отправил на тот свет десятки, а может, и сотни людей. Их оплакали сотни родичей.

— Не я хотел этих боев и не я их начинал, — помотал головой Басов. — Больно уж ты рвешься доказать, что если ты в грязи, то и никто рядом не чист. Но дело в другом. Зачем чужое грязное белье перемывать? О будущем надо думать. А сейчас я могу позволить себе ни на кого не нападать, а ты нет. Ты должен выступить агрессором, иначе проиграешь. В этом я тебе не помощник.

— Ты оставляешь меня одного, — погрустнев, произнес Петр. — Ты и я. Два человека, единственные в этом мире, кто знает, как пойдет история дальше. Вдвоем мы были бы непобедимы.

— Что должно свершиться, то и будет, — покачал головой Басов, — и ни ты, ни я, ни мы вместе не сможем противиться этому. Мир существует по собственным законам, и мы, его часть, никогда не сможем понять их, пока не отдалимся и не посмотрим со стороны. Ты проиграешь, Петя, если совершаемое тобой не то, чего хочет это существо, которое мы знаем как Вселенную. До сих пор ты выигрывал, поскольку твои деяния устраивали ее. Если сейчас то, чего ты добиваешься, ей не нужно — она сметет и тебя, и меня, и все армии мира, буде они соберутся в твою поддержку.