Читать книгу "Красный Барон - Андрей Посняков"

— Да, сеньор!

Кивнув, Мартин выбежал из каюты, а Громов, немного полежав, тоже вышел на палубу: походил по корме, поболтал со шкипером, с вахтенным, а затем оперся на фальшборт рядом с кулевриной и долго смотрел в море. В случае чего, кулеврины тоже не должны были выстрелить…

— Эй, матрос! Что-то жарко… Принеси-ка водички!

— Сей момент, господин капитан.

Тучи начали сгущаться к вечеру — и в прямом, и в переносном смысле слова: небо нахмурилось, и паруса бессильно повисли, наступил полный штиль, затишье, как оно всегда и бывает перед грозой или бурей. Слава богу, опытный шкипер Хименес уже привел судно к гавани, оставалось лишь чуть-чуть, один рывок, когда поднимется ветер… Бросить якорь, укрыться от волн, а там оставалось лишь только молиться.

Шестеро матросов, повиснув на вантах фок-мачты, ждали команды…

Ждали…

И вот темно-синее небо расколола яркая молния, грянул гром, и порыв ветра взметнул волны в корму!

— Фок-брамсель! — шкипер махнул рукой, и на самом верху фок-мачты упал, сразу же наполнившись ветром, парус.

Мачта накренилась, но выдержала, и судно, дернувшись, резко подалось к берегу, подгоняемое ударами волн.

— Фок-брамсель — спустить! Якорь!!!

Снова гром. Брызги. Упал, зацепился за дно тяжелый якорь, судно встало у берега, очень даже вовремя укрывшись от поднявшихся волн.

Упали на палубу крупные капли дождя, начался ливень, и, повинуясь командам, матросы забегали по всему кораблю, укрывая парусиной то, что нужно было укрыть.

— Принимайте, сеньор! — Рамон Кареда и Гонсало Деревенщина втащили в каюту капитана завернутые в парусину мушкеты. — Сейчас еще принесем.

— Отлично, — Громов потер руки. — Впрочем, может, они и не понадобятся.

— Так не тащить?

— Тащить обязательно! На всякий случай — пусть будут.

Следующим рейсом в капитанскую каюту вместе с мушкетами доставили и Аньезу — мокрую и похожую на нахохлившегося воробышка. Громов бросил ей найденную среди вещей прежнего капитана рубаху:

— Переодевайся. Я отвернусь.

Пока девчонка одевалась, Андрей смотрел в кормовое окно. До берега оставалось метров двести или чуть более…

— Аньеза, ты плавать умеешь?

— Не очень хорошо, сеньор.

— Это плохо, что не очень… Впрочем, Каменщик, верно, такой же пловец, как и ты… Ладно! Поглядим еще, как все будет.

Буря стихла так же внезапно, как и началась. Сначала перестал дуть ветер, следом за ним успокоились, улеглись волны, раскаты грома слышались уже где-то вдали, и лишь дождь все еще поливал как из ведра… но и он к вечеру кончился, на радость всей команде брига.

Уже ближе к ночи, после приборки судна, в каюту Громова постучал какой-то незнакомый парень из вновь прибывших:

— Вас желают видеть, сэр. Тут, у кормы, все собрались, и…

— Желают видеть — приду. Ждите!

Предчувствуя недоброе, молодой человек на всякий случай поднял оконные рамы, впуская в каюту свежий морской воздух, напоенный озоном и йодом. Где-то далеко на горизонте пылали зарницы, золотисто-палевое, с рваной просинью, небо быстро темнело, возвещая наступление ночи.

— Не замерзнешь? — уходя, Громов обернулся на возившуюся с мушкетом Аньезу и хмыкнул. — Смотри не застрелись, девочка!

— Не застрелюсь, — улыбнулась девчонка. — И не замерзну — я же переоделась.

В широкой, заправленной в короткие кюлоты рубахе смотрелась она довольно забавно — этаким златовласым принцем.

Поднявшись на корму по узкому деревянному трапу, Андрей кивком приветствовал собравшихся — ему ответили лишь свои: Каменщик Рамон, Деревенщина, Мартин… Даже Головешка и тот смотрел будто бы вдаль, не говоря уже о всех прочих. Шкипер Хименес деловито возился с сектантом, словно бы все происходящее вокруг его не касалось — скорее всего, так оно и было, — а уж боцман-то ходил гоголем! Еще бы, ведь как раз сейчас наступал его звездный час.

Собственно, боцман первым и начал:

— Мы тут посовещались с народом, лейтенант. И решили переизбрать капитана, как среди вольных людей и принято. Новая команда, новый капитан — все по неписаному закону братства.

Молодой человек хмыкнул:

— Скорей — по понятиям. И кого же выбрали?

— А меня! — гнусно ухмыльнулся Гильермо. — Тебя же, лейтенант, я объявляю пленником! Уж больно подозрительный ты тип, верно, парни?

Собравшиеся одобрительно зашумели, точнее, попытались зашуметь, да Громов не дал, прервав начавшийся шум громким начальственным рыком:

— А ну молчать, сволочь, дьявол вас разрази!

Все разом заткнулись, даже самонадеянный боцман попятился.

— Первого, кто еще вякнет — проткну насквозь! — лейтенант выхватил шпагу, в этот момент было в его холодных серо-стальных глазах что-то такое, что заставило прислушаться весь корабельный сброд.

— Вот-вот, — скривив губы, промолвил Андрей уже гораздо тише. — Теперь внимательно выслушаете меня… Я сказал — внимательно!!! Кому не понятно? Кто-то в ад захотел? Сейчас отправлю!

Добившись гробовой тишины, сеньор лейтенант продолжил, не выпуская из руки шпагу:

— Вам, верно, забыли сказать, что мне не нужен этот корабль, я… и кое-кто еще вовсе не собираемся становиться душегубами. А потому мне плевать, кого вы там выбрали своим капитаном — идиота боцмана или кого еще… Да хоть самого черта! Мы покинем бриг, высадившись недалеко от Чарльстона, вы туда нас и доставите, а дальше — делайте, что хотите. И еще…

— А вот врешь! — побагровев, неожиданно заверещал боцман. — Чего это ты тут раскомандовался? Не слушайте его, ребята! Теперь я — ваш капитан, а своих обещаний я не забываю. Обещал ром — пожалуйста, обещал девку — берите… Она сейчас как раз в каюте этого типа, — с гнусной ухмылкой Гильермо кивнул на Громова. — Он с ней один забавляется, а мне… мне ничего для вас не жалко, такой уж я человек! Идите, берите девку, а этого… этого я лично выброшу за борт! А ну прыгай, тварь! Не хочешь? Тогда умри!

С этими словами боцман выхватил из-за пояса тесак и, грозно размахивая им, подскочил к низложенному капитану, имея явное намерение проткнуть тому грудь… Однако не на того нарвался — уроки месье Кавузака прошли вовсе не зря. Да, они обошлись недешево… но и дорогого стоили.

Чуть уклонившись в сторону, Громов насадил разъяренного боцмана на острие шпаги, легко и изящно, как ботаник — на иголку жука.

Хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, несостоявшийся пиратский вожак мешком повалился на палубу, Андрей едва успел выдернуть из толстого брюха клинок — жалко было ломать, шпага добрая.

Вытащил, взмахнул — полетели вокруг мелкие брызги крови: