Читать книгу "Смута - Владислав Бахревский"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вся еда была грубой, приготовленной скоро, без приправ, да и подана, кажется, самими поварами. На приборах не отмывшийся жир, тарели не начищены и даже скатерть в пятнах и подтеках.
– В Москве! В Москве! – сердито буркнул государь.
– Что в Москве? – не понял Сапега.
– В Москве будем кушать на золоте, под шафраном!
«Он мысли читает?» – насторожился Сапега.
– Невелика хитрость – мысли читать! – нелюбезно ворчал государь. – Невелики мысли.
– Мои мысли об одном, ваше величество, – поскорее вступить в Москву. Утром я атаковал неприятеля у Данилова монастыря. Москали стояли некрепко, отошли.
– Ваша милость предлагает беспрестанную войну?
– Ну а можно ли взять город, не тревожа его жителей и ни в чем их не ущемляя? Мои солдаты пришли не проживать последнее, а нажиться.
– Я желаю Москву, но я желаю Москву, полную, как чаша, не принося ее жителям страданий… Однако ж это дело воевод, как скоро они поднесут своему государю его же собственную столицу.
– Я звал Рожинского подготовить приступ и в неделю взять Москву. У вашего величества, я подсчитал, восемнадцать тысяч тяжелой польской кавалерии, донских и запорожских казаков – тридцать тысяч. Пехоты мало – тысячи две-три, но коли начали переходить к вашему величеству князья, значит, среди и простых защитников нет единства. Стоит нанести крепкий удар, и наше войско удвоится от одних только перебежчиков.
– А ваша милость приметила, сколько возов в каждой роте? – Я приметил, ваше величество, купеческий табор в полуверсте от моего лагеря. С полсотни шатров. Появились мухи, будет и падаль.
– Меня такие мухи радуют, но мне понятно беспокойство вашей милости – зачем воевать, когда можно торговать. Товары же берут даром. Продешевил – не беда, пошел еще взял. Такое у всех обольщение, будто этому конца не будет.
– А что ваше величество мне предложит – воевать или тоже, как все, награбленным промышлять?
– Москвы ни Рожинский без вашей милости не возьмет, не возьмет Москвы и ваша милость без Рожинского. А между тем русская зима близко. Я ночью вышел на звезды посмотреть – под ногами хруст. Лужицы льдом схватило.
Сапега брезгливо отодвинул жареную с луком рыбу. Запах был настолько невыносим для него, что он поднялся из-за стола.
– Государь, меня ждет война. Я назначил сразу после обеда, когда русские любят поспать, наступление сразу в трех местах. Враг не должен отдыхать ни днем, ни ночью. Ночью я посылал роту на Рязанскую дорогу. Мы захватили обоз с шубами и валенками. Не правда ли, забавно, ваше величество? Старик Шуйский уже осенью озяб.
– Видимо, он о зиме заботится?
– Будет на то воля вашего величества, зиму мы встретим на московских теплых печах.
Сапега помедлил, ожидая напоследок вопроса о Марине, но государь не спросил о супруге.
34
Не спросил государь, спросили государя. Гетман Рожинский ворвался в царский шатер, как бешеный. Рукина по рукам, Меховецкого испепелил взглядом, охрана онемела, окаменела.
– Вы не только себя, величество вы разэтакое, – вы всех нас на посмешище перед Москвой, перед Краковом и Римом выставили! – кричал Рожинский на Вора, колотя хлыстом по столу. – Супруг вы ее императорскому величеству или не супруг? А если не супруг, то как вы можете быть Дмитрием? Армия уже не шушукается, армия хохочет!
Вор поглядел на гетмана из-под косматых бровей, гыгыкнул:
– Марина оттого бесится, что я, забавляясь девами, слишком долго не вспоминал о ней.
Рожинский уронил хлыст.
– Иудейская бестия! – взвился он, бледный, трясущийся от негодования.
– Да что вы?! – поднял брови Вор. – Нет, вы ошибаетесь! Уж я-то знаю. Пани Марина истинная полька. Я буду признателен вам, князь, если вы утихомирите ее и привезете в мой лагерь.
– Она, может, и ваша, а лагерь мой! – отплатил грубостью Рожинский и выскочил из царского шатра с таким видом, будто вынырнул из ямы под нужником.
Чувства скоры, да дела долги. И князь-гетман ясновельможный пан Рожинский поехал-таки исполнить поручение Вора-государя. Князь уже знал, о чем беседовал Сапега с Вором, и встревожился: брать Москву с боя – все равно что с одним ножом сунуться к медведю в берлогу.
В свиту Рожинский набрал офицеров расторопных и глазастых: нужно было получить ясное представление, какова сила у Сапеги, кого он привел, войско или ватагу.
В лагере князь Рожинский узнал, что государыня Марина Юрьевна не принимает не только посыльных от Дмитрия Иоанновича, но даже отца и духовника.
– Передайте ее величеству: я хочу говорить с ее величеством как аристократ с аристократкой.
Марина Юрьевна не заставила князя ждать и пяти минут. Ему кинулось в глаза завешенное черным зеркало. Марина Юрьевна была в черном платье, с ниткой черного жемчуга на лебединой мраморной шее. Черное полотнище покрывало ее походную постель.
Князь подошел к руке, и она, приняв князя стоя, села теперь, указав глазами на стул. Князь сел, но тотчас вскочил, нервно разводя руками.
– Что это?! Что это?! Если об этом узнают солдаты?!
– Царь умер, царица в трауре. Что же вас удивляет?
Лицо у него разгладилось от морщин.
– Вы правы, государыня, царь умер. Его прахом пальнули в белый свет. И, может быть, частицы этого праха в этой палатке среди пылинок.
– Вы это собирались сообщить мне, назвавшись аристократом?
– Привилегия аристократа знать суть положения дел. – Не истины, а только дел?
– Именно дел, ваше величество. Истина всегда была красивым мыльным пузырем для глаз низкорожденных. А дела просты. В чужую, в огромную, в иноверческую страну пришло небольшое, состоящее из мерзавцев войско, во главе которого аристократы Сапега и Рожинский и вы, ваше величество. Вернув вам корону, мы получим эту страну, с ее просторами, с ее миллионами темных, но очень работящих людей.
– Сжальтесь надо мной! – Марина так и кинулась на колени перед Рожинским. – Он же иудей! Вы хотите, чтобы я, царица, полька, ясновельможная шляхтянка, легла в постель к безобразному, к бесчестному иудею?
– Вам необязательно исполнять супружеские обязанности.
– Быть царицей и не рожать наследников? Да меня бояре тотчас отволокут в монастырь! Вы желаете, чтобы на престоле России, а может быть, и объединенного Польского и Московского царства сидело иудейское племя?
– Экая страсть! Царь Давид не был поляком! И царь Соломон не русский. Слава же у них вечная.
– Вы не аристократ, князь Рожинский. – Марина вспрыгнула с колен. – Вы торговец, торгующий не своим товаром. Сколько вам за меня обещано Вором? Русские ведь именно так зовут этого человека.
Князь Рожинский отер лицо белоснежным платком.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Смута - Владислав Бахревский», после закрытия браузера.