Читать книгу "Солнце мертвых - Алексей Атеев"

«Что я должен сделать?»

«Сядь в лифт и опускайся вниз».

Володя насторожился.

«Разыгрывает, негодяй», – решил он. Для чего разыгрывает, он даже не думал.

«Чего ты дурака валяешь?» – простучал он.

«Погляди в зеркало», – последовал ответ.

«В какое?»

«В любое».

Донельзя удивленный, Володя побежал в ванную и глянул в зеркало, перед которым он совсем недавно чистил зубы.

Холодный пот прошиб его. Вместо собственного отражения из зеркала глядело лицо его знакомца-журналиста Олега Горбатова. Лицо Олега выглядело отнюдь не напуганным. Напротив, он как бы подзадоривал его: давай, мол, ко мне!

Володя вновь вбежал в комнату и простучал:

«Я никуда не пойду».

«Ты об этом пожалеешь», – последовал ответ.

И в эту минуту молоток, мирно лежавший на тахте, взвился в воздухе и стал кружить над его головой, как бы примериваясь, куда бы ударить получше.

Спортсмен попытался поймать чертову железяку, но молоток порхал над ним, а в руки не давался. У Сыроватых, как и у большинства спортсменов, было одно хорошее свойство: он очень быстро адаптировался в экстремальных ситуациях (это его собственная фраза, а отнюдь не авторский штамп).

Еще секунду назад он столбенел от страха, и вот на тебе, уже ловит проклятый молоток, как бабочку на лугу. Другой бы на его месте грохнулся в обморок, а он абсолютно спокоен и готов к дальнейшим приключениям. Не отсюда ли такие высокие показатели у советских спортсменов? Наша закалка! Не за доллары купленная. И откуда что берется? Впрочем, это лирика.

Косясь на молоток, Володя отстучал: «Я иду», – и в тот же миг тот мягко приземлился на тахту.

«Чего бояться, – успокаивал себя он, – в прошлый раз ничего особенного не случилось, и в этот не случится. К тому же есть там родная душа – Олежка, чертила. Заберется же пресса!..»

Лифт мягко поехал вниз, так же мягко остановился. Распахнулись двери. Перед ним было знакомое подземелье.

– Шагай вперед! – приказал чей-то голос.

Володя послушно двинулся по темному ходу. Впереди мелькало несколько разноцветных огоньков, как бы указывающих путь. Физрук почему-то думал, что вот сейчас, как в первый раз, снова покажется освещенная кабина лифта, а в ней призрак без головы, но это его нисколько не пугало. Однако ход вывел в большой сводчатый зал, освещенный светом факелов. Посреди зала в кресле сидел какой-то человек, рядом стояли двое.

– А вот и третий, – промолвил хорошо знакомый Сыроватых мальчишеский голос. – Обязательно надо, чтобы было трое. Так меня учили. – Володя пригляделся и узнал в говорившем Стаса.

«А он что тут делает?» – с испугом подумал физрук.

Но внезапно в голове у него словно что-то взорвалось. Удивление исчезло, остались безграничная покорность, желание, чтобы им повелевали, и не кто-нибудь, а этот мальчишка. Воля спортсмена, силой которой он так гордился, была сломлена в одну минуту другой волей, неизмеримо более могучей, чем его собственная. Перед ним сидел господин, повелитель, и его приказы необходимо было выполнять.

– Итак, все в сборе, – продолжал Стас. – Вы трое должны повиноваться мне безоговорочно и выполнять все, что я вам прикажу.

Физрук вгляделся в двоих, которые стояли рядом с ним. Олега он узнал сразу. Во второго, пожилого, грузного, почти лысого человека в тяжелом драповом пальто и пижамных штанах он долго всматривался и наконец различил в нем жившего несколькими этажами ниже директора овощторга. Нужно отметить, что хотя по отношению к Стасу он чувствовал себя полностью зависимым и испытывал к нему чувство безграничной преданности, но в общем он сохранил способность здраво мыслить, удивляться, сомневаться, огорчаться…

И только Хозяин, как он сразу нарек мальчика, был вне критики.

«Интересно, – подумал физрук, – а как это директор сюда попал?»

– Да так же, как и ты, – прочитав его мысли, ответил мальчик, – в лифте вас трое, – повторил мальчик, – времени у нас не так уж много – до первых петухов. Но этого достаточно, чтобы поставить дом номер тринадцать на уши, – употребил он выражение из школьного жаргона. – Именно на уши, – повторил он, словно смакуя слово. – Для краткости я даю вам прозвище. Ты, – кивнул он на Олега, – будешь «Писарь», так, кажется, называет тебя мой друг Мирон. Ну, Владимир Петрович, конечно, – «Сыр».

Физрук довольно оскалился.

– А этого, – Стас пренебрежительно махнул в сторону директора овощторга, – назовем… «Дятел».

– Почему «Дятел»? – подобострастно спросил Володя.

– Лишних вопросов задавать не следует! – одернул его Стас. – Однако разъясню: типчик этот всю жизнь стучал, потому и «Дятел».

Сзади раздались чьи-то шаги. Физрук обернулся и увидел человека, одетого во фрак. В одной руке человек держал банку с зеленым горошком, в другой ложку и на ходу уплетал горох.

– Для тех, кто не знает, это – Мирон, – сказал мальчик, – он домовой, очень любит консервированный горох, загадил тут все пустыми банками. Кстати, Олег Владимирович, об одну вы споткнулись в прошлый раз. Мирон будет вами руководить, а я осуществлять общий контроль. Временно, – инструктировал Стас, – вы получаете способность проходить сквозь стены, передвигаться вверх и вниз по своему усмотрению и быть невидимыми. Ваша задача – пугать спящее население, устраивать панику, создавать легкий разгром. Никакого физического насилия, никакого крупного материального ущерба. Веселитесь, но не хулиганьте.

Сыроватых слегка удивил лексикон мальчика. Эти обороты не были свойственны ребенку, скорее так мог выражаться какой-нибудь сухарь-чиновник.

– Говорю, как умею, – вдруг сказал мальчик, покосившись на Сыроватых.

Тот встал по стойке «смирно».

– Продолжаю: Мирон будет подсказывать, что нужно делать, останавливать, если что не так.

Домовой важно кивнул и скептически оглядел троицу.

– Вы-то ребята молодые и более-менее сообразительные, – Стас одобрительно глянул на Володю и Олега, – а Дятел – тугодум. Дятел, ты слышишь меня?

– Так точно, хозяин! – рявкнул директор овощторга.

– Орать-то ты умеешь, – в сомнении посмотрел на него Стас. – А вот как в деле? Ну да ладно.

Вперед! – крикнул мальчик, и Сыроватых рванулся вверх. Темные и освещенные квартиры проносились перед его взором.

– Стоп, – вдруг скомандовал чей-то голос, видимо, Мирона. – Давай, паренек, – продолжал голос, – орудуй.

Володя огляделся. Квартира была освещена, хозяева готовились ко сну. Владельцев он немного знал. Хозяйка, относительно молодая дама, работала в той же школе, что и он, преподавала иностранный язык. Держалась она высокомерно, ни с кем не сближалась. Ее довольно заурядное, даже некрасивое лицо всегда несло печать неприступности. Однако дама обладала неплохой фигуркой, особенно хороши были ножки – длинные и стройные. Они неизменно привлекали взгляд физрука. Сыроватых как-то попытался пофлиртовать с ней, дело было «на картошке». Но в ответ получил такой пренебрежительный взгляд, что позорно отступил с поля боя. В спину он получил реплику о некоторых мужланах, которые мнят себя донжуанами. С тех пор они едва кивали друг другу. Муж неприступной дамы был, видимо, каким-то начальником средней руки на химзаводе. Теперь, попав в их квартиру в роли не то волшебника, не то заколдованного принца, Володя жаждал мести. Состояние, в котором он пребывал, не только не пугало физкультурника, а нравилось ему все больше и больше. Душа его пела.