Читать книгу "Мечта скинхеда - Фридрих Незнанский"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помимо этого в кармане куртки у Боголюбова лежало еще одно взрывное устройство. Оно представляло собой стандартную четырехсотграммовую тротиловую шашку, оснащенную секундомером, детонатором и элементом питания. Его упаковали в грязный пакет из «Макдоналдса», который нужно было бросить в железобетонное мусорное ведро, стоявшее в ИТАР-ТАСС сразу при входе с внутренней стороны. Осколки от разлетевшегося мусорного ведра должны были обладать страшным разрушительным действием.
В припадке энтузиазма Боголюбов предложил повесить на него еще и радиоуправляемую бомбу, чтобы товарищи не сомневались в его действиях и в любой момент сами могли его взорвать. Подобную адскую машину сделать было несложно — из металлической банки с 200–300 граммами тротила, двумя аккумуляторами для мотоцикла и радиоприемным блоком, на который и должны были подать сигнал.
Спец по взрывчатке покивал головой: дескать, можно сварганить.
Шаповал задумалась, потом сказала:
— Мы верим тебе. В этом нет необходимости.
Осталось ждать совсем немного. Филипп осторожно приподнял голову. Вокруг такая себе безмятежная картина. Тучи немного рассеялись, но солнце уже не покажется, совсем скоро начнет темнеть. В соседних домах уже зажигаются по одному окна, внизу шумит улица, лениво посвистывает ветер. Крыша девственно белая, над широкими прямоугольными трубами клубится белый дым.
Вчера Филя с Демидычем для чистоты эксперимента поодиночке обследовали окрестности ТАССа и сошлись именно на этой крыше. Насколько им обоим подсказал афганский опыт, лучшего места не существовало. Крыльцо, на которое должен был подняться Боголюбов, отсюда в прицел просматривалось идеально: ни другие дома, ни деревья не заслоняли обзор. Расстояние от мишени тоже было оптимальным: метров шестьсот. Для хорошей снайперской винтовки, конечно, и километр — дистанция плевая, но там уже надо серьезно учитывать поправки, например, на ветер. А с километра при хорошем порыве ветра пулю может сантиметров на двадцать отнести. И кроме того, дом, который венчала эта крыша, был не из новых с консьержками и кодовыми замками на подъездах, а самый обыкновенный рабоче-крестьянский, с чердачным люком, «запертым» на кусок ржавой проволоки.
Окончательно окрепла уверенность сыщиков в том, что место они нашли то самое, когда на проволочном ограждении по краю крыши, именно там, откуда удобнее всего было стрелять, обнаружился весьма характерный прогиб. Как раз по размеру цевья.
— Открывает люк! — прошептал в наушнике Лисицын.
Филипп уткнулся носом в снег и замер. Только бы он не пошел бродить по крыше, пинать сугробы! Только бы не пошел!
Боголюбов поднялся на поверхность города из недр станции «Арбатская» и зашел в биотуалет. Он слишком долго ехал в метро, и сейчас это было жизненно необходимо.
Потом он купил себе чебурек. Съел, но вкуса не почувствовал. Тогда он купил еще один чебурек, на этот раз с сыром. Съел и его, и на сей раз этот вкус ему смутно что-то напомнил. Боголюбов вспомнил, что это, вероятно, был последний чебурек в его жизни, и тогда купил третий. Стал жевать, но тут его вдруг замутило, и он выбросил остатки в урну.
Кстати об урне. Не забыть о тротиловой шашке в кармане, не забыть об урне!
Он поглазел на афиши кинотеатра «Художественный». «Свиньи отправятся в полет», «Новое поколение», «Дом дураков», «Кавказская рулетка».
Ну надо же! Кавказская рулетка. Свиньи отправляются в полет. На что они, собственно, намекают, эти долбаные киношники?
Боголюбов через подземный переход пересек Воздвиженку и в задумчивости остановился…
Послышались несколько металлических щелчков. Филипп выглянул из-за трубы. Шульгин собрал винтовку и, встав на одно колено, смотрел в оптический прицел. Их разделяло метров десять. На часах было 15.52. Пресс-конференция назначена на 16.00. В 15.58 Сева рявкнул так, что зазвенело в ухе:
— Второй в двухстах метрах от цели! Входим в зону видимости!
Филипп от неожиданности вздрогнул и с трудом подавил инстинктивное желание прижать наушник рукой. Шульгин конечно же не мог ничего слышать.
Очень осторожно Филипп подтянул ноги к груди, привстал как для низкого старта. Шульгин неотрывно смотрел в прицел, а Филипп — на него.
Нет, торчать на одном месте все же холодно, лучше передвигаться, хотя бы и навстречу верной гибели. Собравшись с силами, он двинулся в сторону Никитских Ворот. Ему предстояло пройти не более десятка домов, всего лишь они отделяли его от смерти. Нет! Он даже вздрогнул. Не десять, а только пять. Всего лишь пять, всего лишь пять домов — и подумать только, он будет мертв. Да как же это можно себе вообразить?! Ему нужен был большой дом на Тверском бульваре, но ведь до него осталось всего лишь пять строений на этой, четной, стороне улицы и пять на той. Как ни крути, все равно пять. Боголюбову захотелось перейти на нечетную сторону. Лучше будет, если он дойдет до своего почетного эшафота не банально вдоль улицы, снизу вверх, а величественно перейдет через дорогу — прямо к парадному входу.
Что-то странное, прежде незнакомое происходило с ним. Он плакал. Он знал, что скоро умрет. Казалось, еще совсем недавно, когда Боголюбов хотел выброситься из окна, он должен был чувствовать то же самое, — но нет. Сопричастность его гибели Великой Идее изменила все и все окрасила в иной цвет.
Прощай, город, я тебя больше никогда не увижу. Прощайте, люди, я иду умирать за вас. Прощайте, троллейбусы, я больше никогда не буду ездить на вас «зайцем». И вообще никак не буду. Прощай, пиво, тебя будет пить кто-то другой. Прощай, прощай навсегда, пламенный борец товарищ Шаповал!
Денис толкался в холле среди припозднившихся на брифинг Чистякова журналистов и прочей публики. Поскольку Гордеев отправился к Дегтяреву, присмотреть за Чистяковым Денис решил лично, раздобыть аккредитацию не составило большого труда, кое-какие связи среди акул пера за годы частного сыска образовались.
Чистяков прибыл в 15.55 и тоже застрял в холле. Зацепил кого-то знакомого, завязался оживленный разговор. Припозднившиеся журналисты потянулись к нему, через минуту вокруг образовался небольшой кружок заинтересованных лиц.
Депутат явно чего-то ждал. И Денис знал, чего он ждет. Собравшаяся вокруг толпа не мешала Чистякову наблюдать за стеклянной дверью и крыльцом, высокий рост позволял смотреть поверх голов.
«Как хлебный колос, подрезанный серпом, как молодой барашек, почуявший под сердцем смертельное железо, повис он головой и повалился на траву, не сказавши ни единого слова… Он был и мертвый прекрасен: мужественное лицо его, недавно исполненное силы и непобедимого для жен очарованья, все еще выражало чудную красоту; черные брови, как траурный бархат, оттеняли его побледневшие черты».
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Мечта скинхеда - Фридрих Незнанский», после закрытия браузера.
