Читать книгу "Мужские игры - Семен Данилюк"

- Подлесного выпер?

- Нет. Нужен он. Дело - оно наших с тобой амбиций важней.

- Вот как?! Так, стало быть, вновь ошибочка?! - Жукович вырвался из слабых женских рук. - Твари! Твари вы все! Поглотители хреновы! - не модулируя больше голос, закричал он. Заинтригованная толпа меломанов при первых признаках бузы брызнула врассыпную.

Лишь утонченный экскурсовод оставалась на месте, восторженно впитывая в себя редкий в ее жизни скандал.

Наталья выступила вперед:

- Будет же вам, Олег. С вами поступили жестоко. Понимаю вашу боль. Если хотите, могу сама за всех публично извиниться. Но - держите себя в руках. Истерика в общественном месте перед женщинами не к лицу. Вы же все-таки мужчина.

- А ты кто такая, чтоб меня тут хорошим манерам учить? - скривился Жукович. - Мужик, не пыли, - попытался осадить его нахмурившийся Максим. Но вогнавшего себя в раж Жуковича остановить было уже нельзя.

- Сами твари продажные и в других то же выискиваете. Небось, когда Петраков был наверху, так не брезговала и минетик отсосать. А теперь власть поменялась, пожалте - под другого легла. И опять вся из себя образцово-показательная. А почему и нет? Кто нам, благородным, запретит? Каждая проститутка меня учить будет. Все вы шлюхи: от кого сосете, у того и сосете. Кулак Флоровского с разворота угодил ему в челюсть, и Жукович, попятившись, сел задом на кафельный пол. - Опять?! Опять бьют! - пытаясь подняться, с каким-то мазохистским торжеством закричал он. Жена бросилась на колени, обхватила его голову руками. - Не смейте. Его нельзя бить, - с ненавистью глядя на Забелина, произнесла она. - Он же - хрупкий. - Вижу, - подтвердил пасмурный Забелин. - Успокойтесь, никто его больше не тронет. Олег, я все-таки предлагаю встретиться и поговорить.

- Встретиться? Это теперь так называется, - поднимаясь, прохрипел Жукович. - Понравилось ему встречаться. Мало двух, так еще разок захотелось. Это уж, наверное, чтоб наверняка добить. Валяй тогда уж сразу с колом, - увлекаемый в сторону женой, не унимался Жукович. - Я встречусь. Я с вами в другом месте встречусь. В суде! И денежки, что мне причитаются, до копеечки выплатите. До центика!

- Заплачу, - тихо подтвердил обескураженный Забелин.

Он встретился с требовательными глазами экскурсовода и почему-то ей пообещал:

- За все заплачу!

И женщина сурово кивнула.

Максима и Натальи рядом не было.

Он нашел их у гардероба. Максим стоял неподвижно, отрешенный от всего. Наталья, оглаживая его руками, несвязно бормотала:

- Максим, я сама хотела сказать. Все собиралась, собиралась. И - мучилась. Ты должен понять. Ведь по-настоящему всегда был только ты.

Она еще раз заглянула в его опустошенное, неприступное лицо и разом обмякла:

- Господи! Кто ты вообще такой, чтоб я перед тобой еще и оправдывалась тут на цирлах. За что мне это?

Шагнула к выходу. Обернулась.

- Ишь, чистоты ему утонченной, гурману, подавай. А Наташенька и рада подыгрывать, воздушность неземную изображать. Так получи!...

Не сбавляя тона, на все фойе, она матернулась и стремительно пошла к выходу. - Догони! - Забелин резко дернул Флоровского за рукав. - Ты знал?

- Догони, говорю, пока не поздно! - Забелин тряхнул его за плечи. Голова Флоровского безвольно дернулась. - Значит, знал, - без выражения определил он.

- Что ж ты делаешь-то, гаденыш? - Забелин метнулся за выходящей Натальей, догнал на улице, обхватил за плечи:

- Наточка!

- Доигрались! Так и знала, что доиграюсь.

- Ты все правильно сделала. И ему влепила правильно.

- И что с того? - Наталья зло освободилась. - Дальше-то что? Ведь я-то опять приросла. И не знаю, как теперь без него.

- Да все так же. Как послала сейчас, так и посылай. Гноби гада презрением! Он же идиот. Перемучается и - сам приползет. Только не уступай. Дай время, чтоб сам. И тогда он твой. Поверь мне. Только перетерпи.

- И как долго?

- Да пока туфли лизать не начнет.

- С вашей-то бешеной гордостью?

- Что гордость? Найди мне кто сейчас Юльку, я б себе коврик у ее ног расстелил.

На следующий день Максим съехал от Натальи. Теперь он либо ездил на ночь в Перово, где снял двухкомнатную квартирку, либо ночевал у Забелина. Причем поначалу уговоры помириться с Натальей пресек решительно. - Только не надо впустую тереть слова, - устало попросил он. - Я что, хуже тебя все понимаю? И что козел последний - тоже. Но - сидит вот тут и...как подумаю, так бурлит прямо. Кому оно надо?

Но чем дальше, тем чаще он поворачивал разговор таким образом, чтобы Забелин упомянул Наталью. В нем нарастала потребность высказаться и выплакаться. Поделиться накопившейся болью, услышать участливое слово. А главное - говорить и говорить о ней.

Забелин непонимающе отмалчивался. И раздраженный его тупостью Максим замыкался в себе.

Наталья в свою очередь на работе общалась с бывшим любовником сухо-нейтрально.

Но в чем они оставались едины, - время шло, но никто не решался открыть правду Мельгунову. Так что Забелин подумывал уже сделать это сам.

Глава 10

Дефолт

И тут грянул дефолт. Что-то давно носилось в вялом от жары воздухе. Кем-то предугадывалось, другими предчувствовалось, большинством - ощущалось как неизбежность прихода грозы в парящее небо. Но жара стояла столь давно и с ней так свыклись, что надеялись, может, само рассосется. Не должно бы, конечно. Однако вдруг. Но не рассосалось. Грянуло разом. Без всяких загульных, намекающих кучевок.

Семнадцатого августа 1998 года премьер-министр России объявил о "реструктуризации долгов по государственным казначейским обязательствам". Диковинная эта фраза была расшифрована просто и без затей - "всем, кому должно, государство простило".

С утра Забелину позвонил кипящий возмущением Максим.

- Стар, ну ты скажи - разве не твари? Вот чего более всего боялся, когда сюда ехал, то и сотворили. Что же теперь делать станем? - волнение, которое он безуспешно пытался подавить, прорывалось в каждой нотке. Почувствовал это и сам Максим. - Извини, но так взвинтился. Немалую все-таки работу провернули. Мне тут позвонили - биржа парализована, авиакомпании захлебнулись заказами - все "портфельщики" рванули в Шереметьево. Ты хоть понимаешь, что здесь через пару недель будет? Пустыня. Что молчишь? Послушал бы, как наши старики костерят.

- Старики наши - аргумент, конечно, могучий. Очень продвинутые экономисты. Только не самые вменяемые. Кстати, штука заразная, так что ты рядом с ними не замельтеши, ладно? - Забелин, сам угнетенный случившимся, не стал скрывать раздражения.