Читать книгу "Марш мертвецов - Даррен Шэн"

Ама и Вами просто застыли, когда Кардинал обрушился на асфальт. Взяли и замерли. Вот они тянутся ко мне — с противоположными намерениями, — а вот превратились в статуи. Статуи тут же начали сворачиваться, скукоживаться. На лицах пропал рельеф, руки, ноги, шея слились с туловищем, которое стремительно превращалось в плотный бесформенный комок.

А потом они взорвались, рассыпавшись бесшумным дождем холодных зеленых искр, которые тут же сгустились в облака знакомого зеленого тумана, плотного и удушливого. Он заполнил собой всю крышу и повалил Форда Тассо на колени в приступе отчаянного кашля.

Чуть погодя туман — направляемый, судя по всему, невидимыми виллаками — сполз по стенам Дворца вниз и растекся по улицам. Десять дней окутывал город зеленый саван, стирая все воспоминания о последней партии аюамарканцев и намертво застопорив все уличное движение. Заслуженный траур по низложенному Фердинанду Дораку.

Я примерился к большому креслу в кабинете. Внешне оно было поскромнее предшественника, но тоже ничего. Потом спросил Форда, помнит ли он Аму Ситуву. Выдохнув носом струйку зеленого тумана, он ответил, что нет. Тогда я поинтересовался, говорит ли ему что-нибудь имя Леоноры Шанкар.

— Она как-то связана с рестораном? — Тассо наморщил лоб.

На то, чтобы вычистить из архивов все упоминания об Аме, Кончите, Леоноре и остальных аюамарканцах, ушло несколько недель. Но дотошность в таких делах себя оправдывает.

Во внешнем мире перемен не заметили. Кардинал оказался прав — им без разницы. За несколько лет, конечно, появилось несколько озадаченных визитеров с расспросами, но с ними управились без труда.

Форд очень помог. Показал мне секретные документы Дорака, где излагались планы по установлению мирового господства: необходимые шаги, скорость продвижения, предстоящие трудности. Время воплощения и проверки этих планов еще не пришло, но я в них верю. Кардинал был безумным гением, мечтателем, которому остальные и в подметки не годятся.

Иногда я задаюсь вопросом, правду ли он говорил, уверяя, что на вершину я пробился сам. И все больше склоняюсь к мысли, что вряд ли он бы пустил все до такой степени на самотек. По логике, меня все-таки подталкивали в нужном направлении, то есть Кардинал предвидел, что я потребую его смерти, и сам подстроил свой уход. Однако, если вспомнить, как он мне демонстрировал свой способ прогнозирования ситуации на фондовом рынке… Думаю, логика к Кардиналу мало применима.

Форд собирается в отставку. Жаль, мне будет не хватать этого медведя гризли. Приходила мысль пустить его в расход по-тихому, когда уйдет: слишком уж он много знает, — но, пожалуй, все-таки не буду, пусть достойно закончит свои дни на заслуженном покое.

Теперь о виллаках…

Мы не нашли взаимопонимания. Они по-прежнему держались в тени, но когда выходили на разговор, услышанное меня не радовало. Они вынашивали свои планы. Хотели, чтобы я сиднем сидел в городе и не зарился на мировое господство. Кроме этого города, их ничего не интересует, так что в будущем они могут подложить мне жирную свинью. Придется их приструнить. Если они думают, что мной можно вертеть, как они вертели Дораком, придется показать, в чем их ошибка. Боюсь, однажды они пожалеют, что допустили меня до власти.

Довольно долго меня не покидало ощущение, что мир вот-вот опомнится и, осознав мое в нем незаконное присутствие, поспешит щелчком пальцев исправить досадную промашку. Но раз я до сих пор жив, наверное, можно больше не опасаться. Видимо, фокус наш удался.

Довольно часто случаются покушения. В течение первых месяцев после смерти Кардинала разные конкуренты устраняли меня раз шесть. Пробовали и застрелить, и зарезать, даже взорвать. Со временем покушаться стали гораздо реже: большую часть претендентов на трон я извел сам, а остальные прониклись уважением, — однако с периодичностью в несколько месяцев попытки повторяются.

Мне же все нипочем. Даже если меня убить, сжечь труп, а пепел развеять по ветру, я все равно через пару дней сойду с поезда на знакомом вокзале, сжимая в руке корешок билета. Правда, в голове при этом некоторый сумбур, но он быстро проясняется.

Меня всегда встречает душевой дождь — тот самый, диковинно узкий, как из лейки. Он уже превратился в аттракцион, народ специально стекается посмотреть. Я спрашивал у виллаков, что это за вода с небес, но они помалкивают.

Меня уже кем только не считают — и богом, и вторым Христом, и дьяволом, и пришельцем. Я этим слухам не препятствую. Пусть боятся — страх будет мне хорошим союзником. Все по плану. Гангстер, бизнесмен, политик, господь бог — нормальный карьерный рост…

Думаю, меня ждет хорошая жизнь. Весь мир у моих ног, богатство и власть, о которых ни один правитель из доселе живущих даже мечтать не мог. Если мы когда-нибудь долетим до звезд, мои люди мигом доберутся и туда, чтобы прижучить внеземные формы цивилизации. Каких бы высот человечество ни достигло, с ним всегда будет Капак Райми — несокрушимый злодейский понтифик преступного мира, бог гангстеров, от которого нет избавления. Мое слово станет законом повсюду.

Безоблачной, впрочем, я свою жизнь не назову. Меня преследуют кошмары. Призраки погибших, обвиняющие в бессердечии. Ди, Кончита, Ама… чаще всего Ама. Я до сих пор виню себя за то, что так легко от нее отказался. Если бы можно было ее спасти, вернуть… В ее глазах я вижу лишь сочувствие, никакой ненависти. Она хочет одного — быть со мной, спасти своего любимого от него же самого.

Среди тех, кто терзает меня в кошмарах, появляется даже молодой Капак Райми, тот, кто смотрел глупые фильмы, умел смеяться и любить и не думал, что его мечты закончатся вот так. Иногда я просыпаюсь с воплем ужаса, весь в холодном поту, и чувство при этом такое, будто меня похоронили заживо.

В такие ночи хочется прокрутить все назад и переиграть: остаться в Сонасе с Ди и расхлебывать заварившуюся там кашу; остаться верным Аме и не губить ее; дать Кардиналу пожить еще, как он и просил. Убежать из города с Кончитой и вместе насладиться неделей счастья. Никогда не появляться на свет или как-то изменить собственную природу. Однако ночь проходит, и ясный рассвет уносит прочь крамольные мысли.

Я постепенно становлюсь тем, кем мне предназначено. Каждый прожитый день приближает меня к тому бездушному, холодному, бесчувственному идеалу, который возник в воспаленном кардинальском сознании. Однажды, глянув в зеркало поутру, я вообще не обнаружу там ничего человеческого. Тогда я пойму, что путь завершен. Я на вершине мира.

На этом я свой рассказ заканчиваю. Копаться в прошлом забавно, но с меня хватит. Настоящее тоже не ждет. Дел по горло. Уничтожать людей, торговать странами. Я не могу покидать город надолго — максимум на несколько дней, — иначе умираю и снова высаживаюсь на городском вокзале, но это не помеха. С крыши Дворца мой взгляд устремляется в вечность.

Что-то тоскливо стало от воспоминаний. Пойду открою баночку пивка и вызову шлюх. Днем у меня встреча с парой гангстерских вожаков, которым все неймется. Сколотили коалицию и хотят устроить заговор. Наверное, убьют меня на этой встрече. Я им, пожалуй, мешать не буду — повеселимся. Потом навещу, когда воскресну, посмотрю, как у них челюсти отвиснут.