Читать книгу "Мохнатый бог - Михаил Кречмар"

О том, что своевременно принятые меры были достаточно «эффективны», свидетельствуют цифры, приводимые в статье «Смелые охотники у нас есть», которую старший охотовед Управления охотничьего хозяйства Тувы М. Шуроол поместил в той же газете в 1963 году. Он с удовлетворением утверждал, что в 1962 году было уничтожено 615 медведей и, кроме того, 44 рыси и более 260 волков. Из различных источников известно, что только в Каа-Хемском и соседних с ним районах было убито до 300 медведей.

В письмах из Селемджинского района Амурской области и Хабаровского края сообщалось, что из-за полного отсутствия в тайге почти всех видов ягод, кедровых орехов и желудей медведи стали часто выходить к населённым пунктам и уже с конца лета начали разорять пасеки, давить пасущийся в лесах скот и местами преследовать людей, работавших на таёжных метеостанциях. В отдельных случаях это вызвало необходимость эвакуировать людей с некоторых точек.

Медведь подкрадывается с недобрыми намерениями.

То же безобразие происходило в тот год и в Читинской области. В томской тайге, как и во многих других районах Сибири, в 1962 году был плохой урожай клюквы и брусники, рябины и черёмухи. В результате медведи уже с лета в поисках корма вышли из глубинных лесов и стали нападать на людей и домашний скот. Охотники Васюганского промхоза с некоторым унынием высказывали опасение, что медведи-шатуны зададут им жару на промысле. И были мудры.

Первым погиб работник нефтеразведки Мухарев.

В том же 1962 году медведи-шатуны появились на реке Васюган.

5 декабря один такой медведь зашёл в посёлок Верхний Петряк, где его убили с крыльца дома.

Опрос охотников в Томской области показал, что на реке Кеть в 1953 году было несколько несчастных случаев. Так, по словам охотоведа В. Р. Чайка, медведь-шатун задавил в декабре пожилую эвенку неподалёку от посёлка Максимкин Яр. В том же году, в начале зимы, медведи-шатуны убили ещё двух женщин, но уже на территории Енисейского района Красноярского края.

В начале ноября в Красноармейском районе Приморского края от медведя жестоко пострадала семья пасечника Н. В. Бычкова: зверь в дневное время выломал дверь и, ворвавшись в дом, поранил двоих детей. Ничего больше не тронув, медведь скрылся. Через несколько дней его убили.

Более свежие сведения относятся к декабрю 1978 года. Случай произошёл в том же Приморье. Двое охотников в избушке отдыхали после обхода капканов. Неожиданно собака на улице залаяла. Один человек вышел и тут же был убит ударом медвежьей лапы. Затем зверь, не обращая внимания на собак, стал ломиться в дверь. Напарник убитого выстрелил несколько раз сквозь доски и смертельно ранил зверя.

Чаще всего нападению медведей подвергаются зимой в тайге охотники-профессионалы. Жалкие останки несчастных обнаруживают, как правило, после долгого промежутка времени. А сколько таких случаев попадает в статистическую графу «пропал без вести»? Ведь какой бы ни была освоенной наша тайга, всё же человек в ней и теперь не более чем иголка.

Медведь-шатун — явление необычайно опасное. В условиях современной России, когда власти зачастую не знают, как накормить собственных граждан, бессмысленно говорить о гуманных путях решения этой проблемы подкормкой или каким-либо другим «бескровным» способом. Такой зверь подлежит уничтожению всеми доступными способами, включая яды и авиацию. Фактически он находится вне закона.

В условиях Крайнего Северо-Востока шатуны обычно не доживают до тёплого времени. Вообще, они вряд ли «протягивают» на здешних холодах, да ещё в многоснежье, более одного месяца, даже если их и не остановит пуля стрелка. Но и за такой короткий срок этот зверь способен наворотить немало.

К последней категории нападений относят случаи, которые на первый взгляд кажутся случайными. Однако, рассмотрев внимательно большую их часть, нетрудно понять, что как раз они наиболее неприятны и непредсказуемы. Это так называемые преднамеренные нападения. К ним относятся в основном эпизоды охоты медведя на крупных животных. Только её объектом выступает человек.

Один из таких случаев описан Ф. Дьячковым в его книге «Анадырский край».

«Иногда медведь нападает на человека. Однажды, в устье р. Майн, во время оленьего промысла, двое чуванцев пошли отыскивать раненого оленя. Вошедши в лес, охотники пошли розно, на небольшом расстоянии друг от друга: они никакого оружия при себе не имели. Неожиданно медведь напал на одного из них и сразу повалил его на землю, оборвал когтями и зубами лицо, голову и мускулы на ногах и руках. Товарищ, услышавши крик, побежал выручать его от медведя. Когда медведь увидел бежавшего человека, он оставил изуродованного и убежал в лес. Чуванец нашёл своего товарища едва живым и в таком положении привёз его домой, но на третий день больной умер».

Должен сказать, что именно на рыбном и кормном Охотском побережье я пережил самое опасное нападение бурого медведя. Которое, к слову сказать, с моей стороны ничем не было спровоцировано.

Я шёл вверх по мелкой каменистой речке Кулькуты. Подходил к концу массовый ход горбуши, многочисленные трупы лососей на берегах высохли, как осенняя листва. Трупы ещё некогда красивых и гордых рыб пожелтели и скукожились, как скверная вобла на развале у пивного ларька. Эта скверная лососёвая вобла валялась на гальке абсолютно везде — и шуршала под ногами, как старые газеты в ремонтируемой комнате.

Я подходил к длинному и круто изогнутому повороту реки, когда в самом основании его увидел медведя средних размеров, который брезгливо копался в сушёных лососях. Этот медведь подпустил меня метров на сто, время от времени поглядывая через плечо, а затем неторопливо удалился в кусты.

Не знаю, как к этому отнесётся большинство материалистов, но медведь этот мне с самого начала не понравился. Что-то было в его поведении, в том, как он оглядывался, и в том, как он удалился, что меня несколько насторожило. Ещё я подумал, что сейчас пройду по полукругу, а если медведь не будет сильно торопиться, пересекая эту же петлю у основания, то у нас есть все шансы повстречаться ещё раз — в том месте, где он будет выходить из леса. Подумал и спрятал эту мысль глубоко в уголок мозга — но не выбросил! И как оказалось, очень даже не зря.

Заканчивая огибать этот поворот, я оказался под невысоким обрывистым берегом. Сразу за его кромкой начинался высокий чозениевый лес, с травой и кустами. И пока я шёл под этим лесным обрывом, я слушал, как в траве и кустах шелестит ветер, то тише, то громче — как это обычно бывает перед закатом солнца.

А затем ветер стих.

И я остановился.

Остановился я потому, что в природе произошло какое-то изменение, и я просто должен был его для себя обдумать.

Упавший ветер и был для меня этим изменением.

Но практически одновременно с тем как я остановился, в полутора метрах от меня на гальку приземлился тот самый медведь. Приземлился, рявкнул и на полсекунды замер в недоумении.