Читать книгу "Неисправимый грешник - Мэдлин Хантер"

Мать Люка снова выкрикнула:

– Все фермеры, мимо которых мы проезжали, видели, куда мы едем. Наши мужья узнают об этом походе, как толь­ко выйдут из шахт.

Другие женщины тоже стали во весь голос звать мисс Монли. Удары по кастрюлям и сковородам сделались еще громче.

– Прикажите им прекратить этот дьявольский шум! —простонал Фартингстоун, отходя в дальний угол комнаты.

– Для меня это звучит как арфы ангелов.

– Я перестреляю их всех! Да я…

– Вам придется стрелять в меня первого, а пока вы бу­дете перезаряжать, они окажутся все здесь.

– О Господи! Просто неслыханно! Осада в собст­венном доме! И меня атакует орда обезумевших женщин! Да я…

Данте наблюдал за небольшим воинством за окном. Мать Люка стояла в центре и впереди всех жен угольщи­ков. Она отнюдь не была похожа на какую-нибудь безум­ную. Упершись руками в бедра, гордая и бесстрашная, она, казалось, излучала силу и решимость.

– Боже милосердный… – На сей раз это было сказано гораздо тише и совершенно иным тоном. И тут же послы­шался звук падения.

Данте обернулся. Пистолет упал на пол. Лицо Фартингстоуна сделалось неестественно бледным. Хватаясь за грудь, он невидящими глазами смотрел на ковер.

Затем взглянул на Данте с таким выражением, словно понял нечто совершенно ужасное.

Ноги его подкосились, и он рухнул на пол.

– Помогите им согреться. Найдите им еду, – скоман­довала Флер Хиллу, пока женщины входили в дом. – Затопите камин в гостиной и еще…

– Нам не требуется такой шикарный огонь, – сказала мать Люка. – Нам вполне подойдет кухня.

– Располагайтесь поудобнее, – сказал Данте. Он стоял рядом с Флер у дверей, приветствуя гостей.

Езда от дома Грегори была совершенно необычной. Флер представила, как это могло выглядеть со стороны: женщины, облепившие карету, машут руками и стучат в кастрюли, возбужденные и опьяненные своей победой.

Ликование Флер, когда Данте освободил ее из мансард­ной комнаты, сменилось шоком, когда она увидела тело Фартингстоуна. Оно лежало на полу, прикрытое одеялом.

Люк остался сидеть на козлах, когда женщины покину­ли экипаж. Флер подошла к нему. Нагнувшись, он хмуро разглядывал передок кареты.

– Тебе моя искренняя благодарность, – сказала Флер.

–Пожалуйста, не ругайте мою маму и других за то, что они поцарапали карету. Тут дороги очень узкие, не при­способлены для такого экипажа, а я правлю лошадьми не очень…

– Люк, ты, возможно, спас нам жизни. Несколько ца­рапин на карете – это ведь сущие пустяки.

Он вспыхнул от радости.

– Я не знал, куда идти. Затем решил, что если пойду по почтовой дороге на север, то даже в дождь доберусь туда зачас. Я знал, что в поселке найдутся люди, которые мне по­верят и сообразят, что нужно сделать.

– Твой план был необычным, но эффективным. Ты привел сюда целую армию.

– Это была идея моей мамы. Она сказала, что грех ос­тавить вас в беде после того, как вы им помогли.

– Ей тоже от меня большая благодарность.

Данте вышел из коттеджа и присоединился к ним.

– Люк, завтра утром запряжешь двух лошадей в фургон Хилла, и мы с ним отвезем мистера Фартингстоуна.

Люк натянул вожжи и поехал на конюшню. Воспользо­вавшись отсутствием свидетелей, Флер обняла Данте.

– Я чуть с ума не сошла от беспокойства там наверху. Я прислушивалась ко всяким звукам, опасаясь, как бы не вер­нулся мистер Смит, или не сделал чего-нибудь недоброго с тобой Грегори, или ты не совершил бы какого-нибудь без­рассудства. Прислушивалась и возносила молитвы. Не те­ряла надежды на спасение…

Поцелуй Данте не дал ей закончить.

– Карета спасителей приехала, и все теперь хорошо.

Флер засмеялась:

– В графстве будут долго судачить об этом.

– Мы сочиним историю, чтобы удовлетворить их любопытство. Им нет необходимости знать подлинные при­чины. Он умер, и ни к чему рассказывать всю правду.

Флер представила мертвое тело Грегори в гостиной. Ей удалось увидеть его лишь мельком, но она успела заметить выражение удивления на лице отчима.

Она прижалась к груди Данте и закрыла глаза. Ей все в нем было мило, даже запах влажного шерстяного сюртука.

– Он объяснил тебе? Сказал, кто там был? – спросила Флер.

– Он сказал лишь, что в том не было его вины. Думаю, ты была права. Он не способен убить. То, что случилось в коттедже, произошло не по его инициативе.

– Хотя он заплатил мистеру Смиту за то, чтобы убить меня.

– Да. И только по этой причине я рад, что он мертв. – Данте снова поцеловал ее в губы. Медленно и нежно. – Когда я поеду утром к тому дому, возможно, я не вернусь с фургоном. Я кое-что должен уладить.

– Что именно?

– Да так, небольшое дельце… А теперь давай найдем комнату, где мы можем побыть одни. Я хочу подержать тебя в своих объятиях и забыть о Фартингстоуне до утра.

Глава 27

Любовь к добродетельной женщине стимулирует пере­мены даже в мужчине далеко не ангельского поведения.

Данте постиг эту удивительную истину на следующее утро, когда услышал стук лошадиных копыт возле дома Фартингстоуна. Он закрыл гроссбух управляющего, кото­рый внимательно изучил в библиотеке, и положил писто­лет на стол рядом с диваном, на котором сидел. Около пи­столета он оставил письмо, которое нашел в сюртуке Фар­тингстоуна.

В пустынном доме послышались шаги – поначалу то­ропливые, затем медленные. Паузы говорили о том, что по­сетитель проверял комнаты.

Дверь в библиотеку открылась, и просунулась темно­волосая голова.

– Фартингстоун?

– Его здесь нет, Сидцел.

Голова посмотрела налево и направо. Дверь широко рас­пахнулась. Сиддел огляделся вокруг, чтобы убедиться, что они одни.

– Где он?

– Он ушел в мир иной. Судьба была добра к нему.

Сиддел издал вздох облегчения:

– Она добра и к вам. Я счастлив в этом убедиться.

– Вы так беспокоились за мою безопасность?

Сиддел сел в кресло и принял вид успокоившегося че­ловека.

– Он прислал мне экспресс-почтой письмо, которое меня очень встревожило. В нем говорилось о ваших угро­зах в его адрес. У меня возникли опасения, что дело не тер­пит отлагательства.

– Я не знал, что вы настолько близко знакомы, чтобы он мог написать вам такое письмо.

– Я иногда давал ему советы. Не знаю, что заставило его написать мне это письмо, но, принимая во внимание его состояние духа, я вряд ли мог…