Читать книгу "Записки нечаянного богача - Donteven"

Бабушка давно умерла, при Союзе еще. Отец лет пять как на кладбище, - хмуро ответил Смирнов.

- Помянем, - сказал я, и мы выпили не чокаясь. Снова опустилась тишина. Я встал и вышел из-за стола, дошел до дальнего края крыльца и положил локти на перила, разминая одной рукой сигарету, а в другой крутя зажигалку. Какая-то тревожная мысль стучалась между ушей, но выхода не находила.

- Ты колдун? - спросил внезапно появившийся из темноты Головин. Хоть бы дощечка скрипнула что ли, подкрался как привидение. Сигарета выскользнула из руки, и я потянул из пачки новую.

- Иди в задницу, - миролюбиво ответил я. Присмотрелся к его черному берету, что был заложен под погон, и спросил: - Альфа, Вымпел, Град, Смерч, Заслон? Гроза? - перед последним словом пауза вышла длиннее, а после него огонек между пальцев каменного Артема чуть заметно дрогнул. Или это ветер?

- Иди в задницу, - не менее миролюбиво пробурчал он. - Гроза. «ОТГ Гроза - говорить нельзя», - продолжил он после глубокой затяжки какой-то казенной присказкой.

- У меня тут, - я постучал пальцем себе по лбу, - за неполный месяц под этим грифом уже столько всего накопилось...

- Пожалеть тебя? - да, чувство юмора у него своеобразное. Но оно хотя бы есть. Сдается мне, он и вправду повидал такое, что мои интеллигентские сопли ему — как Минстрою жалоба старшей по подъезду.

- Себя пожалей — тебе меня еще обратно везти, - вроде, получилось не грубо, - и правила ты мои помнишь: ничего ни про кого не знаю, а что знаю — не расскажу.

- А что знаешь? - быстро переспросил он, но уже начал улыбаться.

- Не расскажу, говорю же. - улыбнулся и я. Ого, у нас со стальным Головиным уже получалось что-то вроде семейной шутки? Что дальше? Баня по четвергам?

- Тогда спроси что-нибудь, чтоб не стоять молча, как два тополя. Глядишь, подскажу, чего знаю.

- Про Кеннеди пока рановато, да? - спросил я, глядя в темноту прямо перед собой. В ответ Артем только длинно вздохнул, намекая, что слышал более удачные и менее бородатые шутки.

- Ты обещал Второвским волкам передать, что ко мне Петров клинья подбивал. Вышло? - я повернулся к нему.

- Да. Там поузнавали деликатно — в разработке тебя не было. Пока они деликатно узнавать не начали с разных сторон. Так что теперь ты на Лубянке популярный, как Майкл Джексон, - иронично ответил он.

- Майкл Джексон помер — нервно отреагировал я. Не каждый день узнаешь про интерес к своей скромной персоне в таких кабинетах и коридорах, что лучше бы и не знать.

- Повезло курчавому, – согласно кивнул Головин. Нет, определенно для его чувства юмора нужен особый иммунитет или привычка. Постараюсь выработать, если успею.

- Сон мне был, Тёма, - я покосился на Артема, но он никак не отреагировал на панибратское обращение, - служили два товарища, ага. В однем и тем полке, как положено. Третьем перегоночном. Поднялись они как-то в воздух с грузом для заокеанских воротил и особистом, что за грузом был приставлен следить. Да в грозу попали. Сильную. От курса отклонились. Движки встали, за иллюминаторами мрак и ужас. Особист парашютик хвать — и во мрак. А два товарища получили большой натуральный памятник. И вот думаю я после того сна — мог ли выжить чекист? Они — народ живучий, говорят.

- Стальные люди, да, - Головин подхватил мою почти напевную манеру и продолжил рассказ, - Говорили мне про генерала одного. Героический дед, краса и гордость. Только кличка была у него «Скаред». Вещи любил красивые, дам разных ценил, широко жить уважал. Как в рядах держали только. Так вот смотри, на пенсии стал он поисковые отряды собирать, да все на Русский Север, в эти примерно края. Но именно что примерно, тут же полторы сотни верст — допустимая поправка. Стали заинтересованные люди считать, обо что ему встали те поиски — и ахнули. Рассказали другим людям — те стали выяснять, откуда честный верный ленинец столько дензнаков раздобыл. И тоже ахнули. Такого дерьма накопали за генералом — волосы дыбом. А тут как раз один его внучатый племянник, тоже не чуждый прекрасного и дорогого, возьми да пристань к одному лотерейному победиле с дурацким разговором, да под запись…

- Сам ты победила! - не выдержал я.

- Еще какая, - задумчиво проговорил Артем, - ты себе, Дима, даже не представляешь... Смотри, я спать-то тоже люблю, и сны глядеть. И вот сон мне, Дима, снится: одна частная спецслужба и одна государственная внезапно, - это слово он тщательно выделил голосом, - заинтересовались совершенно простым и непримечательным гражданином. А у того из талантов — только проблемы себе создавать на пустом месте. Но в этом он — Бог, конечно… - и Головин замолчал.

- Так чем сон-то кончился? - не утерпел я.

- Сон-то? Не знаю. Проснулся я. Мне орут, у того простого гражданина показатели жизненно важных функций засбоили. Все три десятка датчиков какую-то пургу стали гнать. И дышать он перестал, и сердце остановилось у него, и похолодал он, как осенняя заря. А через сутки — пульс триста десять, давление пятьдесят на двадцать и температура сорок четыре по Цельсию. На всех тридцати датчиках. С тех пор я и не спал особо. Самому очень интересно, чем там все закончится…

Я посмотрел на Головина — и мне стало стыдно. Он один отвечал за меня в этом незабываемом путешествии. А я только и делал, что влипал в одну засаду за другой. Я протянул ему правую руку ладонью вверх:

- Прости, Тём. Стыдно. Виноват — совершенно искренне сказал, глядя прямо ему в глаза.

- Проехали, - он хлопнул по ладони, но мне показалось, что ему чуть полегчало, - скажи, гипотетически в том грузе из твоего сна про самолёт, примерно, плюс-минус, сколько весу… могло быть? - он смотрел чуть искоса, но с явной хитрецой и интересом. Я молчал, удерживая нечитаемую маску на лице. - Центнер? Два? Полтонны? Тонна? - Головин по одним ему известным признакам определял что-то, глядя мне в глаза. Видать, нечитаемым лицо было только для меня. - Две тонны с хреном?! Да иди ты?! - вот как, как он узнал?

- Все, Тём. Поговорили. Может, лучше было бы стоять молча, тополями? - спросил я у него.