Читать книгу "Даниэль Друскат - Гельмут Заковский"

Надо разузнать, в чем его обвиняют, где можно с ним встретиться, увидеть его, протянуть руку помощи. Не нужно ни о чем спрашивать, не надо ничего говорить, ни слова упрека. Виновен он или нет, я его дочь, и он единственный человек на свете, которого я люблю».

От этой мысли Аня вновь ощутила прилив сил. Она не умела долго жалеть себя, она была слишком молода и жизнерадостна. Ей хотелось помочь отцу, но сначала надо добраться до Бебелова.

Вскочив с травы, Аня стала спускаться вниз. Но вдруг остановилась, уперев кулаки в бедра.

На обочине дороги на корточках сидел Юрген Штефан и возился с велосипедом.

— Опять ты здесь.

— Ты задумалась, я не хотел мешать, — сказал он, взглянув на нее с ухмылкой, — дай, думаю, лучше сделаю полезное дело. Хорошо, что я за тобой поехал, у тебя нечем даже камеру заклеить. Сейчас починим.

Аня села рядом, стараясь принять по возможности грациозную и в то же время полную достоинства позу. Это было непросто: ноги у нее длинные, а юбка — короткая, но все-таки сидеть было лучше, чем стоять, привлекая к себе беззастенчивые взгляды этого назойливого юнца.

— Благодарю, — произнесла она несколько преувеличенно нелюбезным тоном. В действительности же она обрадовалась ему и почувствовала облегчение.

— Старухи что-нибудь знали? — спросил юноша.

Аня покачала головой, сорвала стебелек и, играя им, сказала:

— Послушай, а как насчет твоего деда?

Юрген, который уже вставил камеру в покрышку и теперь накачивал колесо, спросил:

— Как? Неужели ты и старика подозреваешь?

— Я этого не говорила, просто спрашиваю, что он собой представляет.

Паренек недоверчиво покосился на нее и сказал:

— Ну, у него, конечно, несколько отсталые взгляды, сама понимаешь, усадьба, он и жил-то ради нее. Мой отец почти такой же, для него кооператив — это все. Он и меня пытается к этому привлечь. Но я интересуюсь точной механикой, как видишь, и велосипед починить могу, хотя это и не совсем мой профиль. Но если тебе понадобится отремонтировать будильник или часы... Ну вот, порядок!

Он укрепил заднее колесо, вытер испачканные руки о джинсы и с полупоклоном указал на отремонтированную машину.

«Иногда он ужасно похож на своего отца, — подумала Аня, — эти галантные жесты, к примеру, я замечала и у Макса Штефана, но парень, конечно, симпатичнее».

— Большое спасибо!

— Стало быть, в Бебелов, — предположил Юрген.

— Откуда ты знаешь?

— Во-первых, дорога ведет в эту дыру, а во-вторых, у твоего отца там подруга, верно?

Аня весело кивнула, махнула ему рукой и тронулась с места. Он держался сбоку, чуть отставая, когда их нагоняла машина.

Миновав нескончаемые поля и луга, они наконец подъехали к деревне. Бебелов выглядел иначе, чем Хорбек или Альтенштайн. Над его крышами и даже над деревянной колокольней сельской церкви высилась целая батарея силосных башен. Их серебряные шлемы сверкали на солнце и казались диковинными среди беспорядочно разбросанных деревенских домишек. Силосные башни — двумя параллельными рядами, по пять в каждом, дальше шли низкие плоские корпуса, крытые стальным листом. Как и шлемы башен, они блестели на солнце, разбрасывая искрящиеся и беспорядочно пересекающиеся блики. На фоне зеленой листвы деревьев все казалось белым и холодным.

И все же Аня находила их красивыми, эти производственные сооружения. С чем бы их сравнить? С одним из тех волшебных стеклянных дворцов, что ли, которые предстают взору избранных счастливцев посреди дремучего леса? Она читала об этом в книжке французских сказок, недавно подаренной отцом.

Скоро она узнает, является ли она счастливицей, раскроются ли перед ней ворота и что скажет Розмари, работающая на «ферме на две тысячи голов молочного скота» — так уж называется этот волшебный замок. В этом названии было столь же мало волшебного, как и в словах, которые в последнее время часто ронял отец: индустриальные методы сельскохозяйственного производства.

Юрген почти не обращал внимания на необычность или красоту силосных башен, он ехал за Аней и смотрел на длинные развевающиеся волосы и на короткую юбочку. Ане, по-видимому, это не понравилось, и она взмахом руки приказала ему ехать рядом. Улыбнувшись, она кивнула на дождевальные установки, мимо которых они проезжали.

По обеим сторонам дороги расстилались зеленые луга, которым не видно было конца, смотри хоть налево, хоть направо. Раз много коров, нужно и много кормов независимо от капризов погоды. Для этого маленький ручеек превратили в искусственное озеро, Розмари рассказывала.

Аня принялась объяснять Юргену устройство и принцип действия насосной установки. С ее помощью один-единственный человек может нажатием электронной кнопки погнать ручей по трубам на несколько километров к засушливым лугам.

— Да, — произнес Юрген и взялся за руль ее велосипеда, — вид чудесный. Остановись-ка!

Они оба слезли с велосипедов и уставились на сто фонтанов Бебелова, на их вращающиеся брызги на фоне зелени; им стало весело при виде радуг над водяными блестками в этот невыносимо жаркий день. Мальчуган прислонил свой велосипед к дереву, и Аня увидела, как он, стащив вдруг через голову рубашку, расстегнул и снял с себя джинсы. Теперь он стоял перед ней в одних плавках и протягивал ей руку. Аня сначала рассмеялась, затем быстро последовала его примеру: сбросила с себя платье, подала Юргену руку, и он потащил ее на луг. И вот они оба уже закружились между фонтанами и сотней радуг, девочка взвизгивала от удовольствия и, казалось, забыла, зачем отправилась в путь.

3. Розмари Захер работала в Бебелове уже год. Большинство коллег уважали ее за добросовестность и знание дела, но некоторые побаивались ее острого языка. Она ненавидела половинчатость и мещанство, глупость и заносчивость, то есть те человеческие качества, которые, к сожалению, не так быстро изживаются в развитом социалистическом обществе, как того хотелось бы. Розмари боролась против этих явлений, где бы с ними ни сталкивалась. С некоторых пор она стала использовать очень личные и выигрышные приемы, которые с трудом поддаются описанию и которые, пожалуй, можно было бы назвать обаятельностью. Правда, молодой женщине пришлось поначалу кое-что испытать в жизни, прежде чем она сумела найти подход к людям.

Как и ее сестры, она родилась в войну. Отец, молодой сельскохозяйственный рабочий родом из Силезии, был солдатом. Домой он приезжал всего три раза, каждый отпуск мог стать последним. Поэтому он вовсю наслаждался отпускными днями, равно как