Читать книгу "Последняя Мона Лиза - Джонатан Сантлоуфер"

– на сей раз, будто я пишу статью о лучших частных школах Нью-Йорка. Директриса изъявила готовность ответить на мои вопросы. Я тоже был готов к разговору: узнал заранее имена некоторых прославившихся выпускников их заведения: Клэр Дэйнс, Андерсона Купера, Чеви Чейза. Среди прочих упомянул я и Александру Грин, добавив: «Она стала известным искусствоведом». Но директриса никогда о ней не слышала. Я показал ей фотографию Аликс на мобильном телефоне, которую я сделал, когда она спала в номере гостиницы. Снимок я, конечно, обрезал, чтобы было видно только голову. Директриса сказала, что не знает ее. Я попросил ее посмотреть еще раз. Она ответила, что абсолютно уверена, и я ей поверил. Ни в ее лице, ни в голосе не было и тени колебания.

То же самое было и в Спенсе.

Я уже готов был сдаться, когда добрался до Брирли, одной из лучших школ Манхэттена, для девочек из высшего общества.

– Она училась у вас около десяти лет назад, – сказал я тамошней директрисе, являвшей собой типаж женщины-администратора с солидной фигурой и тугим пучком волос на макушке.

Она ответила, что занимает эту должность почти тридцать лет и не помнит ни одной студентки по имени Александра Грин, – «а у меня отличная память, и я помню всех моих девочек, хотя и не чувствую себя вправе разглашать подобную информацию».

Я показал ей фотографию с мобильного телефона.

– А, – произнесла она, потом сразу, – нет. Понятия не имею, кто это.

Но я видел по глазам, понял по небольшой заминке и интонации в голосе, что она узнала Аликс. Я хотел продолжить расспросы, но понимал, что она ничего мне не скажет. Директриса сразу же попрощалась, пожелала мне удачи со статьей и выпроводила меня из кабинета.

Вернувшись домой, я сразу же почувствовал знакомое ощущение вторжения – то же самое чувство я испытал в своем гостиничном номере во Флоренции. Уже на пороге казалось, будто сам воздух в квартире был потревожен, к тому же пропах табаком. Я прошел через прихожую, заглянул в ванную, даже отодвинул занавеску для душа, словно ожидал увидеть там визжащего Нормана Бейтса.[86] В студии я осмотрел стеллажи с краской, свой длинный рабочий стол, потом заглянул под него. Казалось, ничего не пропало. Тем не менее что-то было не так; например, бумаги и конверты лежали слева от ноутбука, а я мог бы поклясться, что всегда держал справа – или все же так и было?

Дальнейший осмотр ничего не дал: казалось, все вещи на своих местах. Неужели паранойя, которую я испытывал в последние несколько недель, стала постоянной частью моей психики? А может быть, это сработала плохо завуалированная угроза Джонатана Тейвела: «Вы чувствуете себя в безопасности в Бауэри?»

Я проверил окна и открыл одно из них, с улицы пахнуло причудливым местным букетом: алкоголь, мусор, бензин.

Еще разок пройдясь по студии и не обнаружив больше ничего подозрительного, я махнул рукой на свою тревогу, приписав ее паранойе. А что же это еще?

Наконец, я уселся за компьютер и произвел тот поиск в Гугл, который собирался сделать, идя домой. Я набрал «выпускницы Брирли», прикинул истекший срок и ограничил поиск 2008 и 2009 годами.

Бегло просмотрев список выпускниц 2008 года, я обстоятельно изучил личные странички – они были заведены на каждую девочку. Но Аликс среди них не было.

Таким же образом я проработал выпуск 2009 года. И снова ничего.

Тогда я принялся изучать выпуск 2010 года, просматривая фотографии, расположенные в алфавитном порядке, и задержался на букве «Г». Никакой Александры Грин там не было. Я был разочарован, но продолжал просматривать страницу с фотографиями – и вдруг остановился и замер, увидев фото с подписью: Алексис Верде.

Совсем немного времени мне потребовалось, чтобы последить связь: Александра Грин – Алексис Верде.

«Верде» – по-итальянски значит «зеленый».

Я зашел на «Фейсбук», набрал «Алексис Верде» – и вот она, маленькая фотография девушки, которую я ни с кем не смог бы спутать. Но единственный способ узнать больше – это «подружиться» с ней. Подумав, я решил, что это плохая идея.

Еще немного покопавшись, через «Уайтпейджиз»[87] я смог узнать лишь следующее: Алексис Верде, Нью-Йорк, возраст 24–30 лет.

Я подумывал о том, чтобы вложить десяток долларов в поиск по системе «Интелиус», но засомневался: действительно ли я должен искать ее, если она так явно не хочет, чтобы ее нашли?

Аликс-Алексис. Которая солгала мне про свое имя и про то, в какую школу она ходила.

О чем еще она солгала? И почему?

89

Ричарду Бейну-младшему на вид было лет шестьдесят с небольшим, это был мужчина примерно моего роста, с копной совершенно белых волос.

Когда его помощница позвонила и сказала, что она передала мое сообщение и ее босс будет рад меня видеть, я подумал: «Нет, я же обещал Смиту, что откажусь от этого». Затем я быстро поискал в Гугл – и не нашел никакой информации о Бейне, кроме того факта, что он создал одну из самых успешных инвестиционных фирм Уолл-стрит. Это меня заинтриговало.

А как же мое обещание не лезть в эту историю? Ну, в последний раз!

И вот я стою в офисе Бейна на тридцать восьмом этаже, просторном помещении с гравюрами старых мастеров на прохладных белых стенах, с видом на небоскребы «Крайслер» и «Эмпайр-Стейт-билдинг» и широкую полосу реки Гудзон.

Бейн поднялся из-за стола с мраморной столешницей, на котором не было ничего, кроме компьютера – ни единой бумаги, папки, карандаша или ручки – все в этом офисе выглядело так, словно здесь никогда не работали. Правда, на большом экране на противоположной от хозяина стене беззвучно отображалась рыночная информация.

– Похоже, вы сами проложили себе путь к успеху, – сказал я.

– Почему вы пришли к такому выводу? – спросил он с приветливой улыбкой.

– Просто о вас очень мало информации в Интернете. Можно подумать, вы родились прямо здесь, на Уолл-стрит.

– Не совсем. – Бейн рассмеялся, обнажив ярко-белые зубы. – Итак, вы наводили обо мне справки в Интернете.

– Разве в наши дни не все так делают?

– Только не я, – сказал он. – Я из той эпохи, когда ничего не знаешь о человеке, пока не познакомишься с ним – и мне так больше нравится.

От моих извинений, что я отвлекаю его от работы, Бейн благодушно отмахнулся, добавив, что он почти устранился от дел: «Бываю в офисе раз или два в неделю, главным образом, чтобы действовать на нервы своим партнерам».

Я посмотрел на одну из висящих на стене гравюр – руки, нарисованные с дотошной