Читать книгу "Замыкающие - Магда Макушева"

посмотрела вниз. Горы, снег, глубокое ущелье. Все сплошь белое, необъятное, бескрайнее и абсолютно лишенное хоть каких-то следов цивилизации. Словно мы попали в какое-то дикое время, когда на планете главенствовала только природа.

Приложила ладонь ко лбу. Снег слепил, заставляя щуриться. На небе, почти сливаясь с ним, я увидела несколько точек. Внутренний голос сначала радостно вскричал, но потом взревел, заставляя отойти подальше. Нас могли искать как военные, так и похитители. То, что Рина ищут, я не сомневалась. И меня ищут, правда, точно не здесь. Хотя вряд ли кто-то предполагает, что мы сейчас с ним вместе.

Рисковать я не готова. Выбор сейчас не особо большой. Да и отсюда нас вряд ли кто-то заметит.

Пришлось шагнуть в глубину пещеры и вернуться к катеру. Я на всякий случай полностью вырубила все системы и стала ждать. Минута, две, три. Ничего не происходило.

- Нас ищут? - поинтересовался Микел.

- Да, но кто, я не знаю - сказала я тихо.

Было слышно, что кто-то пролетает совсем близко. Если бы они сунулись в пещеры и осветили их, то явно увидели бы наш аппарат.

Звук стал тише, и скоро снова стал слышен только ветер.

- Боюсь, положение наше незавидно - озвучила я свои выводы - привлекать внимание мы не можем, так как неизвестно, кто нас найдет. И самостоятельно выбраться мы тоже не можем - система выдает ошибку. Видимо, когда мы бежали с базы, кто-то старался заглушить двигатель дистанционно.

Мы с ученым замолчали. Я ощущала в теле нездоровый жар. Мне становилось хуже. Присходил адреналиновый откат и ухудшение самочувствия из-за болезни.

Неожиданно Рин застонал, его тело затряслось мелкой дрожью. Он что-то зашептал. Я потрогала его лоб - холодный.

Меня накрыло волной паники и отчаянья.

- Мира, вы помните, что я говорил вам о близости? - подал голос Микел.

- Предлагаете залезть на бессознательного мужчину, чтобы его оргазм запустил восстановительные процессы? - прошипела я - вы больной или извращенец, озвучивать такое? Кем я после этого буду?

- Я ученый, мира, который знаком с особенностями связи, как никто другой. Это моя работа. И не близость и ее последствия, а энергия. Мы - миранцы, а не люди. Мы энергетически зависимые разумные. Пси-энергия - наша сущность и наша жизнь. И этим вы спасете своего мужчину, а заодно и себя. У вас ведь уже жар, насколько я понял? - отрезал ученый - я буду снаружи.

Микел запахнул куртку и надел шапку. И молча вышел из катера, обдав нутро кабины волной холодного воздуха.

***

Я смотрела на Рина и чувствовала, как руки начинают трястись. Старые демоны в душе всколыхнулись, а в животе сжалась невидимая пружина. Вспышками пришли старые эмоции. То, какой беспомощной я себя ощущала. То, как мне было мерзко и тошно.

Взгляд впивался в бледное лицо Дерина, в его впалые щеки. Я прислушивалась к его дыханию и думала о том, как этот удивительный мужчина вытянул меня из той трясины, в которую я сама себя погрузила несколько недель назад.

Поднялась на ослабевших ногах, присела около него, взяла за руку, погладила по лицу. Наклонилась, чтобы ощутить аромат его кожи. Родной, близкий, успокаивающий лучше любого лекарства.

- Я люблю тебя - прошептала я - прости меня, пожалуйста. Прости.

Я прислонилась к его щеке губами, провела ими до уголка рта, погладила по голове, чувствуя пальцами знакомые ощущения шелка и мягкости.

Когда я накрыла губами губы Рина, которые шептали что-то совсем беззвучное, то неожиданно почувствовала отклик. Дрожь в теле миранца перестала ощущаться так остро. Он выпустил воздух в мой рот и совсем чуть-чуть наклонил голову и раскрыл губы.

Возбуждения я не чувствовала. Поначалу. Это были какие угодно чувства, от которых меня штормило из крайности в крайность, но только не возбуждение. Любовь, нежность, благодарность, страх, тревога, вина, моральные терзания. Все это пульсировало хаотичным коктейлем в венах и рвало на части. Но к этому всему примешивалось нечто еще. Странное чувство того, что тело наполняется чем-то неведомым, необъяснимым. Сначала легкое, потом более ощутимое. Это самое “нечто” гасило нездоровый жар болезненной лихорадки в теле, и будило во мне иррациональные чувственные желания, которым было и не время, и не место здесь и сейчас. Разум считал их неправильными. Но четкий посыл от ученого наплевать на “правильность” и “неправильность”, когда от этого зависит физическое состояние моего мужчины, погасил во мне все остальное.

Неожиданно Рин застонал. Не об боли. И руки его притиснули меня к себе ближе. Я сама испугалась такого эффекта.

А когда он довольно четко зашептал мое имя и еще что-то приятное и милое, я решила, что дойду до конца, даже если это поставит наши отношения под угрозу. Ведь, как говорили мои мужчины, замыкание возможно только в здоровых отношениях. В них нет места принуждению. Нет места моральному или физическому давлению или насилию. От этого процесс может пойти не так.

Пришлось сесть на Рина верхом. То, как он обнимал меня, говорило о том, что его боль притупилась или отступила. Он открыл задуманные глаза и внимательно на меня посмотрел.

- Он заставил тебя пойти на это? - тихо спросил Дерин. Имея ввиду, видимо, ученого с его аморальными предложениями.

- Выхода сейчас нет - ответила я глухо - и я хочу...помочь.

Рин кивнул. На мгновение стало не по себе. Но мой майор смотрел на меня хоть и нездоровыми глазами, но точно четко понимал, что происходит. А, судя по его плоти, которую я ощущала под собой, даже хотел этого.

Я стянула с себя медицинские штаны и белье, оголила Рина и прижалась к нему, поласкала его рукой. Он потянулся ко мне сам. Сам поцеловал.

И этот отклик запихнул мои сомнения обратно, в тот дальний уголок, где хранился неприятный инцидент моего прошлого, погребенный под новыми воспоминаниями, под ласками и чувствами, которые все это время дарил мне этот мужчина.

Тело само по себе распалялось. Та волна, что накрыла меня и Рина, энергия, которая была между нами и в нас, подстегнула нас обоих дойти до конца. И хотя мои движения были осторожными, я все равно в какой-то момент отключилась от реальности и поддалась желанию. Повторяя себе, что этот мужчина мой, что я его люблю, что даже сейчас, после всего пережитого, в этой экстремальной нездоровой ситуации я ощущаю всю полноту и глубину нашей связи. И то, что происходит, не портит ее, не калечит и не меняет.