Читать книгу "Война - Тимур Машуков"

иногда навсегда. Сожалею ли я о чём-то?

Когда моё сердце вдруг сбилось с ритма, пропустило пару ударов, а затем отчаянно, зло стукнуло в грудину, отчего стало невозможно больно, я увидел испуганные лица близких. И время словно замедлилось, мы все, точно диковинные насекомые в капле тягучего янтаря, замерли на полуслове, в начале движения. Наверное, это прощальный подарок судьбы — последние секунды жизни растянулись в бесконечность, позволив понять, с чем я ухожу, что оставляю после себя.

Я вглядывался в испуганные глаза жены и испытывал щемящее чувство нежности. Анна, моя невозможная радость, отрада всей моей жизни. Она вошла в мою жизнь глотком свежей родниковой воды, словно морская волна, обточила острые углы моей души. Как жаль, что у нас с ней так и не появилось детей… Каким станет её мир без меня? Я знаю одно — она сильная, она справится.

Павел, мой сын… На его лице растерянность, широко распахнутые глаза цвета весенней зелени напоминают мне о Марго. Как часто она вот также смотрела на меня после нашей очередной ссоры. Как часто я бывал к ней несправедлив, как часто совершал ошибки!.. Но мы оба были слишком молоды. Где бы ты сейчас ни была, моя воздушная Маргарет, в каком бы из мириадов миров ты не повелевала бурями и ураганами, ты должна знать — наш сын вырос достойным человеком. Он рассудителен и вдумчив, он не просто взял лучшее от нас, он лучше нас. Я уверен — он готов занять моё место, его мир будет куда чище и правильнее моего.

В тёмных глазах Тэйни, что все эти годы была моей верной тенью, ничего не требуя, ни на что не жалуясь, я легко читаю понимание. Ей всегда было известно куда больше, чем нам, простым смертным. Чем я заслужил такую женщину — полную загадок и тайн, раскрыть которые мне так и не удалось? Она прекрасна, как сама жизнь, но столь же безжалостна и сурова. Она дарит и отбирает, она испытывает ежечасно, она сама — испытание. Выдержал ли я его?

Я перевожу взгляд на её сыновей — наших сыновей. Вот и ответ. Она сочла меня достойным стать отцом своих детей. Долгие годы я наблюдал за тем, как они взрослеют, набираются сил и мудрости. Такие одинаковые — унаследовавшие медный цвет кожи от матери и мою льдистость взгляда; такие разные — поражающие своей исключительностью и самобытностью. Порывистый и горячий Ник, отдающий предпочтение честной схватке, одерживающий победу в любом бою легко и непринуждённо, с жизнерадостной улыбкой на лице. Говорящий с духами Тим, немногословный, с тяжёлым, оценивающим взглядом, что проникает в самую душу любого человека, обладающий знаниями о сути мироздания. Я верю — их дорога будет куда прямее моей.

Я с лёгкой улыбкой воскрешаю в памяти образ Дарьи, рыжеволосой феи, что вспыхнула ярким светилом, озарив мою жизнь. Как беспощадно было растоптано это пламя… Я вижу её лукавый взгляд в пляшущих языках огня в камине, мне чудится её звонкий, переливчатый смех! Быть может, он доносится из той вселенной, где она по-прежнему жива и счастлива?.. И одна из причин, по которой я не боюсь смерти, что стоит за моим плечом — надежда на скорую встречу с моей первой, чистой любовью. Прожив долгую жизнь, я понял, что в мире существует лишь одно предательство — отказ от надежды. А всё остальное, что мы зовём этим словом — всего лишь недопонимание…

Я давно простил Петра Тараканова, сохранив о нём только тёплые воспоминания. Ведь в его мире его выбор был единственно верным, мог ли я осуждать его?.. И я простил Светлану. После вести о гибели мужа в одной из битв в Первой Магической войне, когда она поняла, что больше не нужно бояться замарать его честное имя, маленькая фрейлина призналась мне в том, что была вынуждена помогать врагу. Её мир сосредоточился на сыне, и ради него она поступилась многим. Разве мог я винить её? Ведь и я ради спокойной жизни моих детей совершал страшное.

До сих пор на моём сердце тяжким грузом лежит вина перед Громовым. Но тайна, которая могла лишить меня и моего сына престола, должна была быть похоронена. Пусть даже вместе с её хранителем. А Светлана для меня всегда была надёжным другом, моей поддержкой и опорой, земной твердью. И я знал — мой уход не разрушит её мир, потому что с ней остаются её дети, старший, ради которого она была готова пожертвовать многим, и младший, которого так и не увидел его отец.

Передо мной чередой проносились полузабытые образы людей, что когда-либо появлялись в моей жизни. Кто-то был обижен мной, от кого-то и я терпел обиды… Но сейчас всё это казалось таким незначительным, ведь я чувствовал ледяное дыхание вечности. Что ж, я сделал всё, что мог. Кто может, пусть сделает лучше…

Я умру, и этот мир, выстроенный моими руками, уйдёт вместе со мной. Жаль, ведь он так прекрасен.

Сердце трепыхнулось в последний раз в ноющей груди и снова замерло. На этот раз навсегда. Свет померк, и меня не стало.

***

На чёрном бархате вселенной покоилась сверкающая гроздь миров. Пылающие светила, вокруг которых неторопливо плыли планеты, испускали лучи, перемигивались, изредка окрашиваясь тревожным алым цветом.

Невидимые нити соединяли их, связывали воедино, по этим тончайшим струнам-скрепам от одного мира к другому передавались колебания. И если в одном уголке вселенной начиналась масштабная война, её отголоски звучали и в других. И живущие на любой планете из неисчислимого множества подобных, считали себя исключительными, единственными в своём роде, даже не подозревая, что каждым своим действием, каждым поступком влияют на судьбы жителей иных миров. Да и откуда бы им было знать об этом? Ведь они никогда не встречались друг с другом. Разве что, в неясных мечтаниях или снах, что кажутся поутру всего лишь волшебной сказкой?

В мягкой тьме вечной ночи то и дело вспыхивают мельчайшие искры — и уносятся куда-то вдаль, мельтеша и кувыркаясь, пока вдруг не окажутся притянуты какой-либо из планет. Но вот одна вдруг задержалась, неуверенно выписывая круги вокруг другой…

— Мне кажется, я тебя знаю…

— Мы снова встретились! Я так рад!.. Но, раз ты здесь…

— Увы, ты прав, я умер… И, значит, ты… А я думал, что ты давно уже встретился со своими родными, что обрёл свою потерянную семью!..

— Я был близок к этому. Но они убедили меня, что сначала я должен закончить свои дела, отдать долг,