Читать книгу "Наброски пером (Франция 1940–1944) - Анджей Бобковский"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чехи. Гаха{10} все подписал, страна осталась нетронутой; со времен потери независимости не бунтовали, решили внутренне не сдаваться и воспользоваться первой возможностью, которая позволила бы им обрести внешнюю независимость. И зарабатывали деньги. Теперь они обретут независимость, тоже станут героями, их будут больше ценить и больше знать о них, чем о нас. Мне рассказывали, что в Париже 240 чехов-беженцев. Они не слоняются по приютам, не обнажают своей героической нищеты перед другими. Каждая из давно проживающих здесь чешских семей взяла, похоже, по одному беженцу и помогает ему. И денег им хватает. А мы? Вечное отношение разорившегося аристократа к еврею-арендатору. Смотри, еврей, на портреты моих предков, смотри на оружие на стенах, смотри на шрамы, полученные в поединках чести и одолжи мне, холоп, немного денег. А еврей иногда и одолжит со снисходительной улыбкой и пренебрежением, потому что шрамов, черных портретов и запекшейся крови не заложишь. Старое оружие? Смотря какое. У князя претензии… Нет. Никакое не «всем миром»{11}. Нужно спокойно сесть, снять пиджак, развязать галстук и пристально смотреть на шахматную доску. И повторять себе «я — поляк» без песни об улане и без мутной метафизики. Мы слишком много значим, слишком способны и находчивы, а вокруг слишком много капканов, чтобы позволять себе гарцевать по разным «Диким полям».
Словацкий с большим уважением высказывается о Жорж Санд. Мне что-то померещилось.
31.5.1941
В атмосфере Парижа чувствуется непонятное предлихорадочное состояние. Вечером мы пошли в «наше» кино. Перед киножурналом теперь транслируют короткое сообщение: «Дирекция кинотеатра просит публику вести себя спокойно во время просмотра новостей, любые демонстрации повлекут за собой закрытие кинотеатра и наказание виновных, в первую очередь владельца кинотеатра». Это распоряжение префектуры полиции. Затем показали еженедельник «Ассоциации европейского кинематографа». Мы — большая сражающаяся Европа. В фильме сбиты только английские самолеты и потоплены только английские корабли. Французский рабочий за нами сказал: «En même temps в лондонских кинотеатрах сбивают только немецкие самолеты и топят немецкие корабли. Ils sont quitte[287]». Нет, эту нацию под одну тупую гребенку не загребешь. В Африке невесело. Показывать им нечего. Под Тобруком позиционная борьба. В кинотеатре мертвая тишина.
1.6.1941
У меня два свободных дня. Сегодня и завтра. Сегодня внезапно наступило лето. Солнце и почти жара. В этом году не было весны. Впервые за много месяцев я сел читать по-французски. Меня отпустило. «Индиану» Жорж Санд. Словацкий мне ее разрекламировал, и я решил познакомиться с госпожой Санд поближе.
Несколько недель назад на бульваре Сен-Мишель открылся большой немецкий книжный магазин. Со вкусом обставленный, современный, отлично оформленные витрины, книги и переплеты безупречны. Немецкая графика, простая, гармоничная, в приглушенных цветах — идеальная. Я был в магазине несколько дней назад. Был солнечный день, небо бледно-голубое, все утонуло в резком и в то же время приятном парижском свете. Вокруг шумные, как ульи, бистро и маленькие книжные лавочки, большие книжные магазины со столами, полными книг, на тротуаре. Книги перемешаны, стопки Бальзака по 3 франка. Флобер, Готье, Дюма, Жорж Санд. «Дама с камелиями» придавлена альбомом шедевров Лувра, «Кузина Бетта» с буклетом о Сезанне, «Три мушкетера» и «Мадемуазель де Мопен», письма мадам де Севинье и письма Жюли де Леспинас, Октав Обри со своими Наполеонами. Обложки самые разные, но чаще всего никаких. Я проигнорировал немецкий книжный магазин и прелестные издательства. Меня вывел из себя готический шрифт, марширующий математически четко и ровно; безупречное и гармоничное расположение линий и плоскостей, как военный марш: бум, бум,
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Наброски пером (Франция 1940–1944) - Анджей Бобковский», после закрытия браузера.