Читать книгу "Пленница - Борис Седов"

— Готова соскочить?

— Я-то готова. Но надо всё еще раз обсудить с Диной-Ди, — ответила я, хотя ни капли не сомневалась, что Диана без раздумий ответит мне: «Я с тобой, Герда!»

— Я с тобой, Герда! — уверенно сказала она, стоило мне передать ей всё то, что только что услышала от Расписки. — Пожалуй, это действительно шанс. Когда?

— Скоро, Диана. Уже очень скоро, — загадочно улыбнулась я. — Нас позовут. Надо еще отыскать где-то Касторку. И передать, что мы едем на этот их… разгуляй.

«Во прибалдеет шалава от такого известия!» — подумала я, а Дина-Ди, словно прочитав мои мысли, расхохоталась.

Тамара. 1995 г. Февраль — апрель

Впервые за последние годы Тамара напрочь утратила представление о времени. У нее в комнате не было ни телевизора, ни радиоприемника, ни часов. Даже определить, день сейчас за окном или ночь, не представлялось возможным — железные ставни были подогнаны настолько плотно, что девушка, как ни старалась, так и не смогла отыскать щелочку, через которую можно было бы разглядеть, светло ли на улице.

Вести счет дням, как она делала это у Монучара (принесли Саня или Виталий миску с баландой — значит, минули еще одни сутки), имея такого непунктуального холопа, как глухонемой Гоша, было вообще нереально. Mischievious Buttocks явно не дружил с головой. Запросто мог ввалиться в комнату, когда Тамара спала, и, ничтоже сумняшеся, приняться за уборку. Мог пропасть надолго, так что голодной Тамаре приходилось колотить в дверь ногами и молить местных секьюрити, откликнувшихся на зов, о том, чтобы отыскали ее нерадивого лакея, наподдавали ему под шаловливые ягодицы и препроводили на рабочее место. При помощи знаков Тамара давно научилась объяснять Гоше всё, что угодно. Но выяснить, какое сегодня число, какой день недели, какой месяц, весна или осень, было невозможно. Вначале Тамара писала ему записки, но холоп посредством жестикуляции доходчиво объяснил, что грамоте не обучен. Тогда девушка потребовала, чтобы он позвал кого-нибудь из хозяев. Никаких результатов! Порой Тамара с трудом подавляла желание шарахнуть придурка ногой по тыквообразной башке, забрать у него ключи и погулять по квартире. Но она знала, что в десяти метрах от выхода из ее комнатушки находится пост охраны, и секьюрити там все здоровенные, как горные тролли, и до неприличия грубые. Тамаре с избытком хватало общения с ними, когда пропадал холоп. А две попытки узнать у охранников дату окончились ничем:

— Ну и хрен ли ты ломишься?!! Чего те неймется?!! Опять толстожопый не кормит?

— Нет, парни, скажите, какое сегодня число?

— Сто двадцать восьмое.

— Ну-у-у… правда, ребят, я серьезно.

— Я тоже. Не положено нам с тобой разговаривать. Так что заглохни. И не стучи в дверь. Достала…

Последний раз человека (а точнее, даже нескольких человек) кроме Гоши Тамара видела на второй день после короткого внешнего осмотра, когда Андрей и Василий Сергеевич отвели ее в богато обставленную спальню, расположенную на втором этаже большого пентхау с а-дуплекса. Девушке строго-настрого было приказано не трепать без нужды языком и не дергаться. И она не издала ни единого звука за те сорок минут, пока молодой парень в пиратской бандане, сверяясь с рисунком Андрея, наносил хитроумной машинкой ей возле лобка красно-синюю татуировку в виде испанской танцовщицы, исполняющей хоту. Потом парень сделал клиентке несколько проколов в ушах и ноздре, пару раз полоснул скальпелем по тому месту, куда Крошку когда-то укусила собака, заклеил «место укуса» пластырем. И прихрамывающую Тамару сразу же отконвоировали назад в ее комнату.

И после этого как отрезало! Ни Андрея, ни Василия Сергеевича, ни старичка-боровичка с черным блокнотиком. Никто даже не полюбопытствовал, как зажили шрамы на ягодице и удобно ли красно-синей испанской танцовщице исполнять хоту у Тамары на животе.

«Не слишком ли странное отношение у этих деятелей к человеку, которому отведена одна из центральных ролей в их афере? — не раз задумывалась Тамара. — Или никакая я не фигура, а обычная пешка? А, может быть, в подготовке аферы у Василия Сергеевича что-то не клеится? Или все у него уже давно сорвалось, и меня сейчас держат здесь лишь по инерции, как когда-то лишь по инерции продолжал заботиться обо мне Монучар?

С каждым днем Тамара беспокоилась все сильнее и сильнее. Все книги, что имелись в наличии, были прочитаны, а приниматься за них по второму разу не было никакого желания. Нарды обрыдли настолько, что два кубика с точечками, катящиеся по игровому полю, начали регулярно являться во снах. После этого дежурного ночного кошмара девушка просыпалась в холодном поту и потом долго ворочалась, комкая простыню и не в состоянии снова заснуть. Гоша стал раздражать до такой степени, что Тамара удивлялась, почему еще ни разу не попыталась избить своего придурковатого холопа. Правда, один раз всё-таки не сдержалась и, когда тот, протирая пол, чересчур громко звякнул ведром, от души запустила в него своей «ночной вазой». На счастье, горшок оказался пустым и пролетел мимо.

Mischievious Buttocks проводил его стремительный полет через комнату безучастным взглядом и, как ни в чем не бывало, продолжил шлепать мокрой тряпкой по полу. Всё ему было по барабану.

И вот настал момент, когда Тамара решилась на полном серьезе поставить сама себе страшный диагноз: «Еще несколько дней, и у меня снесет крышу! При этом первой жертвой, естественно, станет холоп. Бедняга Mischievious Buttocks . Он ведь такой безобидный!».

С этой мыслью Тамара спокойно заснула. И на этот раз, как ни странно, ей не приснились кубики с точечками.

А когда она открыла глаза, то уткнулась заспанным взглядом в Василия Сергеевича, сидящего на стульчике возле ее кровати. Улыбающегося Василия Сергеевича! Тамара улыбнулась в ответ.

— Я здесь сижу и смотрю на тебя уже второй час. Когда-то я очень любил так наблюдать за своей спящей дочкой. Здравствуй, девочка. Как настроение?

— Здравствуйте, Василий Сергеевич, — облегченно вздохнула Тамара. — Настроение ничего. Мозги набекрень… Скажите, какое сегодня число?

— Уже апрель, девочка. Поздравляю с весной. И с началом работы!

В тот же день ей немного укоротили прическу.

— Вот теперь хорошо, — осмотрев свою пленницу, довольно заметил Василий Сергеевич.

— Действительно, очень похожа. — Андрей щелкнул зажигалкой и прикурил уже вторую за полчаса сигарету. — А танцовщица вообще получилась один к одному. Да и шрамы зарубцевались как надо. Мне нравится.

— Мне тоже. — Василий Сергеевич, заложив за спину руки, прогулялся по комнате. — Так! Андрей, довольно прокуривать комнату. Иди, подыми в кабинете. И оставь нас одних. — Он терпеливо дождался, когда Андрей лениво отлипнет от стула и выйдет за дверь. И только тогда обратился к Тамаре: — Присаживайся, девочка. Вот сюда, за стол напротив меня. Нам предстоит очень долгий и очень ответственный разговор. Слушай внимательно. Я сейчас объясню, что ты должна сделать, чтобы перестать быть невольницей и стать очень богатой.