Читать книгу "Невыносимая мисс Пэг - Ксения Мирошник"

– Я одного в толк не возьму, – вклинился между нами Арман, – зачем Шаплену машинка, которая вещает лишь для твоего рода?

– Не знаю, – ответила мадам Дюваль, – не думала над этим. Мне было все равно. Возможно, дело в том, что она сама по себе мощнейший артефакт. Пусть она бы не печатала для кого-то другого, но в ней сосредоточена сила моего рода, а он один из древнейших во Франции!

– И не страшно было такую вещь отдавать в чужие руки? – пробормотала я.

– Вред от нее в то время был гораздо больше! – с вызовом ответила мне Жаклин.

Некоторое время в комнате царила тишина, если не считать потрескивания поленьев в камине. Этот звук странным образом сглаживал углы и успокаивал. Арман посмотрел на меня долгим взглядом и сказал:

– Я поеду в Марсель и встречусь с Шапленом. Ждать уже не вижу смысла.

– Если он все еще в Марселе, какой толк его расспрашивать? – спросил Патрис. – Убийца-то в Париже.

– Я попытаюсь выяснить, как машинка попала к Сандрин. Это какая-никакая ниточка.

– В этом есть резон, – задумчиво сказал Северин Дюваль. – Встреча с Филиппом, может, чем-то и поможет.

Очень странно. Мадам Дюваль заявила, что мсье Шаплен был кем-то вроде врага ее мужа, но сам Северин Дюваль говорил о нем вполне спокойно. Может, не считал его достойным соперником? Иногда такие вот просчеты могут дорого стоить.

– Решено, – подытожил Арман, – вылетаю ближайшим рейсом.

Жаклин бросила тревожный взгляд на Патриса, потом мучительный на Армана. Не представляю, что происходило сейчас в ее душе. Ее младший сын больше ничего не говорил о тайне, которую его мать скрывала так долго, он даже старался не смотреть на нее. Думаю, несмотря на несносный характер, Жаклин все же глубоко страдала.

– Позволь Патрису поехать с тобой, – дрожащим голосом сказал она. На миг мне показалось, что мадам Дюваль была не совсем уверена в правильности собственного предложения. – Шаплен все же силен, и одному может быть опасно связываться с ним.

Я видела, что Арман хотел возразить, но, вероятно, старался подобрать более подходящие слова. В нем тоже происходила борьба, которая отражалась разнообразными эмоциями на лице. Он был расстроен и даже зол и на мать, и на брата. Их тайны привели к неприятным последствиям, а прошлое так и оставалось загадкой, которую он отчаянно пытался разгадать, а они рьяно продолжали защищать.

– Мы поедем вдвоем с Сандрин, – наконец сказал он.

Я была удивлена не меньше, чем семья Армана. Жаклин захлебнулась возмущением, но, встретив твердый взгляд сына, проглотила все, что хотела возразить.

– Зачем тебе она? – на удивление спокойно спросил отец семейства, после того как справился с удивлением.

– Прошедшей ночью нам с Тьери пришлось вылавливать Сандрин из Сены, – глядя на отца, ответил Арман. – Корро может повторить попытку. Я не оставлю ее одну, а на вас у меня нет надежды.

Слова прозвучали жестоко, но каждый понимал их справедливость. Северин Дюваль посмотрел сначала на сына, а потом и на меня долгим взглядом.

– С Корро покончено, – сказал он. – До вашего прихода мне позвонили. Уголовное дело еще не заведено, но мои люди обещают большой скандал с освещением в прессе. Тело Лакомба обнаружили. Те, кто пустил его на корм рыбам, поют в участке на все голоса. Твоя работа?

Арман хмуро кивнул. Не знаю, как он убедил отъявленных бандитов рассказать все, и, если честно, знать не хочу. Но выводы я сделала быстро. Если сложить происходящее и статью с опровержением, то получалось, что Дюваль вернул себе былое расположение и мог рассчитывать на правительственный заказ.

В груди все сжалось от того, как паршиво выглядела вся эта история с газетой. Ни я, ни папаша не заслужили такой подставы. Как я однажды уже сказала Лакомбу, мы были лишь теми, кого размазало по шестеренкам движущегося механизма. Теми, о ком не сожалеют.

– Все равно, – упрямо повторил Арман, – Сандрин теперь все время будет рядом со мной, – на миг он словно усомнился и повернулся ко мне, – если захочет.

Я кивнула в ответ, и он тут же расслабился. Я и сама теперь не желала отходить от него ни на шаг.

– Думаю, мама права, – сказал Патрис. – Мне стоит поехать с тобой. Один Дюваль – хорошо, два – лучше. Можешь злиться на нас сколько хочешь. Это не только твои проблемы, но и всей нашей семьи.

Патрис говорил уверенно, в нем чувствовалась сила и власть, которую он явно унаследовал от отца. Я смотрела на старшего сына Дювалей и невольно сравнивала его с Арманом. Оба привлекательные, уверенные, сильные, но было в Патрисе что-то, вызывающее мороз по коже. Наверное, его взгляд – холодный и колючий, как у матери. Но порой, правда, я видела всего пару раз, в его глазах мелькала неуместная веселость. Незаметная такая, будто в этот момент отпрыск Дювалей вспоминал какую-то шутку и смеялся одними глазами сам с собой.

– Ты слаб сейчас, Арман, – настаивал он, – и это результат долгого подавления сил. Признай, что я сильнее и, если так печешься о своей журналистке, то с нами обоими ей будет надежнее.

Мне отчего-то совсем не хотелось ехать в Марсель в компании старшего брата Армана, но моего мнения вообще никто не собирался спрашивать. Жаклин сверлила обоих сыновей напряженным взглядом и затаив дыхание ждала. Арман снова посмотрел на меня, а потом выдохнул и будто сдался:

– Хорошо, но вылет ближайшим рейсом.

Патрис поднял руки, демонстрируя ладони, пожал плечами и направился к столику с напитками. Он налил себе в бокал и одним махом осушил его, скривился, а потом вышел из комнаты. Жаклин последовала за ним. Я почему-то не удивилась.

– Будь внимателен, Арман, – серьезно изрек Северин Дюваль. – Филипп не так прост. Он осторожен и терпелив. Если причастен к этим убийствам, выяснить это будет сложно.

– Я и не ждал, что ответы сами приплывут мне в руки, – огрызнулся Арман.

Дюваль-старший подошел к сыну ближе, и вдруг на его лице промелькнуло что-то похожее на сожаление. Интересно, о чем именно он сожалел? Мсье Дюваль любил своих детей, но, возможно, отдав предпочтение бизнесу, утратил с ними связь. Родственную связь. Сейчас его взгляд выглядел так, будто он проснулся от долгого сна и поразился тому, как вырос его сын. Это было лишь мимолетное наваждение, которое почти сразу скрылось за маской холодного равнодушия.

– Мсье Дюваль, – набравшись решимости, обратилась я к нему.

Отец Армана перевел взгляд на меня, и я впервые не увидела в нем презрения или агрессии. Он просто приготовился слушать, ничего более.

– Я прошу вас забрать свое заявление, чтобы моего отца отпустили из-под стражи.

Брови того, к кому я обращалась, медленно поползли вверх. Он внимательно посмотрел на меня, а потом молча отвернулся. Как и минутой ранее его сын, Северин Дюваль плеснул себе выпить и вернулся в кресло у камина.