Читать книгу "За тридцать тирских шекелей - Данил Корецкий"

– Какого еще «безоружного»? У него пистолет был!

– Вранье! Это пистолет Руткова! Он мне его в автобусе давал, когда мы на место ехали…

Лобов замолчал. Да, действительно, такой факт был. «Засветил» пушку Рутков зря. И взяли с собой стажера тоже зря. И теперь это действительно могло выйти боком.

– Какое тебе дело, Виталий? – сказал он. – Твое дело выполнять ту работу, которую тебе поручают. Помнить, что там было в автобусе, ты не обязан. Тем более подполковник о тебе заботился. А этот черт и без пистолета мог кому угодно голову отбить! Ели бы он на лестничную клетку выскочил и с тобой лицом к лицу столкнулся, так неизвестно, сидел бы ты здесь или вместо него в морге на каменном столе лежал…

– Мне это все не нравится, – по-прежнему глядя в сторону, сказал Глумов. – Я помню, как вы говорили, что «борзых» на месте надо стрелять. Я думал – это шутка, преувеличение такое. А сейчас увидел, что – нет! Еще когда мы туда ехали, подполковник сказал: чуть что – валить! Вот он его и завалил…

– И что? Тебе жалко этого бандюгана? Да на нем клейма негде ставить!

– Да не в том дело, жалко или не жалко… Дело в законности. А законом тут и не пахнет.

– Ничего себе! – удивился Лобов. – Это ты кино насмотрелся: «Следствие ведут знатоки»? Да я, если хочешь знать, вообще не слышал таких разговоров в наших кабинетах! Закон там, на улице, а к нам попадают уже те, кто закон нарушил! А почему мы должны его соблюдать? Нет, в общем-то, конечно, вроде как должны. Тем более за нами и прокурор надзирает, и суд потом свое слово говорит. Тут не забалуешь – приходится крутиться между должным и сущим. Но чтобы стажеры операм указывали, что надо закон соблюдать – это у меня впервые!

– Ну, лучше поздно, чем никогда, – сказал Глумов. – Короче, если меня вызовут и будут допрашивать под подпиской за дачу ложных показаний, то я расскажу все, как было.

– Ну, дело твое, – сказал Лобов и отряхнул ладони, как будто умыл руки. – А пока езжай к Николаевым и вызывай их на опознание. А Кате своей расскажи, что тебе очень жалко того негодяя, который чуть не изнасиловал ее и за малым не убил ее родителей! Кстати, вполне могло именно так закончиться… Ты не бывал в квартирах, где убили всю семью? Знаю, что не приходилось. Жуткое зрелище! И очень способствует формированию правильного правосознания…

Ничего не сказав, Глумов вышел, а Лобов зашел к Руткову и пересказал их беседу.

– Вот видишь, – огорченно кивнул подполковник. – Меня чуйка никогда не подводит. Надо с ребятами поговорить, которые в автобусе ехали.

– Да, это я сделаю, – сказал Лобов.

– А я с ним позже поговорю. Либо он понимает специфику борьбы с бандитами, либо не понимает. Тогда ему лучше работать в паспортной службе или еще где-то…

Во второй половине дня потерпевшие уверенно опознали Серпа: и в маске, и без маски: по росту, по глазам, по манере держаться и говорить, по походке и слегка опущенному левому плечу. Прокурорский следак Петров отразил в протоколе столько деталей, что намертво «привязал» фигуранта к делу. С Катей случилась истерика, пришлось отпаивать ее валерьянкой, которая была припасена у многоопытного Руткова как раз для таких случаев.

– Ну, что? – после опознания спросил Лобов у стажера. – Нормально все? Или опять что-то неправильно? Я ведь тоже едва взял эту мерзость живой. Если бы дернулся – пришлось бы стрелять… А у него тоже оружия не было!

– Надо действовать по закону, меня так учили. Нет у него оружия – задерживайте как положено – без стрельбы…

– А ты видел его? Как такого быка задержишь? Ты бы его закрутил? Я стажером тоже был твоей комплекции, но потом и качался, и боевым самбо занимался… Но не уверен, что сумел бы задержать. И Рутков, наверное, тоже со своим не справился бы, тем более у него возраст, ранения…

– Ну, это не значит, что его нужно было стрелять, – упрямо твердил тот. – Я, конечно, рапорт писать не буду. Но если меня вызовут, то извините…

– То-то, когда Крота брали, ты норовил в сторонке отстояться. Это не про закон в кабинете рассуждать. А ведь Крот не страшный совсем, да и не сопротивлялся…

Больше они на эту тему не говорили. Серп, по-прежнему, показаний не давал, но дело о разбойном нападении на квартиру Николаевых уверенно шло к финалу. Следователь Петров был уверен, что летом он направит его в суд.

Тем временем, прокурорская проверка по факту применения оружия подполковником Рутковым приняла неожиданный оборот. Впрочем, неожиданным он был только для тех, кто не знал о позиции стажера, который, по мнению всех сотрудников отдела «держал камень за пазухой». Собственно, проверка вначале носила формальный характер, а потому шла вяло и была нацелена на отказ в возбуждении уголовного дела.

Сам Рутков рассказал о вынужденности открытия огня, поскольку задерживаемый извлек пистолет. Все остальные участники задержания показали, что ничего не видели, так как находились в других местах, и это была чистая правда. Когда все было кончено, они узнали, что Рутков был вынужден применить табельное оружие, так как задерживаемый оказал вооруженное сопротивление. Наиболее близко находящимся к месту событий оказался Лобов. Он пояснил, что прибежал на выстрелы сразу после задержания Серпа и увидел, что Молоток лежит на полу с пистолетом в руке. А Рутков, достаточно взволнованный, как всегда бывает в такой ситуации, рассказал ему о произошедшем.

Настрой на оправдание изменился, когда опросили Глумова. Как и обещал, стажер рассказал все, как было на самом деле. О том, как они ехали на задержание, как Рутков предлагал взять маленький пистолетик, но узнав, что стажер не готов стрелять в людей, спрятал его обратно в задний карман брюк. А впоследствии этот же пистолет оказался в руке убитого задерживаемого.

Ситуация резко изменилась. Было возбуждено уголовное дело и передано из районной прокуратуры в городскую, старшему следователю Сазонову, который специализировался на уголовных делах о преступлениях сотрудников милиции. Теперь он вызывал фигурантов проверочного материала не для объяснений, а для допросов. Они подписывали предупреждения об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, но повторяли всё то же самое, что говорили раньше: находился в другом месте, о происшедшем узнал со слов других, когда все уже произошло… Никто не видел, как Рутков доставал маленький пистолет в автобусе, но все были убеждены, что, во-первых, нетабельного пистолета у подполковника быть не могло по определению; во-вторых, если бы вдруг каким-то образом он у него случайно и оказался, то был бы немедленно сдан куда положено; и в-третьих, уж конечно, ни при каких обстоятельствах не предлагался бы стажеру, не получившему право на использование огнестрельного оружия! Таким образом, показания стажера Глумова не подтверждались.

Решающий допрос Руткова длился несколько часов. Подполковник милиции, который за долгую службу разоблачил сотни мнимых алиби и ложных версий защиты, опроверг сотни хорошо продуманных объяснений, конечно, был готов к этому! Он в деталях рассказал, как вошел в комнату, что увидел, какие команды и в какой последовательности подавал, что делал и как реагировал на законные приказы Молоток, как он внезапно вытащил маленький, так называемый «дамский» пистолет, который ничуть не менее опасен, чем любой мужской…