Читать книгу "Скованная временем - Райса Уолкер"

Я окинула взглядом всю улицу в поисках Саймона или Кирнана, пытаясь вспомнить рассказы Кэтрин и дневниковые записи о предыдущем перемещении. Мы уделили намного больше времени изучению второго перемещения. Первое я только бегло просмотрела, выискивая в нем дополнительную информацию о самой ярмарке. Кэтрин сказала, что это перемещение не было связано с ее исследованиями – она была там, только чтобы собрать общие впечатления о последних днях ярмарки и понаблюдать за реакцией людей на убийство мэра Харрисона, а также сделать заметки для других агентов ХРОНОСа.

Я смутно припоминала ее рассказы о камере, африканской выставке и немецкой пивной. Под африканской выставкой она, должно быть, имела в виду дагомейскую деревню, расположенную в дальнем конце Мидуэя. Пивная находилась прямо по курсу, в немецкой деревне, но я понятия не имела, в какой именно день она отправилась туда.

Вместо того чтобы тратить время на попытки вспомнить все детали, я остановилась в тени одного из виадуков, пересекавших Мидуэй, и вынула из сумки дневник 1893 года. После нескольких минут поисков я нашла запись от 28 октября и быстро просмотрела ее. Кэтрин провела бо́льшую часть утра, разговаривая с девушками в Международном Доме красоты, на своего рода всемирном показе мод, который был очень популярен – снаружи выстраивалась длинная очередь оба раза, когда я проходила мимо, и, как ни странно, в ней было почти столько же мужчин, сколько и женщин, хотя я подозревала, что большинство парней приходили смотреть на красивых девушек со всего мира, а не узнавать последние тенденции в мировой моде. Около полудня Кэтрин вернулась на главную выставку, где говорила с некоторыми из многочисленных рабочих, которым придется искать новую работу спустя несколько дней, когда ярмарка закроет свои двери в последний раз.

Следующая запись в дневнике была именно той, которую я искала. В ней говорилось, что к трем часам дня она будет у немецкой деревни. Но она не задержалась там надолго, ей нужно было только поговорить с подругой той барменши, что исчезла несколько недель назад. Смена девушки начиналась только в шесть, поэтому Кэтрин решила вернуться вечером.

Я прислонилась спиной к кирпичной стене виадука и стала обдумывать возможные варианты. У Саймона была информация только из дневника, так что он не мог знать больше меня о том, где Кэтрин будет между полуднем и тремя часами. Ему, как и мне, оставалось только следить за несколькими входами в немецкую деревню.

С виадука я могла наблюдать за одним из них, но не была уверена, что он ведет в пивную.

Спрятав дневник обратно в сумку, я решила отправиться в немецкую деревню, чтобы провести небольшую разведку.

Три маленькие девочки в костюмах туземцев шли через улицу от яванской выставки, взявшись за руки, пересекали середину улицы. Я только шагнула к ним, чтобы спросить, не видели ли они «малыша Мика», потому что он, кажется, знал всех на выставке, – как вдруг увидела, что выражение их лиц сразу же изменилось. Одна маленькая смуглая ручка внезапно взметнулась вверх, будто ее владелица пыталась предупредить меня.

Я с удивлением поняла, что на самом деле это были вовсе не маленькие девочки, а три крошечные пожилые женщины. Испуганное выражение их лиц было последним, что я отчетливо запомнила, прежде чем почувствовать острый укол иглы в предплечье. Мидуэй начал таять в калейдоскопе случайных лиц и частей тел. Я мельком увидела мужчину с усами, в черном котелке, красочную парчу яванских костюмов и маленькую потертую туфельку, когда мои колени подогнулись. Затем – только формы и цвета. И наконец, все погрузилось в кромешную тьму.

∞

Спустя несколько секунд после того, как я проснулась, мне казалось, что я нахожусь в маленькой уютной гостевой комнате, в которой я всегда ночевала, когда навещала родителей моего отца в Делавэре. В воздухе стоял слегка затхлый запах, и, как только мои глаза привыкли, я разглядела замысловатый узор вязаной салфетки на ночном столике рядом с кроватью. Я потянулась к прикроватной лампе, но вместо этого моя рука наткнулась на подсвечник, сбив кусок воска на пол. Он прокатился несколько сантиметров, а затем остановился, ударившись, я была почти уверена, о ночной горшок.

Это была не гостевая комната бабушки Келлер.

Я откинула тонкое одеяло, которое кто-то аккуратно подоткнул вокруг меня. Мое зеленое платье пропало. На мне были только белая шелковая сорочка и нижняя юбка, которыми Трей так восхищался ранее. Правая рука немного онемела, и на ней красовался небольшой рубец примерно в пятнадцати сантиметрах ниже плеча, там, где игла проколола кожу. На внутренней стороне запястья появилась красная царапина, а браслет, подаренный мне Кэтрин, исчез.

Все выглядело непривычно в этом тусклом свете, и я подозревала, что нахожусь под действием какого-то препарата. Только крохотный лучик солнечного света просачивался в мрачное, покрытое грязью окно размером с мою ступню, которое находилось под самым потолком. Справа, в нескольких сантиметрах под ним, находилось большое зашторенное окно. Я скользнула к другой стороне узкой кровати и потянулась, чтобы открыть шторы, надеясь пролить немного света на мое нынешнее положение.

Но окна за шторами не оказалось. Раскрашенный ряд кирпичей непрерывной линией тянулся к противоположной стене, где соединялся под странным углом. Здесь не было ни картин, ни каких-либо предметов, кроме совершенно бесполезных занавесок и салфетки на ночном столике. В стене над дверью были просверлены три отверстия: первые два – не более пары сантиметров в диаметре, а третье, центральное, примерно вдвое больше.

Присев на кровати, я подтянула колени к груди. Это напомнило мне о том, как я сидела в такой же позе в своей комнате у Кэтрин и смотрела фильм с Треем. Сначала я оглянулась на фальшивое окно, потом на маленькие дырочки над дверью, и мое сердце бешено заколотилось. Я пыталась убедить себя, что делаю поспешные выводы, основанные на сомнительных доказательствах, но я знала.

Я находилась в отеле «Всемирная ярмарка», а это означало, что я нарушила уже два обещания, данных Трею. Конечно, теперь это не было моей самой грандиозной проблемой.

Сколько женщин убил Холмс в этой комнате? Сколько умерло на этой самой кровати, пока он наблюдал через те отверстия?

От этой мысли у меня по коже побежали мурашки, и я быстро вскочила с кровати. Я только начала размышлять, стоит ли попытаться открыть дверь, как что-то… соскользнуло на пол. Я подавила крик, а затем нервный смешок, когда поняла, что дверь все еще была на своем месте. Соскользнуло мое платье, которое висело на крючке для пальто.

Я осторожно подошла и подняла его, чуть не споткнувшись о сапоги, лежавшие под ним. Я была очень рада, что платье не пропало, чего не могла сказать об обуви.

Краем глаза я снова уловила какое-то движение, и на долю секунды мне показалось, что я увидела вспышку света в противоположном углу. Меня посетила мимолетная догадка, что за мной наблюдают, но, когда я обернулась, было все еще темно, и там никого не было. Все, что я смогла разглядеть, – это смутные очертания стула.