Читать книгу "Никто и звать никак - Полина Ром"

Внутри было чисто, только чуть пыльно. Не застарелая грязь, а как бывает, когда хозяева возвращаются домой из отпуска. Это не совсем крестьянский дом, в одном окне даже было стекло из трех кусочков. Остальные затянуты чем-то вроде пленки.

— Что это, Ригер?

— Это — промасленный пергамент. Он новый. Еще весной я посылал сюда людей для ремонта.

Середину дома занимала большая печь. Именно печь, а не камин. В полу, сероватом от старости, сливочно светились заплаты из новых досок. Широкая низкая лежанка у одной из стен была завалена новыми подушками и одеялами. Рядом стоял деревянный сундук, в котором я нашла чистое белье и полотенца, несколько смен одежды на меня и Ригера.

Большой крепкий стол у окна, на стене несколько полок, прикрытых чистой рогожкой, чтобы посуда не пылилась. Ларь с простыми продуктами, мука-сахар-крупы… И фантастическое ощущение покоя и тишины…

Я смахивала с мебели и окон пыль, полы Ригер вымыл сам. Во второй корзине, которую он принес целой — отличный ужин. Значит, сегодня можно не возится с едой. У нас был даже запас печенья и горшок варенья к чаю! Обязательно нужно сделать приятный подарок Вальме.

Я разбежалась с горки прямо от дома и с визгом прыгнула в воду…

Какое фантастическое удовольствие купаться голышом в прогретом на солнце озере! И впереди еще целых две недели!

Ригер, который выскочил из дома на мой визг, смеялся на берегу и торопливо скидывал рубаху.

— Я и не знал, что в этом озере водится такая крупная рыба!

— Сперва поймай, потом будешь хвастаться!

Конечно, он меня поймал…

Утром Ригер ушел на пару часов.

— Я посмотрю, что нам приготовил лес на ужин. Может птицу принесу или грибов. Хочешь прогуляться со мной?

— Неа… Я буду валяться и бездельничать! А потом пойду загорать!

— Если я задержусь — не волнуйся. Тут, слева от дома, совсем рядом, есть хороший ягодник, пока, конечно, еще рано, но на солнечной стороне уже некоторые ягоды можно брать.

Он чмокнул меня в нос и ушел, а я осталась жмурится от удовольствия в огромной мягкой постели. Но уснуть больше так и не получилось. Прихватив с собой небольшой коврик, я устроилась на крыльце с чашкой холодного чая — при доме был отличный сухой погреб. Сидела, вытянув ноги, щурилась на отблески испаряющейся росы, любовалась легкой исчезающей над водой дымкой и ни о чем не думала…

Здесь и сейчас я приняла этот мир всей душой и всем сердцем…

Он еще так молод, он подвержен всем болезням роста — рабство, жестокость, пираты, войны…

Но он так прекрасен именно по тому, что он — человечен. Кроме этой накипи цивилизации в этом мире есть Дик, который ушел и есть маленький Дик, который никогда больше не будет бездомным. Есть замечательная Тагина и строгая Ранда, есть пожилая Пайпа и ее малышка-внучка, есть странный Гомиро тер Ванг и беспечный Риш, скромная Нита и молчаливый Гайт, муж Ранды… В этом мире есть Ригер, человек, который не предаст… Этот мир — мой!

Пятнадцать дней каникул пролетели как вспугнутая птица. Пора было возвращаться к делам и заботам, к макаронам и ремонту…

В путь мы вышли после плотного завтрака. С вечера прибрали дом, утром я простирнула постельное, прокипятила и развесила на натянутую Ригером веревку возле дровника, под навесом. Мы обязательно вернемся сюда, пусть оно будет чистое и сухое. От кордона мы отошли не так и далеко, когда я услышала плачь:

— Я-а-а-о-а…

— Слышишь?! Это ребенок!

— Подожди, Калина. Думаю, тебе показалось…

— Послушай…

Мы ждали и ждали, но плача больше не было…

Я уже и сама начала думать, что приняла за детский голос какую-нибудь птицу, которые свиристели по всему лесу на разные голоса. Но вот опять:

— Я-а-а-о-а…

— Это там! — четко уловил направление Ригер…

Глава 61

«Там» оказалось волчьей ямой буквально в двадцати метрах от нашего пути.

Волчица мертва была уже несколько дней — она упала на колья. Крупные зеленые мухи покрывали ее тело, периодически взлетая темным роем и опускаясь снова, образуя шевелящееся покрывало. Из трех щенков шевелились только двое. Один из них и скулил, второй лежал практически неподвижно, только иногда начинал жалобно и очень тихо попискивать. Смрад стоял неимоверный…

— Ригер! Что делать?!

— Веревку.

— В каком смысле… Зачем веревку?!

— Глубина большая, а ты меня не вытащишь.

— А ты меня? Я же легче…

Спорили не слишком долго. В рюкзаках у нас лежала «цивильная одежда». Выбор был такой: или возвращаться на кордон и резать на веревки белье, но это — время. А волчата уже очень долго без еды и, главное — воды. Или воспользоваться цивильной одеждой и вернутся в Тронг в лесном. Надеюсь, что гостей в замке не будет. Высокородная в брюках — ну, так себе идея. Брюки для тепла женщины носили только в стране Гомиро тер Ванга. Здесь таких вольностей в одежде не допускали.

Сперва Ригер обошел по периметру яму, сильно топая по краям. В одном месте в яму рухнул еще несколько кусков земли. Вот там то он и встал, уперев ноги в землю и слегка отклонившись назад. Меня он держал за свои сменные брюки, привязанные одной штаниной мне на поясе. Пришлось выдохнуть и затянуть потуже, на два узла. Спустилась я сравнительно легко, цепляясь руками за торчащий из земли толстый корень. Хорошо, что догадалась завязать лицо своей рубахой!

— Стоишь?!

— Да!

— Главное — аккуратней, там могут быть еще колья. Смотри, куда ногу ставишь…

Ригер лежа нависал над ямой с пустым рюкзаком в руке. Туда я и сложила волчат, стараясь реже дышать. Тот, что лежал неподвижно, даже не обратил внимания на меня. Тот, что скулил — очень вяло попытался огрызнуться. Маленький боец!

Из ямы Ригер выдернул меня быстро, но вырвало меня под ближайшим кустом…

Тонкое льняное платье пошло на то, чтобы порвать его на тряпки, смочить водой из поясной фляги и протереть лицо и руки. Еще пара глотков и мне стало легче…

Воду Ригер набрал в горсть, а я аккуратно поднесла замотанного в рубаху волчонка. Окунула в воду палец и слегка мазнула его по носу. Он был слепой. Ну, точнее, глаза просто были покрыты гнойной коркой. Он был грязен и вонюч, но жив и даже вяло пытался брыкаться. Сквозь ткань рубахи я чувствовало маленькое горячее тельце, прощупывались тонкие ребрышки и ощущалось часто стучащее сердечко… Малыш начал неуверенно тыкаться носом в ладонь, потом жадно лакать… Он был приметный — с белым пятном-галстуком на груди.

У меня слезы наворачивались на глазах, когда я думала, сколько они там мучались… Второй щенок был значительно более вял, напоить его почти не получилось, хотя я макала палец в воду и смачивала ему нос… Наконец Ригер взял его в руки, открыл маленькую зубастую пасть и, набрав в рот воды, тонкой струйкой начал лить ему на язык. Очевидно, сколько-то воды он все же выпил и через несколько минут медленно и неуклюже попытался лакать сам…