Читать книгу "Кольцо князя-оборотня - Екатерина Лесина"

– Конечно, понимаю.

– А я не обманывала. Я просто ошибалась. Ведь каждый может ошибаться, правда?

Анастасия Альдова-Саверина крючочками вопросов цеплялась за Васютку. Он не сопротивлялся, пускай говорит, пока говорит, а дальше видно будет, что с этим рассказом делать.

– Правда.

– Теперь она пришла и меня выгнала. И Альдов выгнал. Я ведь не нужна больше. Никому не нужна, я должна была умереть, еще тогда, давно, в Греции, но живу и живу. Не хочу жить, а все равно живу. Альдов вот умрет.

– С чего вы решили?

– Ну, она ведь убила Кускова, помните, того, из гостиницы «Суданская роза»? Вы еще Егора задержали, а Егор ни при чем. Он позже пришел, сначала я, а потом он. Альдов перевел на меня имущество – я уже говорила, – а его партнер хотел переиграть, ну, чтобы я подписала бумаги и передала все ему. В противном случае он угрожал выдать меня милиции. Он Андрея убил, я свидетельница, но мне бы не поверили, вот он, ну, Паша, и решил воспользоваться. И Егору позвонил, чтобы отомстить. А я приехала – он уже мертв. Кусков мертв, через минуту и Альдов появился.

Васютка слушал со всем возможным вниманием, пытаясь продраться сквозь дебри полусвязной речи полубезумной девицы. Он, она, уехал-приехал, убил…

– Мы потом думали еще, ну кому понадобилось Павла убивать, если я документы не подписала? А Томе и не нужны документы, и партнер ей не нужен был… Наверное, она с самого начала все так придумала. Хорошая идея, правда?

Охотник

– Пашина. И моя. Помнишь, ты когда-то подарил мне фирму. Не надо морщиться, Альдов, я хорошо знаю, что это – очередная твоя афера, в которой ты прикрывал свой зад моим именем. Ты до того дошел, что даже расписывался за меня. Много-много раз расписывался. А я расписалась за тебя. Да, не спорю, нам помогли, у Паши, как я и сказала, были связи. – Томочка сердилась, то ли от Егорова равнодушия, то ли от собственной откровенности. Крылья совершенного носика трепетали, совершенные пальчики нервно теребили белый мех, совершенные губы складывались в косую злую улыбку.

А Настасья, когда сердится, брови сдвигает. Почему же она не возвращается? Впрочем, действительно будет лучше, если она еще немного погуляет, незачем ей в этом дерьме копаться.

– Не думай, – предупредила Тома, – я не назову имен, ни к чему они тебе. Все ведь красиво получилось, правда? Ты подозревал Пашку, но сделать ничего не мог, любой суд, ты же, Егор, суды любишь, признал бы его правоту. Но эта твоя девка, откуда ты ее только выкопал, спутала карты. Ты переиграл Кускова, хотя, вероятно, останься он в живых, игра бы продолжилась, но…

– Сама убила или попросила кого?

– Сама. – Красивая ручка рефлекторно сжалась в некрасивый кулак. – Он хотел убить. Сначала ее, потом тебя. Глупо. Его бы посадили, и я… Я решила, что вполне справлюсь сама. Знаешь, Егор, Паша до последнего момента не верил, что у меня хватит сил нажать на спусковой крючок.

– Ну и зачем это все?

– Альдов! Ты же все прекрасно понимаешь, и такие глупые вопросы! Зачем? Ради денег, конечно, ради чего еще? И деньги эти нужны не мне, а дочери твоей.

– Юле я и так дам.

– Ох, ну, естественно, наш щедрый папочка не обидит дочь. Но я хочу сама распоряжаться своей жизнью и своим имуществом. Поэтому… Ты зубы мне не заговаривай, не поможет.

– Убьешь?

– А ты как думал?

– Настасья…

Томочка при имени соперницы скривилась.

– Твоя Настасья сядет. За твое, между прочим, убийство. И за убийство Пашки. И Андрея. У нее были причины гораздо более веские, нежели у меня. Она давно в розыске, осталось лишь подсказать милиции, где именно искать и как именно интерпретировать события.

Пистолет вынырнул из мягкого нутра шубки, Егору казалось, что он даже видит тонкие белые волоски, налипшие на черную металлическую шкуру. Томочка держала оружие обеими руками, но дуло ходило из стороны в сторону, словно пистолет принюхивался, выискивая жертву. Правильно, он же слепой, видеть не способен, а нос длинный, учует.

– Тома, а ты помнишь сказку про Колобка, который от бабушки ушел, от дедушки ушел… – Дуло качнулось вправо-влево. – Если ты меня убьешь, фирма, как и все имущество, достанется Настасье.

Она только фыркнула. Не верит, значит, ну, ее дело. Томочка зажмурилась, и Альдов приготовился умереть.

Ведьма

Мне было больно. Мне было страшно. Мне было все равно, знакомое чувство, однажды мы с ним уже встречались. Внутри холодно, а кожа плавится от жары, хочется содрать ее всю, чтобы выпустить этот ужасный нутряной холод на волю. Возможно, хоть немного полегчает.

Честно говоря, слабо соображаю, где нахожусь. Чья-то кухня, чей-то дом, не мой и не Альдова. Запах полыни. Никогда не думала, что можно видеть запахи, оказалось, можно. Он серовато-зеленый, серебряная пыль на пушистой шубе болотного мха. Почти красиво.

– Эй, что с вами?

Ничего. Я в очередной раз умираю. Наверное, насовсем. Не больно, только обидно немного. Странное состояние: я вижу Васютку – выходит, это его кухня – и себя. Тело отдельно, душа отдельно. Тело говорит и кутается в халат.

Да, оно право, следует рассказать все до конца, а потом уже умирать.

– Она его убьет.

– Вы говорите о первой супруге, Томиле? – У Васютки плоское лицо и рыжие ресницы. А брови светлые, словно вылиняли от длительной носки. Мне стало смешно.

– С вами точно все в порядке?

– Альдова убьют, – напомнила я, пытаясь взять себя в руки. Истерический дурной смех душил изнутри не хуже змеи. – Он считал убийцей меня, а тут она… А я ни при чем! Ни при чем! – Смех вырвался на волю, а вместе с ним из глаз потекли слезы. Это в корне неправильно, я же ведьма, я не умею плакать…

Охотник

– Ну, стреляй, чего ты ждешь? – Честно говоря, Егору до одури надоело сие представление. Скорей бы уж, Настасью жалко, но он слишком устал, чтобы бороться. К тому же против судьбы не пойдешь – шрам над бровью горел огнем, боль парализовывала и мысли, и тело. Вот оно, значит, какое – родовое проклятие, ты просто сидишь и покорно ждешь своей участи, не в силах изменить судьбу. Сейчас Томочка наконец наберется решимости, и боль, вырвавшись на свободу, сотрет человека-Альдова, зато выпустит волка-Альдова.

Томочка закусила губу. Верно, одно дело выстрелить исподтишка, а другое – глядя жертве в глаза. Егор улыбался. Томочка еще не поняла, что время играет против нее – с каждой секундой, с каждым вдохом выстрелить все сложнее, в голове появляются нехорошие мысли, а в руках дрожь.

Наверное, можно было бы что-то сделать еще вчера, когда Альдов догадался, но он устал. Ночью снились волки, заснеженное поле, чужой, пересыщенный запахами воздух, горячая кровь на губах и тоскливый зов потерянной луны. Пусть уж лучше пуля в череп – и адью, другие станут разбираться во всей этой куче дерьма. Сергей Федорович, например, ему Альдов рассказал все, без утайки. Сергей Федорович классный специалист, он позаботится и о Настасье, и о Юле. Его женщины ни в чем не будут нуждаться.