Читать книгу "Зеркало Грохашша, или Отраженные - Игорь Пронин"

– Весь в шоколаде! – захихикал Феропонт. – Не вышло чужими руками жар загрести? Ну, ничего, все образуется, как ты сам сказал. Алексу встретит Войцеховский, заодно и Манану прояснит… Не наше дело. Все, поболтали и будет. Идем в Петропавловку. Бегать не будешь, я надеюсь?

Ник-Ник только вздохнул. Шумно и тяжело, как лошадь. И еще чуточку облегченно:

«Все-таки лучше, чем как Алекса, в Спираль…»

Москва-0 (скГ)

17 августа, вечер

Манана отпустила Нину, точнее сказать, выгнала ее домой. Нечего в такую ночь торчать в салоне. Клиентов тоже отвадила: наложила на всю свою контору заклятие невидимости. Пусть побродят по дворам, пусть поищут – сейчас не до церемоний.

К ней постучались в ровно десять вечера. Манана усмехнулась – ох уж этот Войцеховский, благовоспитанный хоз. Она не пошла к дверям, открыла на расстоянии. Михаил Петрович был один.

– Здравствуйте, Манана Ираклиевна.

– Здравствуй и ты, Михаил Петрович. Случилось что?

– Сегодня тебе привезли кое-что из Питера. Будь так любезна, покажи.

Манана изобразила недоумение, потом широко размела руками.

– И откуда ты все знаешь, касатик? Что ж, убей меня теперь.

– Покажи, а я подумаю.

Старушка руками вытащила из-под кровати мозаичный портрет. С одной стороны глупо ухмылялся первый президент, с другой угрюмо поглядывал второй. В руке Мананы появилась отвертка, она сунула ее в заранее очищенную от замазки в тон дереву щель и распахнула портрет как книгу. В футляре плотно сидели зеркала, около трех десятков – маленькое, каждое хитро изогнутое.

– Дальше, – предложил Войцеховский.

– А мы тут вдвоем?

– Нет, я с официальным визитом. Ну давай, складывай, как ты обиралась это делать?

– Я не собиралась, – покачала головой Манана. – Мне зеркало Грохашша ни к чему, как и тебе. Это Лопухов хотел с ним что-то сделать, обещал гонца прислать.

– Понятно…

Войцеховский подошел, бережно забрал у старухи футляр. Много зеркал… Из них смотрели двойники Михаила Петровича. Один большелобый, другой растянут в ширину, у третьего широк только нос, а лоб и подбородок сходятся в точки.

– Похоже, Манана, очень похоже.

– Может быть, – она пожала плечами. – Сам знаешь, собирать тоже должен мастер, единого рецепта нет. Однажды я видела – работа заняла больше суток. Важен каждый миллиметр, и это надо чувствовать… Двух одинаковых зеркал не бывает, даже обычных.

– Да, – согласился Войцеховский. – А ведь оно маленькое получится, карманное почти. Карманное зеркало Грохашша – звучит, а?

– Звучит!

Они негромко посмеялись. Войцеховский в это время советовался с Министром и Борцом, следившими за происходящим его глазами. Оба маститых хоза пришли к выводу, что набор стеклышек очень, очень сильно похож на разобранное зеркало Грохашша. Тянуть дальше – рисковать. Оборвав смех, Михаил Петрович грохнул футляр об пол. Тут же из воздуха на разлетевшиеся стекла просыпался дождь стальных шариков, разбивших, размолотивших в хрусткий порошок то, что могло бы стать зеркалом Грохашша, пропуском на высший план.

– Неужели вы их на нулевом плане совсем без зеркал оставили? – покачала головой Манана. – Юрий такой разумник… Как же допустил?

– А это ты у него спроси, Манана Ираклиевна. Только уже не здесь, уж извини.

Мусор на полу исчез. Манана могла бы сопротивляться, попробовать одолеть Войцеховского, но он не был один. Малейшее магическое воздействие с ее стороны, и в салон ворвется десяток помощников, и не тех, что были с ним в прошлый раз, а куда опытнее. Если содержимое двойного портрета было признано зеркалом Грохашша, то судьба Мананы решена на высочайшем уровне.

– Отныне ты не нейтральна, – провозгласил Войцеховский.

– Постой! – попросила Манана. – Подожди минуту, ты же знаешь, я не буду стараться вырваться. На других планах, кстати, не старайтесь, я уже прижалась к Кремлю. Но мне интересно… Касатик, по старой нашей дружбе: кто меня выдал?

– Узнаешь когда-нибудь, – мягко улыбнулся Михаил Петрович. – Разве от хоза такие вещи утаишь?

– Ну, дарагой, если все равно узнаю – что ждешь? – у старушки прорезался акцент. – Лопухов где-то прокололся, да? Ох, не верила я ему, говорила Юре: глупый у тебя хоз на таком важном деле сидит, ох, глупый!

– Лопухов-то да, но при чем тут Лопухов… – Войцеховский сделал вид, что замялся. – Я тебе помогу, а ты мне поможешь? Что тут творилось, Манана, что за порталы, что за Вторжение через колодец?

Прежде чем ответить, Манана создала чашку чая, отхлебнула.

– Ты ведь понимаешь, что не могли эти нехристи с Сириуса на первом плане без поддержки Кремля развернуться. Наверное, хотели тут шороху навести, тебя с толку сбить, зеркало вот протащить под шумок – сам думай, зачем мне говорить? Только что-то не заладилось, вот ты и пришел. А если бы сейчас тут вокруг все горело, а над городом корабль ихний завис? Ты бы про зеркало и не вспомнил, да и Борец тоже. Но что-то случилось…

– Русалка застряла в колодце, как – не успел разобраться. Исчез колодец, закопали как-то его сириусяне… – Войцеховский по приятельски присел рядом и потер виски. – Да, и мне так видится. Но разве Юрий будет играть без второго дна?

– Юрий может и нет, а Лопухов будет. Я ему, Юре, говорила: ну смотри, кто у тебя на таком важном деле сидит!

– Сириусяне смогли создать свой колодец, только присосавшись к порталу нечисти… Этим что надо?

– Ой! Кого спрашиваешь, милый? Да не знаю я это Темное Ведомство, чем они там живут, чем дышат – мне не докладывают.

– Странно… – протянул Войцеховский. – Голова у меня болит, Манана, сильно болит голова. Лопухов заказал работу Александре, знаешь такую? Нет? Ну, не важно. А она не придумала ничего умнее, как на доставку зеркала подписать одного своего питерского дружка, и вот его-то ты знаешь.

– Ник-Ник, – кивнула Манана. – Урод толстобрюхий. Ты мне еще в тот раз намекнул… Не любишь его, да? Сделай так, чтобы попал в Москву, я его на любом плане остановлю.

– Об этом будет еще время поболтать. Ты еще одну вещь скажи: зачем Грузин вчера на меня всех своих натравил? Я знаю, что это был Грузин!

– Глупые вопросы спрашиваешь, – захихикала хоза. – Я ведь теперь не нейтрал. Прощай.

Она залпом допила чай и безвольно повалилась на подушки дивана. Войцеховский рассеянно подхватил чашку, повертел в руках и отшвырнул. Тут же тело Мананы вспыхнуло и меньше чем за минуту сгорело дотла, до горсточки праха. Почернел потолок, обуглилась оконная рама, горел диван – а рядом сидел Войцеховский, отделенный от пламени прозрачной, но непроницаемой стеной.

– Договорились, Манана, ты теперь не нейтрал, – проговорил он.