Читать книгу "Великий торговый путь от Петербурга до Пекина. История российско-китайских отношений в XVIII— XIX веках - Клиффорд Фауст"

Нараставший вал монгольских отступников и дело Амур-саны в конце 1757 и в начале 1758 года потребовали пересмотра военных нужд в сторону их повышения. В сентябре 1757 года в Коллегии иностранных дел, опираясь на данные, приведенные в докладе В.В. Якоби 1756 года, и используя в качестве обоснования необходимость увеличения численности регулярных войск на селенгинской границе, массовое дезертирство джунгар и неизбежное отступничество хутухта, рекомендовали Сенату наращивание вооруженных сил в упомянутом районе до четырех полков. Два полка следовало развернуть в Селенгинске и два — в Нерчинске. На случай перехода китайцев через государственную границу в Селенгинске требовалось 20 тысяч человек личного состава пехоты регулярных войск и 3 тысячи человек военизированного ополчения, а в Нерчинске — 10 тысяч человек личного состава регулярных войск и 2 тысячи человек ополчения. К концу того года В.В. Якоби во второй раз посетовал на слабость русских вооруженных сил на границе и на великую опасность вовлечения России в дела монгольских отступников. К началу января 1758 года, когда все эти рекомендации дошли до Сената, а В.Ф. Братищев сообщил о подстрекательских речах китайцев, сенаторы распорядились немедленно отправить из Тобольска к границе два полка с приданным отдельным батальоном в полном обеспечении оружием, боеприпасами, провизией и проч.

В заключение 9 апреля 1758 года ее императорское величество провела при дворе крупный съезд военных чинов. Всех прежде всего волновала судьба Амурсаны. Собравшиеся военные сановники придавали величайшее значение Сибирскому рубежу на западе, охраняемому на тот момент несколькими мелкими отрядами регулярных войск, расположенных в далеком Оренбурге. Обращалось внимание на то, что в 1757 году на Сибирском рубеже выставили четыре команды башкир и мещеряков с их семьями, но власти их делами не занимались. Участники съезда договорились отправить в Оренбург по тысяче казаков с Дона и Яика плюс полк драгун из Уфы или какую-нибудь подобную воинскую часть. Они предназначались для усиления защиты протяженного неохраняемого участка границы от Оренбурга до Кузнецкого района, а также между Кузнецком и Иркутском, где отсутствовали даже сторожевые вышки. При нынешнем положении вещей любое вторжение врага в данный район может пройти не замеченным со стороны русских властей. И не может быть возвращено ими в состав империи только потому, что войска из крепостей Тобольска или Иртыша туда вообще вряд ли дойдут.

На протяжении следующих трех лет вплоть до 1761 года российский двор продолжал понемногу наращивать пограничные войска и увеличивать численность населения в приграничной зоне. В марте 1759 года губернатор М.Ф. Соймонов повторно отправил в Сенат расчеты В.В. Якоби в потребности размещения как минимум 35 тысяч человек личного состава регулярных и военизированных подразделений между Селенгинском и Нерчинском. При этом он снова обращал внимание властей на неготовность Сибири к нападению извне. Рубеж Кузнецк — Колыванск (между реками Иртыш и Енисей) по-прежнему оставался слишком слабым, чтобы на него можно было рассчитывать. Вместо завоза из других районов России, как советовал в свое время В. В. Якоби, М.Ф. Соймонов предпочел призыв на службу казаков в четыре местных военизированных полка, пластунов и кавалерию, с укомплектованием армейскими офицерами полевого и ротного звена. Соответственно, эти полки требовалось обеспечить вооружением, боеприпасами и провизией. Казаков следовало переселить в районы Нерчинска и Селенгинска вместе с семьями. Два с половиной месяца спустя из Коллегии иностранных дел поступил доклад о планах набора 10 145 человек офицеров и личного состава в основном из казаков Томского и Кузнецкого уездов, приписанных к Колывановоскресенской фабрике. Из них намечалось сформировать четыре полка вооруженного ополчения и назначить их на 22 заставы по 15–25 человек от Балчиханска (Бальджиканская) к востоку от Кяхты до Аргуньска. Жалованье им намечалось выплачивать из местных сибирских обязательных и необязательных поступлений на уровне армейского денежного содержания и зернового перечня. А также «на украинский манер» за лошадей им придется оплатить аренду из расчета 1 рубль в год на 10 лет. Так как полки намечалось назначить на прикрытие протяженного рубежа, их предполагалось укрепить призывниками из числа горожан и ремесленников, не успевших обзавестись постоянным доходным делом или ремеслом.

Между решением и настоящим делом возникала масса проволочек, однако в начале 1760 года В.В. Якоби доложил свой план расселения вдоль кяхтинского участка не 10 тысяч с лишним человек, а 1 тысячи донских и яицких казаков, санкционированных почти двумя годами раньше для участка границы, простиравшегося от Иркутска на запад. Из них 200 человек он предложил разместить около Кяхты и 800 — на Нерчинском рубеже. Из тех 800 казаков 440 человек следовало приписать к 22 заставам на линии государственной границы, а 360 человек держать в резерве в двух местах — в деревне Акчинск и в лагере у устья реки Борзя (впадающей в реку Онон). Таким образом, их можно было бы при необходимости оперативно перебросить в район либо Селенгинска, либо Нерчинска. К концу года В.В. Якоби и М.Ф. Соймонов доложили об отсутствии какой-либо подозрительной деятельности на монгольской стороне, указывающей на наращивание группировки китайской армии для наступательных целей. Китайские армии в Монголии, по имевшимся тогда сообщениям, пребывали в ослабленном состоянии, и один бухаретинский амбан, прибывший в Кяхту с 80 тысячами лянов серебром, купил 250 верховых животных по 12 лянов 5 цзиней и 13 лянов за голову. Но их он приобрел для нужд своего народа, проживавшего в окрестностях города Селим, а не для военных целей. В 1761 году в Сенат продолжали поступать доклады губернатора М.Ф. Соймонова о его продолжавшихся усилиях по формированию четырех военизированных полков сухопутных войск для прикрытия Селенгинск — Нерчинского рубежа. Но, по всей видимости, фактическое размещение казаков вдоль государственной границы не было закончено до наступления 1770-х годов. Ведь как раз тогда возникли новые обстоятельства, связанные с большим опасением, что знаменитый переход волжских калмыков назад в Монголию станет поводом для вовлечения России в военные действия против китайских армий. В указе 1763 года упоминаются две роты регулярной армии и четыре военизированные роты казаков.

Для укрепления военного положения России в том районе власти предприняли еще два конкретных и очень скромных шага. В.В. Якоби на самом деле сформировал военные команды численностью 500 человек тунгусов, проживавших в приграничной зоне, предназначенные для оказания помощи в патрулировании границы под руководством сержантов Якутского гвардейского полка. И по указанию из Сената директор Кяхтинской таможни капитан артиллерии Федор Стрекалов провел топографическую съемку и картографирование территории границы.

На западном участке Сибирского рубежа поступали сообщения, позволявшие предположить нарастание опасности вторжения врага. В июле 1760 года командующие в этом районе генерал-майор Иван Иванович Веймарн и бригадир Карл Львович Фрауендорф увидели «несколько опасностей» на китайской стороне и доложили о заселении местности рядом с Усть-Каменогорским острогом, подходящей для ведения сельского хозяйства, а также о возведении дополнительных укрепленных сооружений. Петр Иванович Шувалов в ноябре приказал губернатору Федору Ивановичу Соймонову заняться строительством фортов в подходящих для того и согласованных местах от Усть-Каменогорска вверх по течению Иртыша до реки Бахтарма и Телецкого озера. Для руководства намеченным строительством прислали инженеров, но два года спустя, когда на Сибирский рубеж прибыл новый командующий (генерал-майор Иван Иванович Шпрингер), в его задачи входило исполнение приказов на строительство все тех же самых укреплений. Летом следующего, 1761 года Азовский драгунский полк, прежде передислоцированный вверх от Оренбургского рубежа на Сибирский рубеж «из-за угрозы, исходившей от китайских армий», вернули в места постоянного расквартирования. Ф.И. Соймонов советовал сделать так потому, что обеспечение в Иртышском районе регулярных войск провизией было делом чрезвычайно трудным. А 12 января 1761 года из Сената поступило распоряжение на востоке и севере Колыванского сектора, считавшегося чрезвычайно важным в силу добычи там полезных ископаемых и уязвимым с точки зрения военного вторжения с территории Монголии, разместить четыре пехотные роты и одну роту драгун с полным снаряжением. При этих ротах постоянно находились толковые офицеры, и, если кто-то из офицеров относился к исполнению своих обязанностей без должного рвения, его незамедлительно заменяли добросовестным командиром. Офицеры и личный состав рот обязывался тесно сотрудничать с начальством Колывановоскресенского прииска, и это начальство должно было из собственных фондов выдавать военнослужащим оклад денежного содержания по положенным армейским нормам.