Читать книгу "Проксиома созвездия Лжи - Аркадий Гендер"

Федор на секунду остановился, потер ладонью лоб, словно вспоминая что-то, и продолжил.

— Первое — вы знали, что у Алексея в кейсе деньги, потому что Дерябин, когда разыскивал Алексея, сказал вам по телефону об этом. Далее. Вы обронили в рассказе — если, мол, они переберутся в спальню. Очень похоже на то, что вы знаете, что в большой комнате снайпер мог видеть свою цель только в зеркале, а простреливалась с его позиции только спальня. Следующее. Шер-Хан сообщил вам, что Ирина якобы набирала длинный номер, из чего вы сделали вывод, что она звонила не в милицию. Верно, ведь она позвонила мне. Но дело в том, что мне она всегда звонила, набрав на клавиатуре единственную цифру — двойку. Даже если она вдруг забыла это, ей пришлось бы набирать одиннадцать цифр — восемь, девятьсот шестнадцать, и так далее, — ведь у меня, в отличие от вас, Ольга, не прямой московский, а «кривой» федеральный номер. Но она набрала, как сказал Шер-Хан, «обычный номер». Поэтому я вас и спросил, на какую цифру начинается ваш номер. Находясь в состоянии аффекта, Ирина начала набирать ваш номер, который, видимо, знала на память. Но ее пальцы ходили ходуном, и она удержала первую цифру вашего номера чуть дольше, и начал набираться мой номер. Последующие цифры аппарат просто проигнорировал и соединил Ирину со мной. Только она этого не знала и, будучи в состоянии шока, что и кто ей в трубке отвечал, не слышала и не слушала. Она просто сказала мне как вам: «Забирай его!», видимо, апеллируя к каким-то вашим договоренностям. Ну, и последнее, что я понял. Что после двух с половиной неудавшихся покушений Шер-Хан не стал бы поджидать меня дома, потому что вероятность, что я не буду ночевать в своей квартире, была слишком высока. Да, и еще — он был совсем не Геракл, чтобы один справиться с телом вашего мужа, потому что Иринину помощь в этом вопросе, как ничтожно малую, можно проигнорировать.

Федор остановился у кресла, снова сел напротив молча курившей Ольги и, наклонившись к ней через стол, тихо спросил:

— Ну, как вам неувязочки? Ведь вы были в нашей квартире той ночью, после того как я уехал? Это вы сказали Ирине номер кодового замка и вы же сами потом забрали кейс с револьвером? Ведь у вас не было припадка в ту ночь? Шер-Хан давно искал случая выполнить ваш заказ. В тот день он проследил за вашим мужем, и вы хладнокровно скомандовали: «Пли!» Это вы так плохонько вымыли полы в спальне? Ирина — страшная аккуратистка, но она была просто не в состоянии ничего делать, кроме как сказать, что надо воспользоваться тазом, а не ведром, так? Это вы подсказали Шер-Хану, как проверить, другие я принесу доллары или те же самые? Как оно все было — так? Расскажите!

Ольга на выдохе усмехнулась, затушила сигарету и подняла глаза на Федора. В ее взгляде не было ничего, кроме страшной усталости.

— Что будешь делать с деньгами? — внезапно перейдя на «ты», вместо ответа спросила она. — Снова откроешь свой бизнес? На полмиллиона долларов можно неплохо развернуться.

— Я думаю, что после смерти Дерябина эти деньги принадлежат вам, — не поддерживая фамильярного обращения, ответил Федор. — Вы ведь единственная наследница Алексея.

— Они мне не нужны, — сказала Ольга. — В кейсе Алексея было нечто более ценное, чем деньги — его «таблетка», портативный компьютер. Забирая кейс, я охотилась именно за ним, а не за револьвером. Я знала, что, не надеясь на память, в нем он хранит номера их с его милым дядюшкой швейцарских счетов. А шифр, которым закодированы файлы, я знаю. Не сам его, а то, что он из себя представляет. Вы не поверите, но Леша в юности был убежденным комсомольцем и теперь, ностальгируя, в качестве пароля использовал номер своего комсомольского билета! Сентиментально, не правда ли? Я уже навела справки — архивы ВЛКСМ никуда не пропали, и за сто баксов мне с радостью установят требуемый номер. Так что я теперь — богатая вдова!

— Мне тоже эти деньги не нужны, — сказал Федор. — Хотя бы потому, что они мне не принадлежат, а я в жизни не брал чужого. Может быть, вернуть их в банк, в котором работала Катя? Ведь это она предложила сбагрить туда фальшивки и даже перед смертью говорила именно об этом.

— Не глупите, Федор! — воскликнула Ольга. — Это вы в память о ней благородничаете? Так ее этим не вернешь. И потом, с какими словами вы вернете в банк эти деньги? А им эти пятьсот тысяч — как капля в море. Забирайте их себе и живите счастливо!

— На этих деньгах — кровь, — возразил Федор. — Мне не нужны деньги, доставшиеся таким путем и такой ценой.

— Ну тогда отдайте их кому-нибудь! — с иронией воскликнула Ольга. — Или сожгите!

— Жечь деньги — это глупо, пафосно и достоевщиной попахивает, — после короткого раздумья рассудил Федор. — А вот отдать — детским домам или на восстановление храма какого-нибудь — это правильно.

— Ну, вот и славно! — рассмеялась Ольга. — Деньги — как полено из сказки про Буратино: им всегда можно найти применение.

И тут у Ольги начался припадок. Федор много чего видел в жизни, но и ему стало страшно. Лицо Ольги перекосилось, будто по нему проехал асфальтовый каток. Она зарычала, как раненый зверь, со всей силы ударила себя кулаками в виски и опрокинулась на спину.

— Пи-лю-ли, — прохрипела она, пытаясь скосить глаза в сторону своей сумки. — Крас-ны-е!

Федор кинулся, схватил сумку, попытался открыть. Мудреный фирменный замок не поддавался, и Федор, рванув, выдрал его с корнем. В сумке был обычный женский раскардаш, что-либо найти там, тем более мужчине, не представлялось возможным. Тем временем Ольгу внезапно выгнуло, словно пронзив током, и она, опираясь маковкой головы на софу и кончиками больших пальцев — на пол, практически встала на «мостик». Федор высыпал содержимое сумки на стол, схватил облатку с пилюлями, надорвал, высыпал две на ладонь. Чудовищное мышечное усилие подкинуло Ольгу в воздух, толкнуло вверх и в сторону, и она рухнула на пол, чуть не сметя при падении стол. Тело ее забилось в крупных судорогах, изо рта потекла пена. Федор кинулся, упал на колени, склонился над ней, пытаясь засунуть в рот пилюли, но ее посиневшие губы были плотно сжаты.

— Не надо этого делать! — раздался у него за спиной Иринин голос.

Федор обернулся.

На пороге комнаты стояла Ирина. На ней был тот самый желтый Катин халат со смешными утятами — у хозяйки квартиры он всегда висел на крючке в ванной. Вылезая из воды, Ирина предпочла валявшимся на полу остаткам своего пеньюара чужую добротную вещь, вот только пояс от халата лежал на дне сумки, и сейчас Ирине приходилось придерживать запахнутые полы рукой. Ее потемневшие мокрые волосы налипли ей на шею, рассыпались по плечам. Змеистые водяные струйки сбегали по ее лодыжкам, натекали лужицей вокруг побелевших от долгого пребывания в ванне ступней. Федора кольнуло, что сейчас в приглушенном свете, в этом халате, с темными, рыжеватыми от воды волосами Ирина была вылитая Катя.

За одним, пожалуй, исключением: с образом Кати никак не вязался дрожащий в Ирининых пальцах револьвер.

— Не давай ей лекарство! — повторила Ирина. — Отойди от нее и сядь на место.

Ее голос истерически взвизгнул. «Опрометчиво было оставлять шубу с револьвером в кармане на крючке в прихожей», — подумал Федор, снизу вверх молча глядя на Ирину. Страха он не испытывал, хотя бы потому, что за последние сутки на него наставляли оружие столько раз, что он успел привыкнуть к этому. Однако было в этой картине — почти голая мокрая женщина с горящими нездоровой решимостью глазами с револьвером в руках — что-то такое, что не давало, усмехнувшись, сказать: «Алё, Ир, ты чего?! Брось эти глупые шутки! В ванной перегрелась?