Читать книгу "Медведь и соловей - Кэтрин Арден"

27. Зимний медведь

Вася вернулась в Лесной Край с первыми лучами ясного зимнего рассвета. Соловей подвез ее к ограде рядом с домом. Встав ему на спину, она смогла дотянуться до заостренного края кольев.

«Я буду тебя ждать, Вася, – сказал жеребец. – Если я тебе понадоблюсь, просто позови».

Вася огладила его шею, а потом спрыгнула в снег по другую сторону ограды.

Она застала Алешу одного на зимней кухне, вооруженного, одетого и обутого. Он нервно расхаживал по комнате, а при виде нее остановился как вкопанный. Брат с сестрой уставились друг на друга.

А потом Алеша в два шага пересек кухню, сграбастал ее и крепко прижал к себе.

– Господи, Вася, как ты меня напугала! – пробормотал он ей в макушку. – Я решил, что ты погибла. К черту Анну Ивановну и упырицу, я собирался идти тебя искать. Что случилось? Ты… ты даже вроде и не замерзла. – Он чуть ее отстранил. – И ты выглядишь по-другому.

Вася вспомнила лесную избу, обильную еду, сладкий сон и тепло. Она вспомнила бесконечные скачки по снегу и Морозко, и то, как он смотрел на нее вечерами у огня.

– Возможно, я и стала другой.

Она бросила цветы на стол.

Алеша раскрыл рот.

– Где? – пролепетал он. – Как?

Вася усмехнулась.

– Подарок, – ответила она.

Алеша протянул руку и потрогал нежный стебелек.

– Это не поможет, Вася, – сказал он. – Анна не сдержит слова. В деревне все уже перепуганы. Если об этом услышат…

– Мы им не скажем, – решительно заявила Вася. – Достаточно того, что я свою часть договора исполнила. После перелома зимы мертвецы опять уснут спокойно. Отец вернется домой, и мы с тобой заставим его передумать. А тем временем надо защищать дом.

Она повернулась к печи.

В этот момент на кухню ворвалась Ирина и радостно вскрикнула.

– Васочка! Ты вернулась! Мне было так страшно! – Она обняла Васю, а та погладила ее по голове. А потом Ирина отстранилась. – Но где матушка? – спросила она. – Ее не оказалось в постели, хотя обычно она просыпается так поздно! Я думала, она на кухне.

Вася невольно вздрогнула, хоть и не поняла, почему.

– Может, в церкви, птичка, – сказала она. – Пойду, посмотрю. А пока вот тебе цветы.

Ирина схватила подснежники и прижала их к губам.

– Так рано! Уже весна наступила, Васочка?

– Нет, – ответила ты. – Это только обещание. Спрячь их. А мне надо найти твою мать.

В церкви оказался только отец Константин. Вася тихо прошла к иконостасу. Иконы словно взирали на нее.

– Ты, – устало проговорил Константин. – Он сдержал свое слово.

Он не отрывал взгляда от икон.

Вася обошла его так, чтобы встать между ним и иконостасом. В его запавших глазах тлел странный огонь.

– Я все за тебя отдал, Василиса Петровна.

– Не все, – возразила Вася, – поскольку ваша гордыня явно цела, как и ваши заблуждения. Где моя мачеха, батюшка?

– Нет, я отдал все! – повторил Константин. Он повысил голос и, казалось, говорил против собственной воли. – Я думал, что голос был Богом, а оказалось, что нет. И я остался со своим грехом – я тебя желал. Я послушался дьявола, чтобы отослать тебя прочь. И теперь мне уже никогда не очиститься.

– Батюшка, – сказала Вася, – что это за дьявол?

– Голос в темноте, – ответил Константин. – Призывающий бурю. Тень на снегу. Но он сказал мне…

Константин закрыл лицо ладонями. У него затряслись плечи.

Вася встала на колени и оторвала руки от лица священника.

– Батюшка, где Анна Ивановна?

– В лесу, – ответил Константин. Он смотрел ей в лицо, как завороженный, почти так же, как смотрел на нее и Алеша. Васе стало любопытно, какую же перемену сотворил в ней дом в лесу. – С тенью. Цена моих грехов.

– Батюшка, – осторожно осведомилась Вася, – в том лесу вы видели огромный дуб, черный и корявый?

– Конечно, тебе это место должно быть знакомо, – бросил отец Константин. – Там же обитают бесы.

Тут он вздрогнул: Вася смертельно побледнела.

– Что такое, девица? – вопросил он почти с прежними властными интонациями. – Ты же не можешь жалеть ту сумасшедшую старуху! Она хотела твоей смерти.

Но Васи уже не было рядом: вскочив, она бросилась к дому. Дверь за ней громко хлопнула.

Она вспомнила, как ее мачеха, выпучив глаза, смотрела на домового.

«Больше всего он жаждет жизней тех, кто способен его увидеть».

Медведь заполучил свою ведьму, а сейчас как раз рассвет.

Она вложила в рот два пальца и пронзительно свистнула. Из труб в деревне уже поднимались струйки дыма. Ее свист вспорол утро, словно стрелы разбойников, и люди высыпали из домов. «Вася! – донеслось до нее. – Василиса Петровна!» Однако все тут же замолчали, потому что Соловей перелетел через ограду. Он подскакал к Васе и не замедлил бега, когда она оказалась у него на спине. Она услышала изумленные возгласы.

Конь резко остановился у дверей господского дома. От конюшни донеслось ржанье. Алеша выбежал из дома с обнаженной саблей. Ирина испуганно замерла в дверях. Они застыли, глядя на Соловья.

– Лешка, едешь со мной! – бросила Вася. – Сейчас же. Времени нет.

Алеша посмотрел на сестру и гнедого, потом – на Ирину и деревенских.

– Ты возьмешь и его тоже? – спросила Вася у Соловья.

«Да, – ответил Соловей. – Если ты меня попросишь. Но куда мы едем, Вася?»

– К дубу. К поляне медведя, – объяснила Вася. – Как можно быстрее.

Алеша молча устроился у нее за спиной.

Соловей вскинул голову: боевой жеребец, почуявший близкую битву. Однако он возразил:

«Ты одна не справишься. Морозко далеко. Он сказал, что должен ждать середины зимы».

– Не справлюсь? – переспросила Вася. – Должна справиться. Быстрее.

* * *

У Анны Ивановны голоса больше не было. Связки были порваны. Она все равно пыталась кричать, но с губ срывался только хрип. Одноглазый сидел рядом с валяющейся на земле женщиной и улыбался.

– Ах, красавица моя, – сказал он. – Покричи еще. Это так красиво! Вопль помогает твоей душе созреть.

Он наклонился ниже. Только что она видела мужчину с кривыми синеватыми шрамами на лице, а в следующий миг к ней уже нагибался скалящийся одноглазый медведь, чья голова и плечи словно раскалывали небо. А потом он вообще стал ничем: бурей, ветром, летним пожаром. Тенью. Она скорчилась, сотрясаясь от позывов к рвоте, и попыталась подняться на ноги. Однако тварь ухмыльнулась над ней – и силы покинули ее. Она осталась лежать, вдыхая смрадный воздух.