Читать книгу "Последние Девушки - Райли Сейгер"

Потом прильнула губами к его впалой груди и коснулась пальцами молочной кожи. Такой бледной. Такой холодной. Как у призрака.

Сбросила трусы. Его брюки уже были приспущены до колен.

Куинси потянулась к рюкзаку Крейга, лежавшему на полу рядом с кроватью, извлекла из него пачку презервативов, взяла один из них и вложила Джо в дрожащую ладонь.

– Ты уверена? – спросил он.

– Да.

– Скажи, если будет больно, – прошептал он, – не хочу, чтобы тебе было больно. Я хочу, чтобы тебе было хорошо.

Куинси глубоко вдохнула и опустилась ниже, готовая вобрать в себя наслаждение и боль, зная, что одно без другого невозможно.

И боль, и наслаждение охватят ее одновременно, навеки неотделимые друг от друга.

34

Куп присылает мне название отеля в паре кварталов от моего дома, а также номер, в котором он остановился. Я не знаю, когда он его забронировал – до того, как ехать сюда на встречу с Сэм, или после. Я решаю ничего не спрашивать.

У двери я медлю, не уверенная, что смогу опять посмотреть ему в лицо. Я точно знаю, что мне этого не хочется. Я готова оказаться где угодно, но только не в коридоре этого полутемного отеля с жужжащим автоматом для льда и стойким запахом шампуня для мытья ковров. Но нас с этим человеком связывает очень многое, и что бы Куп ни сделал, я должна дать ему шанс объясниться.

Я стучу, и дверь под моим кулаком тут же открывается. Когда на пороге появляется Куп, мои пальцы все так же сжаты.

– Куинси. – Он быстро и пристыженно кивает. – Заходи. Если, конечно, хочешь.

Меня удерживает только прошлое. Мое прошлое. Его роль в моей жизни. И неоспоримый факт, что без него никакого прошлого у меня сейчас не было бы вообще. Поэтому я вхожу, потрясенная крохотными размерами комнаты. Это большой чулан, в который кто-то умудрился впихнуть кровать и комод. Поскольку постель от стены отделяет всего полметра, мне трудно обойти Купа, когда он закрывает дверь.

Стульев в номере нет, и я, чтобы не садиться на кровать, остаюсь на ногах.

Мне хорошо известно, что сейчас надо делать – рассказать Купу все. Что сделала Сэм. Что сделала я. Может, после этого у меня получится начать возврат к нормальной жизни. Хотя вряд ли она когда-то была нормальной после «Соснового коттеджа».

Но я не могу признаться Купу. Я едва могу смотреть в его сторону.

– Давай ближе к делу, – говорю я, сложив на груди руки, перенеся вес тела на левую ногу и агрессивно выпятив бедро.

– Я быстро, – говорит Куп.

Он только что из-под душа, в миниатюрной ванной до сих пор стоит пар. Коротко стриженые волосы пропитаны влагой, от тела исходит свежесть и запах мыла.

– Мне нужно тебе все рассказать. Объяснить свои поступки.

– Меня не интересует, чем ты занимаешься в свободное время, – говорю я. – Ты для меня ничего не значишь.

Куп морщится, и я испытываю мучительный, но приятный прилив силы. Мне тоже удалось его задеть. Пустить немного крови.

– Куинси, мы ведь оба знаем, что это не так.

– Разве? – спрашиваю я. – Если бы мы что-то друг для друга значили, ты бы не явился в мое отсутствие ко мне в квартиру, чтобы трахнуть Сэм.

– Я пришел совсем не за этим.

– Но выглядело все как раз так.

– Она позвонила мне, Куинси, – продолжает Куп, – сказала, что беспокоится о тебе. И я сразу приехал. Просто потому, что мне кое-что не нравится. Я не верю ей. Не верю с самого начала. Эта женщина в чем-то таком замешана, и мне не хотелось узнать в чем именно.

– Соблазнение – это интересная методика допроса, – говорю я. – И часто ты ей пользуешься?

– То, что ты, Куинси, увидела, вышло спонтанно. Просто так получилось.

Я закатываю глаза и с трагическим видом их распахиваю – в точности как Жанель.

– Старое как мир оправдание.

– Не спорю, – отвечает Куп. – Куинси, ты даже не представляешь, как я одинок. У меня никого нет. В моем доме могли бы жить пятеро. Но я живу в нем один. В некоторые комнаты не вхожу годами, заперев двери, за которыми скрывается только пустота.

От его признания я буквально теряю дар речи. Куп впервые так открылся передо мной. Оказывается, у нас намного больше общего, чем можно было представить. Однако я не собираюсь его жалеть. Я еще не готова его простить.

– Ты поэтому попросил меня прийти? – спрашиваю я. – Чтобы я тебя пожалела?

– Нет, просто мне надо тебе кое-что сказать. У меня была причина приехать сюда… – Куп умолкает и откашливается. – … та же причина, Куинси, по которой я стараюсь быть рядом. Днем и ночью…

Я инстинктивно понимаю, что будет дальше. Качаю головой, в которой заходятся криком мысли. Нет, Куп, пожалуйста, не говори этого.

Но он все равно говорит:

– Я люблю тебя.

– Не надо, – произношу я, на этот раз вслух, – не говори больше ничего.

– Но это действительно так, – говорит Куп, – и ты, Куинси, всегда это знала. Думаешь, зачем я мчусь сюда по первому твоему требованию? Чтобы увидеть тебя. Побыть с тобой. Может, час, может, минуту, мне все равно. Возможность тебя увидеть вознаграждает за всю эту долгую одинокую дорогу.

Он делает ко мне шаг, я отступаю назад и вжимаюсь в угол между комодом и стеной. Куп подходит еще ближе и останавливается лишь когда нас разделяет всего несколько сантиметров.

– Я никогда не встречал таких женщин, как ты, Куинси, – говорит он, – поверь мне. Ты такая сильная. Настоящий боец.

Он смотрит на меня, и от взгляда его голубых глаз у меня подгибаются ноги. Потом проводит по моей щеке большим пальцем руки, опускаясь вниз.

– Не надо, Куп, – говорю я, когда он нежно касается моих губ.

– Но ты ведь чувствуешь то же, что и я, – сиплым голосом говорит он, – я знаю.

Я представляю, как он сидел рядом с Сэм, гладил ее шею, готовый прильнуть к ней губами. Я ненавижу его за это. Он должен безраздельно принадлежать мне.

– Нет, – отвечаю я.

– Ты лжешь.

В комнате жарко. Просто нечем дышать. Жужжащий под окном кондиционер ничего не меняет. А рядом стоит Куп, от него тоже исходит жар, только совсем другой.

– Мне надо идти, – говорю я.

– Никуда тебе не надо.

Когда он надвигается на меня, я пытаюсь его отпихнуть и толкаю в грудь. Ткань его рубашки под моими ладонями прилипает к покрытой потом коже.

– Куп, что еще тебе от меня надо? Ты уже сказал все, что хотел.

– Мне нужна ты, Куинси, – мягко отвечает он.

Что бы я ни говорила Сэм, мне в голову не раз приходили мысли о том, что могло бы заставить меня уступить перед привлекательностью Купа. Самым вероятным мотивом всегда были эти голубые, яркие, как лазер, неизменно поражавшие меня глаза, от взгляда которых не может ускользнуть ничего на свете. Но окончательно меня покоряет его голос, которым он произносит это нежное признание. Именно он бросает меня в его объятия.