Читать книгу "Рассекречено? Правда об острых эпизодах советской эпохи - Владимир Воронов"

Так или иначе, но привет с того света от Лаврентия Павловича и подарок от тогда еще живого Судоплатова был налицо, впору объявлять аврал и вводить ЧП. Так ведь у нас не Америка какая, не Лондон, где сразу бы эвакуировали весь центр да еще раззвонили бы по всему миру. Посему все несколько тысяч сотрудников Госплана продолжали дружно пахать на своих рабочих местах, ни о чем не догадываясь: их никто не оповещал. Как, разумеется, не были оповещены и те сотни гостей столицы, что проживали в гостиницах «Москва» и «Националь» с примкнувшим к нему «Интуристом». А еще были тысячи курсировавших мимо машин и десятки, если не сотни, тысяч пассажиров метро, которых от этих смертельных фугасов отделяло 20 сантиметров воздуха и 40–50 — бетона. И полковник, доверившийся архивисту Крушельницкому, пошел на служебное преступление, потому как иного выхода у него уже и не оставалось: задание исходило с самого верха, его надо было выполнять срочно…

Александр Крушельницкий: «Разъяснив мне ситуацию, полковник доверительно сказал: „Ну, что, сделаем?“ — „Сделаем!“ — бодро ответствовал ваш архивист. Хотя это было чрезвычайно сложно: документы ОМСБОНа я знал весьма подробно, но многие вещи там даже не упоминаются, в лучшем случае лишь подразумеваются. На протяжении оставшихся полутора рабочих дней мы честно перерыли с полковником все, что можно и чего нельзя. И лишь в самый последний момент, когда полковник, пригорюнившись, собирался уходить, вяло пробормотав, что отрицательный результат — тоже результат, попалась мне в руки бумажка: осенью 1941-го выделено бригаде для реализации „спецмероприятий по личному устному указанию наркома внутренних дел“ те самые километры бикфордова и детонирующего шнуров и тонны взрывчатки… На прощание полковник скажет: „Не буду напоминать тебе, что на эту тему распространяться не стоит. На всякий случай посоветуй своим (кому ‹своим›, не уточнял), да и сам учти: в ближайшие 10–12 дней в этом районе ни ездить в метро или в машинах, ни ходить пешком не надо. Понял?!“ — „Понял, товарищ полковник!“ И не ходил… Разумеется, в советской печати не появилось ни строки о героическом разминировании.

А еще через пару лет в тот же архив явился руководитель съемочной группы документального фильма „Не отдали Москвы“. Направление к нам у них было аж от самого управления КГБ по Москве и Московской области. В заявке было сказано примерно следующее: согласно заказу КГБ СССР готовится съемка фильма о героических защитниках Москвы. Идею же кино сформулировали по-киношному идиотски: „Так же, как солдат бережет последнюю гранату для того, чтобы взорвать врага вместе с собой, так и Москва, готовясь к почти неизбежному вторжению германца, подложила под себя несколько десятков тонн взрывчатки, желая поднять на воздух колонны врага“. Солдат — он солдат, а вот взрывать-то город собирались вместе с мирными жителями! Ведь их ни в 1941-м, ни в 1981-м никто не предупреждал, что под них заложены тонны взрывчатки! Идея была изначально гнилая, но раз дана команда… Нашел я документики, те самые. И предложил вниманию съемочной группы. Они сразу сильно возбудились. Но прошло несколько дней, и выясняется: вышестоящее руководство КГБ, узнав, что они нашли какие-то материалы на эту тему, рекомендовало им забыть, что они когда-либо что-либо видели, и в архиве сказать, что ничего не видели! Что и сделано».

Переходящая заначка: от Берии к Андропову

Обо всем этом знакомый архивист поведал мне еще летом 1998 года, тогда же автор этих строк и подготовил первый материал о том, как судоплатовские диверсанты Москву заминировать — заминировали, а вот разминировать — «забыли». Формальности ради, решив еще раз дополнительно проверить фактуру, обратился в три конторы: службу безопасности тогдашней Госдумы, пресс-службу столичной мэрии и ЦОС ФСБ.

Представители думской службы безопасности оказались изумлены: «Нет, мы даже понятия не имеем, что в нашем здании в 1981 году нашли взрывчатку, что проведено разминирование! Нам никто об этом никогда не сообщал. А обязаны были? Конечно! Какой бы эта история ни была старой, мы должны были о ней знать: как мы можем обеспечивать безопасность, не зная, что тут было, какие еще сюрпризы могут появиться?!» Господ из мэрии, равно как и товарищей из ЦОС ФСБ, проблема не заинтересовала: ничего не знаем, ничего нет, ничего не может быть, все, что было, — то прошло…

И вот настал уже 2005 год — и очередная находка. Но как же это могло быть, неужели в том 1981 году, когда нашли заряд в Госплане, не простучали все вокруг, не обнаружили?! Или не искали вовсе, хотя искомое же находилось буквально в метрах от первой находки?

Значит, правы были следователи, вытрясавшие душу из Судоплатова: есть заряды, которые и в самом деле не стали вынимать. И правы были те, кто впаял сталинскому террористу № 1 пятнадцать лет: гражданин Судоплатов заслужил эти годы на нарах — хотя бы за то, что его молчание могло в любой момент обернуться гибелью тысяч ни в чем не повинных и ни о чем не подозревающих сограждан.

Но Судоплатов, хотя и носитель страшной тайны, все же исполнитель. О мотивации самого же Лаврентия Павловича можно только догадываться. Хотя, думаю, особой загадки и тут нет: ведь товарищ Берия, как известно, боролся не только за доверие (тов. Сталина), но и за власть — для себя. А в этом многотрудном деле могла сгодиться любая тайна, особенно такая взрывоопасная. Потому как полезен любой взрыв, если его умело направить. Например, возникают у тов. Берии проблемы с другими товарищами (да хоть и с самим тов. Сталиным!) — и в центре Москвы одновременно рвутся десятки фугасов, рушатся правительственные здания: полный хаос и дезорганизация! Разрулить которые твердой рукой может кто? Правильно: тов. Берия. При этом обвинить в диверсии можно было кого угодно, никто и не вспомнил бы, что эти фугасы лежат с 1941 года. Ведь помнящих уже к концу войны можно было сосчитать по пальцам, а уж к 1953-му не осталось почти никого: иных уж нет, а те — далече. А кто еще был жив, молчал в тряпочку, прекрасно понимая, чем может обернуться прикосновение к такой тайне. А может, и не понадобилось бы никакую кнопку нажимать: можно же «найти» взрывчатку, обвинив в ее закладке тех, кого надо? Так или иначе, но тонны взрывчатки в самом центре Москвы — это информация, которой всегда можно умело распорядиться. Так зачем спешить, пусть себе лежит заначка!

И есть подозрение, что заначку эту, словно эстафетную палочку, обнаружил и принял в свои руки… Юрий Владимирович Андропов! И вовсе не обязательно в том 1981-м, может — много раньше. Но уж в 1981-м — точно. Потому что просто невозможно поверить, что после находки в Госплане (о которой по стечению обстоятельств узнали слишком многие) чекисты не простучали все вокруг, не поставили на уши живых еще ветеранов ОМСБОНа, не прочесали архивы в поисках самой завалящей бумажки. Ведь знали же, должны были знать: если есть в Госплане, должно быть и в «Москве». Да хотя бы по всей логике диверсионной! Даже если и на слово поверили чекисты восьмидесятых чекистам сороковых, что все было снято, заново простучать подвалы в окрестностях Кремля они просто обязаны были: а ну как что еще «забыто»! Значит, опросили ветеранов, перевернули архивы, простучали подвалы и — нашли. Одно из свидетельств чему косвенное: именно тогда, в 1981 году, вдруг вновь засекретили ранее открытые архивные материалы, хоть каким-то боком связанные с этой темой. Отсюда и вывод: люди товарища Андропова не просто нашли закладку товарища Берии, но оставили ее лежать там же. Из тех же соображений: информация о тоннах взрывчатки — слишком мощная вещь, мощнее самой взрывчатки, чтобы вот так просто взять и разминировать ее, еще пригодится, пусть заначка себе лежит, ведь ее можно использовать, как и планировал Лаврентий Павлович. Юрий Владимирович ведь тоже вел свою игру в борьбе за власть. Так взрывоопасная волшебная палочка Берии и очутилась в руках его самого настоящего наследника: клад, ценность которого не собственно в закладке, а в информации о ней — можно взорвать, а можно и найти…