Читать книгу "Семь фунтов брамсельного ветра - Владислав Крапивин"

Томчик терпел, только покусывал губы и трогал концом ствола большой одуванчик. Смазанную зеленкой царапину я закрыла марлевой лентой и приклеила ее поперечными полосками лейкопластыря.

— Как скелет рыбы, — заметил заботливо дышащий рядом Лоська.

— Спасибо, — сказал деликатный Томчик мне и Люке, которая протянула ему зашитые штаны. И торопливо залез в них. Конец белого «скелета» торчал из коротенькой штанины, но это ничего, это даже придавало Томчику мужественный вид.

— Ты хоть понимаешь, что ты герой? — сказала я.

— Подумаешь, — отозвался он в полголоса. — Я не боюсь, когда щиплет… Почти.

— Я не про зеленку. Про стрельбу.

— Я… потому что надо было как-то… Все кричат, а они не слышат. Ну и вот…

— Ты спас людей, — проговорил Стаканчик и почему-то опять порозовел. — На войне за это медали дают…

Все посмотрели в нижний конец переулка, но развалин и бульдозеров теперь не было видно за изгибом забора.

— От этих людей дождешься… — сказал Лоська.

Я в кармане своих бриджей нащупала монетку. Ту, последнюю, с марсельной шхуной. Я всегда носила ее с собой.

— Томчик, подставь ладонь… На. Это тебе насовсем.

Он замигал (и ресницы были все-таки сыроватые). Заулыбался. Глянул недоверчиво. Он прекрасно знал, какая это монетка. Из тех, что были у каждого из нас и только у него не было.

— Этот кораблик называется «Резольют» По-русски значит «Решительный», «Твердый». В общем, как раз для тебя…

— Ну уж… — сказал он одними губами и порозовел, как Стаканчик.

— Да, — подтвердила Люка. — Не спорь.

Томчик смотрел на меня.

— А как же ты?.. Без нее… — Он качнул монетку на ладони.

— А у меня есть баркентина «Сибирь». Не на монете, на картине, но это все равно…

Томчик, продолжая улыбаться, затолкал монетку в левый карман. А в правый стал засовывать револьвер. Глянул на Люку укоризненно:

— Ты перестаралась. Внутри зашила наглухо, дуло не просовывается…

— Ну, давай распорю. Рвать — не зашивать. Ник, дай ножик… Вот и все.

— Спасибо… — Томчик, пыхтя от старания, начал снова толкать в карман оружие. И… вытащил опять. Оглядел всех заблестевшими глазами.

— А можно я еще… выпалю?

— Давай! — сказали мы хором.

Он вскинул ствол и выпалил. Правда перед этим зажмурился, но такой пустяк не имел никакого значения…

Мы пошли к Ступовым, в новую квартиру. Встретила нас Варвара Михайловна. Развела руками:

— А наш морской волк укатил. Надумал снова путешествовать на старости лет. Правда не надолго, дней на пять. Из Тюмени получил письмо, объявился у него там давний дружок, еще с училища. Ну и заиграла молодость. «Поеду, — говорит, — вспомню былое. Не держи меня, говорит, в гневе я страшен…» Мы посмеялись. Лоська показал находку:

— Это не ваш? Там нашли…

— Ой… — Варвара Михайловна прижала фаянсового зайчика к морщинистой щеке. — Наш, конечно. Наташенька, внучка моя, каждый раз про него спрашивает, когда приезжает. Я искала, с ног сбилась…

Лоська победно глянул на нас: «Я говорил…»

Варвара Михайловна спросила, не хотим ли мы чаю с яблочным вареньем. Мы хотели. Взялись помогать ей ставить чайник и готовить посуду. Лоська за рукав оттянул меня в сторонку.

— Жень, вчера от папы было письмо. Пишет, что, кажется, начинают пересмотр… Это не точно еще, но есть надежда…

5

В начале июня мы с Лоськой побывали на пустыре у сухого дерева. Оно было не совсем сухое, зеленели отдельные ветки и побеги на коре. Мы привели в порядок и опять прикрыли травой Умкин холмик.

На обратном пути встретили Стаканчика, Люку и Томчика. Они искали нас, чтобы вместе пойти к Ступовым: вдруг Евгений Иванович уже вернулся?

Он и правда вернулся! Был веселый, даже помолодевший.

— Ах, ядреный корень, какая была поездка! И какой у меня друг, Володька Севастьянов! Кстати, интересуется тюменской историей. Он мне тут кое-чего подарил. Пару статей про плавания той поры и снимки…

Конечно, это интересовало прежде всего меня. Я увидела типографские копии фотографий: старый судостроительный завод, пароход «И.Капитановъ» с большущими гребными колесами, набережную с баржами у причала, какую-то одноэтажную улицу… Парусников не было. Зато был портрет человека с бакенбардами на строгом узком лице и в плоской фуражке с якорем.

— Евгений Иванович, это кто?

— Это, Женя, вроде бы, тот человек, который руководил плаванием в тыща восемьсот семьдесят восьмом году. Когда Михаил Дементьев ходил на Сибири…

— Шкипер Курсин?

— Нет. Курсин командовал «Сибирью». Но сначала-то была целая экспедиция! Шли с «Сибирью» пароходы «Союз» и «Луиза». «Союз» почему-то скоро повернул назад, «Луиза» буксировала шхуну против ветра, а потом попала в аварию. Но, прежде чем это случилось, они успели пройти северным рукавом Оби. До той поры большие суда там не ходили. Это плавание считалось в ту пору выдающимся событием в навигации, о нем писали в научных журналах. И руководил всей экспедицией, судя по сему, вот этот человек.

— Он кто?

— Пишут, что бывший директор какого-то прибалтийского штурманского училища. Звали его, кажется, Христиан. Христиан Даль…

Сперва я ничего не подумала. Потом вспомнила: вчера показывали «Приключения принца Флоризеля» и я грустно размышляла — артиста давно нет, а на экране он живой… Сердце — тюк… тюк… Потом: та-та-та-та… — как затарахтевший мотоцикл.

— Ник! У тебя случайно нет с собой мобильника?

— Случайно есть… вот…

Тьфу ты, пальцы не попадают на кнопки…

— Илья! Слушай! «Даль»! Пароль — «Даль»! Это был северный капитан, руководил плаванием из Тюмени! Папа наверняка знал!.. Что?.. Вот балда! Артист Олег Даль! Автор словаря Владимир Даль, друг Пушкина, знаменитый врач!.. Что «четыре буквы»? Это по-русски четыре, а пароль-то пишется латинскими буквами! Мягкого знака там нет! Дошло?

До Ильи, кажется, дошло. Но он не возликовал. Он помолчал секунд десять и сказал строго:

— Женька, зря ты это про телефону… Ч-черт… Вот что! Давай домой! Не-мед-лен-но.

Я сунула Стаканчику телефон.

— Ребята, я помчалась. Брат зовет срочно. Потом объясню…

Дети капитана Мезенцева

1

Я оказалась дома минут через пятнадцать. На третий этаж взлетела с разбега, затрезвонила. Илья открыл сразу. Он был сосредоточен и насуплен. Я сразу сделалась такой же. Сидела внутри какая-то виноватость, поэтому я сказала сварливо: