Читать книгу "Я видела детство и юность XX века - Ирина Эренбург"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Изгнанные собаки.
— Где вы желали бы проживать?
— В Москве.
— Что для вас совершенное земное счастье?
— Это могла бы быть долгая жизнь с моим мужем.
— Какие проступки Вы прощаете скорее всего?
— Все, кроме имеющих националистическую подоплеку.
— Ваши любимые литературные герои?
— Дон Кихот.
— Ваша любимая личность в истории?
— Нет таковой.
— Ваши любимые герои современности?
— Отличающиеся высоким профессионализмом в своей специальности.
— Ваши любимые женские образы в поэзии?
— Татьяна в «Евгении Онегине» Пушкина.
— Ваш любимый художник?
— Марке.
— Ваш любимый композитор?
— В музыке я не разбираюсь.
— Какие черты Вы цените больше всего у мужчины?
— Преданность и честность.
— Какие черты Вы цените больше всего у женщины?
— Смотри мужнину плюс откровенность.
— Ваша благодеятельность?
— Верность.
— Ваше любимое занятие?
— Работать, писать.
— Кем или чем Вы хотели бы быть?
— Психологом.
— Ваша главная характерная черта?
— Жизнерадостность. Оптимизм.
— Что Вы цените больше всего у Ваших друзей?
— Верность.
— Ваша самая большая ошибка?
— Разговорчивость.
— Ваша мечта о счастье?
— Вечная молодость, особенно теперь, когда в России так интересно.
— Что было бы для Вас самым большим несчастьем?
— Не мочь любить.
— Какой Вы хотели бы быть?
— Более работоспособной, чем теперь.
— Ваш любимый цвет?
— Серо-голубой.
— Ваш любимый цветок?
— Василек.
— Ваша любимая птица?
— Воробей.
— Ваш любимый писатель?
— Чехов.
— Ваш любимый поэт?
— Пушкин.
— Ваши герои современности?
— Сахаров и все, кто борется против фашизма.
— Ваши героини в истории?
— Александра Коллонтай.
— Ваши любимые имена?
— Ольга, Ирина, Маша, Борис.
— Что Вы ненавидите больше всего?
— Трусость.
— Какие исторические личности ненавидите больше всего?
— Гитлера, Сталина, Муссолини.
— Какими военными действиями Вы более всего восхищены?
— Нашей Победой во Второй мировой войне.
— Какую реформу Вы считаете самой важной?
— Отмену крепостного права.
— Каким врожденным даром Вы хотели бы обладать?
— Рисовать.
— Как бы Вы хотели умереть?
— Тихо, во сне.
— Ваше мировоззрение?
— Тревожное.
— Ваш девиз?
— Доброта остается высочайшей целью.
(Август — сентябрь, 1941)
Киев, 23 августа, ночью.
Моя любимая Иришка! Мы приехали сюда вчера, после 4-дневного тряского, пыльного путешествия. Опять — «Континенталь» на два дня, послезавтра утром едем на юг, в Черкасы, затем вернемся на день и отправимся в Чернигов и на Гомельское направление (или в другие места — мы известим тогда редакцию). В Киеве стало очень сложно со связью. По телефону, должно быть, говорить не удастся часто, поэтому ты не беспокойся. Очень грустно, что мы опять расстались и теперь долго не увидимся. На душе странно и тоскливо. Мы стараемся побольше работать. В Киеве мало что изменилось. Спят здесь спокойно, о «фугасках» и «зажигалках» знают только понаслышке. Передай И.Г., что машинка печатает хорошо, несмотря на всю дорожную тряску. Нежно тебя обнимаю и целую (эх ты, моя дурочка!). Будь здорова. Постарайся чаще гостить на даче, пока хорошая погода и лето. Попробуй напиши мне сегодня фототелеграмму, к нашему возвращению дойдет. Если позвонит мама Захара — скажи ей, что здоров, сидит на диете, передает привет. До свидания.
Твой Борис.
Киев, ночь на 2 сент. 1941 г.
Моя дорогая, пишу тебе из «Континенталя» под артиллерийский гул, какого я еще не слыхал, — непрерывный, без интервалов, как будто большая телега катится по булыжной мостовой. Гул приятный — это наши орудия бьют по немецким позициям. В Киеве все по-прежнему. Мы позавчера вернулись из поездки — мы довольно точно описываем ее в очерке, который послали сегодня. Предыдущий наш очерк о Киеве, очевидно, не понравился — что-то его не видно. Приехав, я застал твою фототелеграмму. Можешь представить, как я обрадовался! И тотчас же побежал отправлять ответ, но отсюда бильдов[232] не принимают — только сюда. Напиши еще — м. б., к следующему приезду в Киев я получу. К сожалению, теперь, как видно, не придется нам так часто говорить по телефону, как прежде, но, м. б., все-таки это еще иногда удастся. Повсюду хорошо говорят о газетной работе Ильи Гр. — «писатель-боец» и пр. — Здесь его систематически перепечатывают, мы очень огорчались, что нас Орт. не послал в Ир.[233] — Мы писали бы оттуда хорошие корреспонденции и сейчас для газеты была бы польза, напр., серия очерков о герм, происках на Бл. Востоке. Интересно, послали ли Олега Эрберга. Почему-то мы думаем, что туда поедет Павленко, поскольку он в Москве. Завтра мы опять едем на неск. дней на фронт. Куда — еще не выбрали. География стала очень разнообразной. Крепко целую тебя и наших дорогих чернолапых. Сердечный привет Люб. Мих. и И. Гр. У меня остались милые воспоминания о наших утренних ужинах после бомбежки. Жене Бальтерманца скажи, что я видел его на днях — он ездит с кинооператором Кричевским и в скором времени собирается в Москву. Неужели негодяй Цветов не передал тебе моего письма?!.. Будь здорова, моя любимая жена, не унывай! Я помню тебя всякий час.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Я видела детство и юность XX века - Ирина Эренбург», после закрытия браузера.