Читать книгу "Павленков - Владимир Десятерик"

Флорентий Федорович встречает ответ Короленко спокойно, без какого-либо недовольства. Он не теряет надежды на возможное сотрудничество. По поводу короленковских замечаний о характере будущей книги издатель считает нужным разъяснить суть своей позиции. «Это даже лучше, — пишет он 14 октября 1887 года, — что Вы не можете принять моего предложения теперь. Лучше по двум причинам: 1) на иллюстрации надо употребить изрядное количество времени, и согласись Вы теперь, — я не имел бы возможности выпустить издание своевременно в том виде, какой проектировался мною. 2) через 2–3 года предполагаемый мной формат будет более или менее соответствовать количеству написанного Вами, а теперь он дал бы Вашему собранию вид тетрадки.

Затем, что касается возбужденного Вами вопроса о “неудобстве присоединения вновь написанного к прежде изданному”, то я сам тому горю помогу: я могу или выпускать вновь написанные рассказы отдельно или же параллельно с общим собранием издать все сполна, по этапам. Вообще, тут возможны различные комбинации. Но весь план проектируемого мною издания должен быть решен в деталях не позднее, чем за год до его предполагаемого выхода. Вот все, что я нахожу целесообразным ответить на только что полученное мною Ваше письмо. Можно, впрочем, прибавить еще три строчки: в случае если бы Вы нашли для себя более удобным сделать по моему плану компактное издание Ваших сочинений без моего посредства, то я этим нисколько не был бы огорчен, так как предложение мое не выходит из пределов самых обыденных комбинаций, известных всем и каждому».

План этот так и не был осуществлен. А выход первого издания собрания сочинений В. Г. Короленко отодвинулся… почти на тридцать лет — до 1914 года.

Боролся Павленков и за издание собрания сочинений А. И. Герцена. Еще в 1849 году, готовясь к изданию сборника своих произведений за границей, Герцен с грустью и надеждой писал: «Я знаю, что не только книгу в России запретят, но что учредят особый пограничный кордон ab hoc (для этой цели. — В. Д.) и новое ведомство предупреждения и пресечения ввоза мятежной книги. Мы посмотрим, кому удастся — книге ли пробраться в Россию или правительству не пропустить ее».

Долгое время в России и речи не могло быть о том, чтобы издавать работы Герцена. Но по прошествии времени издатели предпринимают попытки познакомить читателя с его творчеством. В 1890–1891 годах писатель и издатель Л. Ф. Пантелеев более трех месяцев проживал в Лозанне, где часто встречался с сыном А. И. Герцена Александром Александровичем, профессором местного университета. Имея большую семью, А. А. Герцен испытывал определенные материальные затруднения. Он обратился к Пантелееву с просьбой: не мог ли бы тот выяснить возможность переиздания в России тех герценовских сочинений, которые при жизни писателя и общественного деятеля не запрещались цензурой. Пантелеев получил доверительное письмо от А. А. Герцена и по возвращении домой обратился официально с запросом в цензурный комитет. Встречи с председателем цензурного комитета Феоктистовым, с некоторыми членами совета не принесли положительного результата. Хотя Пантелееву и разрешили получить полное заграничное издание сочинений А. И. Герцена для предоставления в цензуру. С. И. Кассовичу было поручено его изучить.

18 августа 1893 года в журнале заседаний Санкт-Петербургского цензурного комитета сделана запись о рассмотрении «доклада цензора Кассовича по просмотру полного собрания сочинений Герцена на предмет дозволения их печатания в России». Документ этот красноречив сам по себе. И не столько субъективными, достаточно окарикатуренными оценками фигуры А. И. Герцена, сколько характером тех препятствий, которые возникали перед русскими издателями при осуществлении издания герценовского собрания сочинений. Цензор разделил все сочинения А. И. Герцена на четыре группы по тому, насколько, по его мнению, возможно было бы предложить их русскому читателю: «а) Безусловно возможные, без всяких модификаций (громадное большинство было помещено в различных периодических изданиях, выходящих в России)»; «б) возможные, с указанными в тексте исключениями»; «в) возможные, но представляющие собою некоторые, хотя в иных случаях и не особенно значительные, неудобства по политическим мотивам»; «г) неудобные, безусловно». Под каждым из этих разделов были помещены произведения Герцена с указанием страниц. Чтобы ясна была степень цензорского вмешательства в творческое наследие писателя, достаточно привести такие суммированные цифры: запрету или помещению в русском собрании сочинений с исключениями Кассович подвергал ни много ни мало три тысячи страниц произведений и лишь тысячу страниц он соизволил признать «безусловно возможными, без всяких модификаций».

Но и этого показалось мало. «В заключение, — писал Кассович, — необходимо заметить, что почти все сочинения Герцена, изданные за границей, не могут по многим, весьма понятным причинам стать достоянием большинства публики, и круг читателей в данном случае следует по возможности ограничить. Сделать же это весьма нетрудно. Стоит только обязать издателя: 1) печатать разрешенные ему сочинения этого публициста в общем сборнике, состоящем из нескольких томов; 2) назначить этому сборнику цену приблизительно не менее 10 рублей; 3) не выпускать в продажу отдельных томов, а тем паче отдельных самостоятельных статей и 4) разрешенные таким образом сочинения Герцена следует изъять из числа книг, допускаемых в частные публичные библиотеки, так как этим последним путем сочинения Герцена могут приобрести самый обширный круг читателей».

В список произведений А. И. Герцена, которые цензор Кассович посчитал «неудобными, безусловно», вошли 25 его работ: «Дневник», «Москва и Петербург», «Новгород Великий и Владимир на Клязьме», «Письма из Франции и Италии», «С того берега», «Русский народ и социализм», «Крещеная собственность», «Старый мир и Россия», «Вольное русское книгопечатание», «Юрьев день! Юрьев день!», «Поляки прощают нас!», «XXIII годовщина польского восстания», «Народный сход», «Глава XXX. Не наши», «Глава XXXIX», «Былое и думы» (часть пятая), «Русские тени», «Без связи. III. Цветы Минервы», «Лишние люди и желчевики», «Aphorismata», «Еще раз Базаров. Письмо второе», «За кулисами», «Даниил Тьер», «Долг, прежде всего».

Совет Главного управления одобрил доклад Кассовича. Феоктистов докладывал его министру Дурново, но тот, как стало известно, сказал Феоктистову: «Мне будет крайне неприятно утруждать государя таким делом».

После Л. Ф. Пантелеева за издание сочинений А. И. Герцена решил взяться Ф. Ф. Павленков. Он рассчитывал на свою «пробивную» силу, надеялся на то, что ему удастся преодолеть противостояние цензуры.

Осенью 1894 года Флорентий Федорович заключает договор с Александром Александровичем Герценом, берет на себя обязательство заплатить за право издания двадцать тысяч рублей в точно определенные сроки. Правопреемник получил тут же от Павленкова крупную сумму. При покупке сочинений Герцена Павленков шел, конечно, на большой риск.

Невский проспект. 1894 год. Из разговора прогуливающихся…

— Слышали новость: издатель Павленков совсем уже стал поступать непрактично?

— Разве этого не знали ранее? Он всегда ведь за новое свое издание цену определяет меньшую, нежели за предыдущее. Я все задумывался, отчего же он не разоряется. И, знаете, понял: он просто-напросто заботится о том, чтобы капитал его все время был в движении.