Читать книгу "Жизнь среди людей - Алиса Рекунова"

– Не скажу.

– Почему?

– Потому что это не твое дело, – сказал я и отвернулся от него.

– Да ладно тебе. Я никому не скажу.

– Ты всем расскажешь.

– А это правда, что на дискотеке Ильвес сосала у Соколова?

– Что-о?

– Ну так говорят. Что она в обжимательном углу к нему полезла, а ты это застал.

Так вот о чем говорил Саша Соколов.

– Нет, не было такого. Это он лез к Соне, а ей это не нравилось.

– Ну-у, так неинтересно. Кстати, ты знаешь, что она эстонка?

– Наполовину. У нее отец эстонец, а мама русская.

– Все равно. Горяч-чая эсто-о-онская дэвушка, – он хихикнул.

– Эстонцы не так говорят. У них есть двойные гласные, но говорят они достаточно быстро. В финском языке двойных или тройных гласных гораздо больше.

– Да по фиг, – сказал Артем Хвостов и засмеялся, – Я-то думал, она правда шлюхой стала. Думал к ней подкатить снова.

Я почувствовал горячий комок злости чуть ниже горла. Я сел на раскладушке, и она протяжно скрипнула.

– Не говори так про нее.

– Ты в нее втюрился, что ли?

Я промолчал.

– Точно втюрился. Зомбяк втюрился в эстонку. А дети у вас будут эстонские зомби, – Артем засмеялся.

Я сжал челюсть и услышал, как скрипнули мои зубы.

– Ты перегибаешь, – сказал я.

– Да ладно. Чё ты такой нежный? Я просто поржать хотел.

– Мне кажется, тебе стоит поискать другие темы для поржать.

Он немного помолчал, а потом сказал:

– Ты такой борзый стал. Что, Веревкина тебе дала, и ты почувствовал себя крутым?

– Я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь.

– Ну точно дала. Кто бы мог подумать – ботанка и зомбяк.

– Заткнись, – сказал я и слез с раскладушки.

– Ты что делаешь?

– Ухожу, – сказал я, надевая джинсы.

– Сейчас поздно уже. Куда ты идешь?

– Ты мне надоел, – ответил я.

– Не тупи, – он тоже поднялся с кровати и взял меня за плечо.

– Это ты не тупи, – я толкнул его в грудь.

– А то что? Ударишь меня у меня дома?

– Нет, – ответил я и, протиснувшись мимо раскладушки, пошел в прихожую обуваться.

Свет был выключен, и я запнулся о чью-то обувь.

– Что происходит? – услышал я чей-то голос.

Зажегся свет. Яркий-яркий.

– Ты куда это? – спросила мама Артема.

– Я ухожу, – сказал я, застегивая пуховик.

– Куда ж ты на ночь глядя?

– Домой, – сказал я дрожащим голосом.

– Электрички-то уже не ходят, – сказала мама Артема.

– Все равно, – сказал я. – До свидания. Спасибо вам за суп и чай.

Я открыл дверь, взял рюкзак и побежал вниз.

Подальше отсюда.

Когда я выбежал на улицу на мороз, то понял, что поступил очень нелогично.

В какой-то степени истерично.

Почему?

Снег перестал, на небе появились звезды.

Я пошел до какого-то двора и сел на качели.

На юге висел Орион. Уже весна, и он скоро исчезнет. Он исчезает каждую весну и появляется каждую осень. В прошлом году он исчез, и я переехал в Москву. В этом году он исчезнет, когда я перееду обратно в Санкт-Петербург.

Я услышал рядом какие-то звуки и смех. Обернулся.

К качелям шла компания из четырех человек.

Я решил пока не вставать, вдруг они пройдут мимо. Но они шли прямо ко мне.

Испугавшись, я встал и попятился.

Они что-то говорили, а потом снова засмеялись. Громче, чем раньше. Я подхватил рюкзак и побежал оттуда. Я не оборачивался и дышал слишком громко, чтобы понять, бегут они за мной или нет.

В горле стоял привкус крови, я весь вспотел, но продолжал бежать. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Хотя я даже не знал, откуда «отсюда».

В какой-то момент я поскользнулся и упал, ударившись подбородком об асфальт. Было очень больно, но я тут же встал и обернулся.

Никто за мной не гнался.

Какой же я глупый. Тогда я просто пошел в неизвестном направлении, надеясь найти станцию.

К 2:57 я нашел станцию и смог посмотреть расписание. Первая электричка отправлялась из Ивантеевки в 4:44.

Осталось меньше двух часов.

Рядом было круглосуточное кафе. Туда я и зашел. У меня было триста рублей наличными, поэтому я заказал чай.

Раздевшись, я обнаружил на шарфе кровь. Много крови.

Сначала мне стало страшно, а потом я понял, что разбил подбородок.

Больше всего я боялся, что кассир увидит, что у меня разбито лицо, и выгонит на улицу. Тогда я спрятал шарф в рюкзак и пошел умываться.

Царапина была большая, и ее стоило бы зашить, но я не хотел привлекать внимание, поэтому просто приложил к ней салфетку.

Оставшиеся два часа я просто пил чай. Три чашки черного чая.

Я по кругу слушал 24 симфонии Уильяма Гершеля.

В 4:30 я купил билет до Ярославского вокзала. В 4:43 сел в электричку.

В 5:40 я вышел в Москве.

Метро уже открылось.

30. Ссора

На вершине мира должен быть зной, ведь солнце так близко.

Но на вершинах гор почему-то иней.

Небо приникло к земле, облака плывут слишком низко,

Рисуя атлас звезд и миров, голосов и жизней.

Долгое время я думал, что я все знаю.

Как же я ошибался. Я вообще ничего не знаю.

Я проснулся от звонка по скайпу. Поскольку у меня не было ноутбука, я очень удивился, а потом понял, что звонок идете кухни.

Почти сразу противный звук прекратился.

– Да, – сказала мама.

– Привет, Лиз.

Несмотря на искажения связи и тихий звук, я узнал голос своего папы. Я хотел подождать, пока они поговорят, и снова уснуть, ведь на часах было всего 10:33.

– Он согласился? – спросил папа.

– Теперь он хочет остаться, – мама вздохнула. – Надоело уже. Каждый день хочет чего-то нового. То уехать, то остаться. Боюсь предположить, что будет завтра.

– Да ладно тебе. Все подростки такие. Этим он ничем не отличается от остальных.