Читать книгу "Чертополох. Излом - Варвара Шихарева"

В первое мгновение я испугалась, подумав, что что-то неладно с роженицей и ее дочкой, но тут же признала свой страх несостоятельным, увидев на лице новоявленного отца широкую улыбку. «Карающий» же, словно угадав мои мысли, слегка качнул головой:

– С Миртой все хорошо… Настолько хорошо, что она уже с утра едва мне плешь не проела, требуя, чтобы я принес извинения служительнице Малики за нашу с нею грубость. У моей жены, на самом деле, покладистый и добрый характер, и то, что было вчера, ей. обычно, не свойственно.

– Охотно верю, – приняв извинение, я решила, что визит «Карающего» на этом и закончится, но он, попросив дозволения войти, устроился у окна и сказал уже совершенно иным тоном:

– По правде сказать, у Мирты есть повод опасаться крейговцев. Так уж вышло, что она в детстве видела бунты в провинциях, и с тех пор ничего забыла…

Замечание воина, казалось, содержало упрек моим землякам, и поколебало едва установившийся в моей душе покой. Возможно, поэтому я и не смогла сдержаться, заметив чуть более резко, чем следовало:

– Я ее понимаю, «Карающий»… Ведь мой город в свое время захватили амэнцы…

После этих слов в комнате воцарилась неловкая тишина, но потом воин, тряхнув головой, заметил:

– Даже если и так ты, служительница, оказалась мудрее и меня, и Мирты, оставив свои предубеждения за порогом. А потому прими мое уважение вкупе с этим небольшим пожертвованием.

«Карающий», сняв с пояса кошель, уже был готов положить передо мною деньги, но я остановила его движение, заметив:

– Не стоит… Я помогла Мирте не из-за твоих угроз и не ради вознаграждения, а лишь согласно своему служению Малике. Если кого тебе и следует благодарить, так это Милостивую.

– Отблагодарю, но и тебя с пустыми руками не отпущу. – Убрав кошелек, воин, тем не менее, упрямо нахмурился и добавил, – Не по-людски это.

Смекнув, что «Карающий» всерьез вознамерился не отпускать меня без награды, я отвела взгляд. Именно в этом случае мне не хотелось брать за свою работу деньги – ни под каким видом… Призадумавшись, как выйти из создавшегося положения, я перевела взгляд на окно, потом вновь повернулась к воину, и тут заметила то, что с самого начала нашей беседы упускала из виду. «Карающий» заявился ко мне в плаще, а серебряная пряжка, скрепляющая ткань, была выполнена в виде круга, в который был вписан конь с разметанной ветром гривой.

На краткую долю мгновения мне показалась, что я вижу герб Ирташей, но потом наваждение прошло – скакун на пряжке был изображен не вставшим на дыбы, а просто бегущим к невидимой цели, и. тем не менее, было в этом что-то. что живо напоминало мне об утраченным моим родом гербе… Возможно, изображения объединяло неукротимое, рвущееся вперед и вдаль стремление, которым они были пронизаны по воле неизвестных мастеров… Решение и слова нашлись сами собою:

– Для меня лучшей наградой станут не деньги, а пряжка с твоего плаща.

«Карающий» нахмурился, но потом споро отстегнул серебряного коня и передал его мне, произнеся:

– Странный выбор, жрица, но я почему-то уверен, что ты не запятнаешь герб моего рода. А потому добавлю – отныне я, Арлин из Несков, должник служительницы Малики… – тут он запнулся, и, сообразив, что доселе так и не узнал мое имя, уточнил. – Как тебя зовут, жрица?

Уж не знаю, что в следующий миг послужило причиной моей дерзости – то ли сжатый в ладони серебряный конь, то ли все, недавно пережитые приключения, но в этот раз таиться я не стала, назвав настоящее, данное при рождении, имя:

– Энейра.

– Из благородных? – «Карающий» удивленно приподнял брови, но, смекнув, что родовое имя от меня ему не услышать, тряхнул головой и усмехнулся:

– Как бы то ни было, знай – в имении «Семь ручьев», что расположено в округе Неста. ты всегда можешь найти помощь…

– Я этого не забуду… – вежливо ответила я, и на том наша встреча завершилась.

Уже на следующее утро я покинула постоялый двор, и хотя в глубине моей души жило некое сомнение в правильности того, что я назвалась настоящим именем, подаренная «Карающим» пряжка все же скрепила теперь мой серый плащ служительницы Малики. Как известно, снявши голову, по волосам не плачут, но если я лишена возможности носить герб Ирташей. никакой указ крейговского Владыки не помешает мне носить на своем плече похожий на родовую эмблему знак…

Как вскоре выяснилось, это была последняя длительная задержка на моем пути, и через три дня я увидела Мэлдин. Смутная тревога и какое-то инстинктивное неприятие этого места зародились во мне еще тогда, когда я, ведя усталую лошадь под уздцы, ступила на главную дорогу, ведущую к воротам святилища. Добротная, мощенная камнем, с деревянными, покрытыми тонким медным листом изваяниями Милостивой на обочине… Статуи, похожие одна на другую, словно близнецы, располагались вдоль дороги через каждые сто шагов, но я, едва взглянув на них, поспешила отвести глаза. Они сразу же стали мне неприятны, и виной тому была не только нарочитая пышность, идущая вразрез с уставами Малики, но и застывшее на лицах изваяний холодное, надменное выражение.

Такие поджатые в тонкую ниточку губы и высоко вздернутый подбородок могли бы быть у спесивой и жестокосердной знатной госпожи, но никак не у заступницы и покровительницы матерей и малых детей. Не могло быть такого лица и у Скорбящей, символизирующей память…

Но хуже всего было то, что я не могла списать эти изображения на иные, чем в Крейге, амэнские традиции – на моем пути мне попадалась пара святилищ Милостивой – они отличались от Дельконы лишь малолюдностью да весьма скромными размерами, изображения Малики в них были именно такими, какие я привыкла видеть в родном Крейге – одухотворенные, готовые внимать и защищать… В отличие от этих – созданных лишь для того, чтобы ничтожные люди склоняли перед ними колени.

Впрочем, как бы ни неприятна оказалась подъездная дорога с надменными изваяниями, одну задачу она без сомнений выполнила, подготовив меня к тому, что чуть позже открылось моим глазам – белые стены Мэлдина казались еще неприступнее и суровей, чем ограда Дельконы. а ворота святилища, украшенные богатой резьбой, были затворены – путников и паломников здесь, похоже, не жаловали…

Несколько мгновений я колебалась – закрытые ворота послужили еще одним молчаливым доводом для разыгравшихся нехороших предчувствий, но потом совладала с собою. Что бы ни ждало меня в Мэлдине. я должна была встретиться с этим лицом к лицу и получить так необходимые мне знания, а, кроме того, глупо поворачивать обратно, проделав такой путь.

Упрямо тряхнув головой, я взялась за тяжелое кольцо, но едва сделала пару ударов, как крошечное окошечко в воротах открылось, и на меня строго взглянула привратница Мэлдина:

– Доброго дня и заступничества Милостивой.

– И тебе заступничества… Ищешь приюта и хлеба? – хотя голос жрицы звучал устало и спокойно, ее взгляд меня не обманул. Пристальный, оценивающий… И отнюдь не дружелюбный…