Читать книгу "Фрейлина королевской безопасности - Молка Лазарева"

Взрослая драконица на ее шалости не реагировала, даже на миллиметр не сдвинула свою многометровую тушу, продолжая исцелять последнего герцога Гор и его ученицу.

Солнце сменилось луной. На ночном горизонте Глеб не сразу различил возвращающихся из Керении драконов. Наверное, Агата отдала им приказ, едва проглотила кольцо. Чешуйчатые ящерицы летели гордо, возвещая всюду громкими кличами о свободе собственного народа.

Едва забрезжил рассвет, королева драконов совершила первое за долгое время движение — дернула хвостом. Угомонившаяся к этому часу Чешуйка встрепенулась и округлила глаза от любопытства.

Глебу очень хотелось растормошить драконицу, узнать поскорее, как дела, но он силой заставил себя не мешать. Он был согласен ждать, сколько потребуется, даже вечность.

Через несколько часов Агата открыла глаза и, лениво повернув голову к магистру, попросила уйти:

— То, что ты будешь здесь сидеть и сверлить меня взглядом, делу не поможет. Гораздо больше толку выйдет, если вернешься к своим друзьям.

— Я не оставлю здесь Эллу, — упрямился зельевар, но был остановлен недовольным голосом драконицы:

— Тогда через месяц, когда она выйдет из-под крыла, будет не очень счастлива лицезреть твой высохший от обезвоживания труп!

Глебу показалось, что он ослышался. Целый месяц. Но что такое тридцать дней, если Агате действительно удастся исцелить девушку?

— Я не знаю, в чем дело, — неожиданно призналась королева. — Но она на себя приняла гораздо больший удар, чем Тарфолд. Залечить его раны удалось быстрее, чем ее. — Она приподняла крыло и милостиво разрешила забрать Эридана. — Ему моя помощь больше не нужна, дальше справятся ваши лекари.

Зельевар подошел ближе и ахнул. Магия Агаты вылечила не только новые телесные раны Эридана, но и восстановила оба глаза. От давнишней травмы не осталось и следа. И хотя веки герцога были плотно сомкнуты, но уже сейчас становилось понятно — слепым Тарфолд не останется.

Эля же по-прежнему лежала, еле слышно дыша. Она казалась хрупкой хрустальной куклой, созданной искусным ювелиром. Дотронешься — и материал треснет, уничтожив тонкую работу.

— Я могу приходить к ней хотя бы раз в неделю? — спросил зельевар.

Драконица отрицательно покачала огромной головой:

— Нет! Ровно через месяц я жду тебя и герцога на этой площадке. После этого я и мой народ не хотим видеть людей на своих землях. За шесть тысяч лет вы нам порядком надоели.

Дважды повторять Агату никто не заставлял. Глеб подхватил Эридана телекинезом и, забрав бегающую Чешуйку, поспешил удалиться, тем более драконица опять свернулась клубком и явно больше не собиралась разговаривать или прощаться.

* * *

Эридан пришел в сознание через два дня и вышел из себя, едва узнал, какую цену заплатил Глеб за его спасение. Тарфолду было не так жаль «орлиное око», сколько бесил сам факт того, что позволил девушке пострадать, спасая ему жизнь.

Политическая ситуация в Двадцати Королевствах оказалась еще хуже.

После смерти Викториана и признания Даррия незаконнорожденным принцем Керении и вторым сыном Фердинанда вся власть перешла Глебу, как фактическому старшему сыну короля-злодея, пускай и бастарду. Только зельевару вся эта власть, деньги и ответственность были и даром не нужны.

Он единожды явился на совет министров объединенного королевства и в грубой форме объявил, что в гробу видел такое наследство от папаши и мамаши, тем самым повергнув лордов-советников в глубочайший шок. Хотя на полный произвол судьбу народа Королевств магистр тоже не спустил, попросил Милонского остаться в совете и проследить за порядком на первое время.

Занятия в Академии были окончательно остановлены, а все курсанты, за исключением иномирян, распущены по домам. Филоний быстро просчитал варианты и прикинул, что, вернув власть над своим народом, Агата, возможно, не захочет видеть людей не только на своих землях, но и под ними. Поэтому таким нехитрым способом начал неспешную эвакуацию учеников и персонала.

Арвенариус и Терция, пострадавшие в бою с дочками Фердинанда, взяли бессрочный отпуск и умотали куда-то в неизвестном направлении под предлогом отдыха и зализывания боевых ран.

Дольше всех из учеников в Академии оставалась Вероника, ей все же удалось оживить Горгулия. Однако историк, быстро осознавший свое положение воскрешенного героя, заявил, что ему требуется санаторное лечение, и, выторговав у медиков годовой запас валерьянки, договорился с принцессой Артэденийской, которая выздоравливала в соседней палате, о работе у ее отца статуей в королевском саду.

Тела Танисы, Хлои и Миры вместе с останками Ризеллы и Фердинанда сожгли без ритуала проводов к богине Смерти. Короля Викториана похоронили с почестями, как героя. Он, в конце-то концов, ничего не подозревал о махинациях собственной жены и до конца слепо шел у нее на поводу.

Пришедшая навестить Эридана в больницу Троя поведала о страданиях Даррия. Когда разжалованному принцу рассказали, что любимая Беллатрисса мало того что не женщина, так еще и герцог Тарфолд, несчастный решил, что больше в Двадцати Королевствах оставаться не намерен. После действий своей матери он считал, что власть не для него, и больше ни мгновения не собирался оставаться в родных землях.

Троя лично переправила его во Внешний мир, под крыло к Лепрезу. Там артефактор и Карина пообещали приглядеть за принцем, и если вдруг что, сразу выдавать ему кармические подзатыльники. Наделенная даром мщения Карина даже ручки потерла в предвкушении.

Пушистика Даррий тоже забрал с собой, тем более кот неожиданно решил признать в нем если не хозяина, то товарища, пострадавшего от действий Фердинанда.

В остальном события развивались вполне своим чередом. Керенийский дворец уже начали отстраивать, только теперь непонятно для кого. Из-за отказа Глеба от трона вся придворная знать роптала и готовилась к процедуре, завещанной еще Артаксаром, — к выборам нового короля. Уже выдвигались первые кандидатуры, однако обычный народ, которому предстояло выбирать, ни одного из кандидатов всерьез пока не рассматривал.

Через неделю Эридан смог встать и впервые пройтись по опустевшим коридорам родной Академии.

Герцог, потерявший свое герцогство.

Теперь он был практически никем. Выполняя долг, возложенный на его род, он сгубил и потерял все.

Дойдя до своего кабинета, он приподнял гобелен, скрывающий вход, активировал тайную дверь и зашел внутрь. Устало опустившись на холодную поверхность кожаного дивана, впервые задумался о своей дальнейшей судьбе. Как жить дальше, он не представлял. Без «орлиного ока», с которым за век почти сросся воедино, он ощущал себя инвалидом, у которого отняли спасительную трость. И даже восстановление второго глаза не радовало.

Беспокоила и судьба Академии, даже если Агата разрешит ее сохранить, то после произошедшего скандала выпускники заведения стали никому не нужны в Двадцати Королевствах.