Читать книгу "Гримпоу и перстень тамплиера - Рафаэль Абалос"

Наконец впереди забрезжил свет: блеклые лучи заходящего солнца осветили густой кустарник у подножия скалистого утеса, на макушке которого высились гигантские дубы. Вдалеке виднелась бурная река, сверкавшая в закатных лучах серебряным зеркалом, а рядом проглядывали зубчатые башни и островерхие крыши маленького городка, окруженного крепостной стеной.

Они вошли в Метц через западные ворота, защищенные двумя круглыми башнями, возведенными на мосту через реку. Крестьяне возвращались с полей, гоня перед собой мулов, нагруженных вязанками колосьев.

Путники миновали главные ворота, и им бросились в глаза гнезда аистов — на крышах домов, нескольких церквей и на колокольне собора. На площади, окруженной красивыми домами с колоннами, они увидели компанию шушукающихся горожанок, направлявшихся в собор на вечерню. Женщины, все как одна нарядно одетые, с любопытством оглядели молодых людей. Вейнель спросила у них, где находится дом врача по имени Умиус Натц, объяснив, что надо показать доктору ее брата, жалующегося на тошноту и головокружение, а Гримпоу тем временем изображал такое сильное недомогание, как будто подхватил черную чуму. Женщины испугались неведомой заразы, и одна из них, изящная и темноволосая, с голубыми глазами, указала путь: нужно пройти маленьким переулком вдоль стены собора, потом свернуть направо и идти до часовни тамплиеров, а затем по узкой улочке выйти к башне и постучать в дверь четвертого дома слева.

С тех пор как они перешли реку и вошли в город. Гримпоу не переставал думать о библиотекаре из аббатства Бринкдум брате Ринальдо Метце. Образ ученого старца с глазами без ресниц словно обрел плоть и кровь, когда молодые люди добрались до закрытой часовни запрещенного ордена храмовников. Часовня имела заброшенный вид, ее колокола уже давно не созывали тамплиеров Метца на службу. Гримпоу дотронулся до стены и представил себе, как молился внутри Ринальдо Метц, совсем еще юный, принявший обеты тамплиеров и отправившийся на Восток защищать Иерусалим от неверных. Похоже, в его жизни завершается та пора, что началась со знакомства с монахом, обучавшим его в библиотеке аббатства Бринкдум, — с монахом, чье прошлое встретилось ему в городе, где брат Ринальдо Метц родился более восьмидесяти лет назад.

Как и говорил Сальетти, дом Умиуса оказался совсем близко от часовни тамплиеров. Скромный фасад, пара окошек над входной дверью, однако внутренний двор просторный, обсажен жасмином и вьюнком. Вейнель постучалась в дверь, а Гримпоу держал лошадей.

Им открыл седой старик с длинной бородой, который явно удивился, увидев молодых людей на пороге своего дома. Врачу показалось, что это юноша и прекрасная девушка, но из-за шапки, покрывавшей волосы Вейнель, он засомневался. И тут прозвучал нежный голосок.

— Гёрцог Гульф Остембергский просит принять нас на несколько дней в вашем доме, — сказала Вейнель, вдыхая аромат цветов и целебных трав, наполнявший двор.

— Если вас и вправду направил ко мне герцог Гульф, можете считать, что вы у себя дома, — ответил старик, не задавая лишних вопросов.

Он показал им маленькую конюшню, помог снять седла и насыпал в деревянный лоток сена, а в другой налил воды.

— Ну вот, теперь у лошадей достаточно еды и воды. А теперь ступайте со мной на кухню, вы, похоже, тоже устали и хотите есть. Скажу жене, что у нас гости, чтобы она приготовила спальни и ужин. Ее зовут Маусле. Я уверен, она очень вам обрадуется.

Гримпоу лицо и голос этого старика показались знакомыми. Может, потому, что врач напоминал ему брата Ринальдо Метца — или просто черты библиотекаря уже стерлись из памяти, и теперь юноша находил похожими всех стариков без исключения. Впрочем, Гримпоу был уверен, что эти двое, брат Ринальдо и врач, похожи, как две капли воды. Единственное, что отличало врача, — густая борода, закрывавшая нижнюю половину лица.

Долгое время Гримпоу не сводил глаз с врача, словно надеясь отыскать ответ в печальном взгляде серых глазах.

— В аббатстве Бринкдум я познакомился с монахом, который родился в этом городе более восьмидесяти лет назад, — наконец осмелился заговорить Гримпоу, когда они вернулись во двор.

Врач нахмурился.

— Этот город подарил миру множество монахов, предсказателей, аббатов, епископов, знати, рыцарей, бандитов, да и пару-тройку пророков, что скитаются по свету. — На губах Умиуса промелькнула улыбка.

— Его зовут Ринальдо, Ринальдо Метц, — добавил Гримпоу.

Старик задумчиво почесал нос.

— Моего старшего брата тоже зовут Ринальдо, но я уже давно о нем ничего не слышал.

— Монах, которого я знаю, вступил в орден Храма Соломона совсем юным, чуть постарше меня, по совету своего дяди, командора ордена, и сразу же отправился воевать на Восток. — Гримпоу внимательно следил за выражением лица врача.

— Откуда ты знаешь такие подробности? — удивленно спросил Умиус.

— Он сам мне об этом рассказал в аббатстве Бринкдум. Он был монастырским библиотекарем и долгие месяцы учил меня. Можете поверить, я его очень уважаю и люблю, — заключил Гримпоу.

Умиус присел на лавку в центре двора. Казалось, новость лишила его сил, и старческому телу требовалась передышка, чтобы принять ее. Вейнель молчала, размышляя о хитросплетениях случая, сплетающего жизни и судьбы, казалось бы, не имеющие ничего общего, как у нее самой произошло с Сальетти.

— Мы всегда думали, что Ринальдо погиб в последнем крестовом походе. Так нам сказали рыцари, вернувшиеся в Метц после поражения на Святой Земле. Мне сложно поверить, что он жив, ведь мы больше о нем не слыхали, — проговорил врач с волнением в голосе.

— Он жив и прекрасно себя чувствует для своего возраста, в этом я могу поклясться. Ваш брат Ринальдо рассказал мне, что прожил в Святой Земле до шестнадцати лет, защищая крепости тамплиеров в Сафеде, Дамаске, Газе, Галилее и Акре, и что участвовал в седьмом и восьмом крестовом походах вместе с королем Франции Людовиком IX, тем самым, который умер от чумы перед воротами Туниса в тысяча двести семидесятом году, вместе с другими коронованными особами. Также он сказал, что, вернувшись в Европу, ощутил такое отвращение к крови, пролитой во имя Господа, что решил искать уединения в аббатстве Бринкдум на востоке Альп и посвятить свою жизнь молитве и учению.

— Увидев тебя перед дверью моего дома, я и подумать не мог, что ты принесешь такие вести, — сказал Умиус.

— Я сам не ожидал, что вы так похожи на своего брата, — отозвался Гримпоу. — Поэтому я и заговорил о нем.

Маусле, жена Умиуса, оказалась хрупкой пожилой женщиной, и, хотя время не пощадило ее, черты лица оставались тонкими и красивыми. Глубокие черные глаза заставили Гримпоу вспомнить мать.

— Проходите на кухню, ваши спальни уже готовы, а на ужин у нас вкуснейшая куриная похлебка, которая вернет радость вашим печальным сердцам, — проворковала она.

За ужином Вейнель начала рассказывать Умиусу и Маусле о положении замков Каменного Круга и о начале осады крепости герцога Гульфа Остембергского войском короля Франции и барона де Вокко. Кроме того, девушка поведала о смерти своего отца, Гуриельфа Лабокса, о преследованиях инквизитора Бульвара Гостеля, о бегстве в Страсбург, о Сальетти де Эсталья и его решении присоединиться к рыцарям герцога Гульфа для защиты крепости. Они с Гримпоу должны дожидаться его в Метце до утра третьего дня, а если Сальетти не вернется, то они продолжат свой путь без него.